Детектив в московском ТЮЗе

В ТЕАТРЕ детективы ставят редко, видимо, полагая, что рецензенты назавтра после премьеры перескажут сюжет и таким образом отвадят добрую половину потенциальных зрителей: кто захочет следить за развитием криминального сюжета, заранее зная имя убийцы?! В свое время была попытка создания театра "Детектив", но она не задалась. Может быть, еще и потому, что пьес этого жанра немного? Конечно, велик выбор детективных романов, но с ними работать и работать... Сами авторы криминального чтива к жанру пьесы обращались и обращаются чрезвычайно редко. У знаменитой Агаты Кристи их всего две. Одна из них - "Свидетель обвинения" - появилась на афише МТЮЗа. Выбор Генриетты Яновской может показаться странным, хотя, конечно, при желани приметы детективного жанра можно отыскать и в "Жаке Оффенбахе", и в "Иванове и других", где есть и выстрел, и погибший... Есть у спектаклей Яновской еще одно свойство: ее сочинения в процессе жизни (или, если угодно, проката) обретают все новые, в дни премьеры не то что невидимые и непрочитанные, но, кажется, в тот момент и самому постановщику неведомые, от него скрытые смыслы. Со временем поставленные ею спектакли оказываются куда сложнее, многозначнее, чем можно это ощутить на премьере. Об этом удивительном свойстве добирать со временем писали и в связи с "Соловьем", и потом, в дни юбилея ее "Собачьего сердца", и особенно про "Гуд- бай, Америка!!!" (в бозе почил СССР, с мифами которого играла Яновская, а спектакль как будто освободился от сиюминутного и лишнего).

Верный соавтор Яновской, художник Сергей Бархин, также не изменяет себе, одевая сцену неисчислимым количеством зонтов (как в уже помянутой добрым словом "Гуд-бай, Америке!!!" - неисчислимым количеством лагерных ушанок и бушлатов): туманный Альбион известен своим особым климатом, в котором зонт - одна из необходимейших вещей. Когда занавес открывается, Яновская не забывает "передать привет" этому нашему знанию об Англии: сцена подернута туманом-дымкой, откуда-то сверху накрапывает, зонтики в руках актеров мокрые. Пространство сцены мрачно: черные стулья с высокими спинками и склонившимися над ними лампами, которые потом в кромешной тьме высветят одни только лица героев. Черные полукружия зонтов, белые клубы тумана, серо-бело-черная гамма костюмов (художник по костюмам - Татьяна Бархина). Только три ярких красных пятна: телефонная будка, кажется, раза в два больше настоящей лондонской, массивная почтовая тумба и мундир гвардейца. Эти пятна - в большей степени цветовые акценты, в действии не заняты ни телефон, ни почта, да и в участии гвардейца никакой необходимости нет. Но глаз радуют.

До последней минуты зритель пребывает в совершенном неведении. Тем более что на последние минут десять или даже пять приходится несколько резких сюжетных поворотов. Все знающий и много умеющий адвокат сэр Уилфрид (Игорь Ясулович) совершенно подавлен таким неперевариваемым количеством сваливающихся ему на голову открытий-откровений героини.

Достойно восхищения умение Яновской, взявшись за "ерунду" (как традиционно свысока говорят о детективах интеллектуалы), сказать о с в о е м. Ее новый спектакль, в сущности, на те же темы, что многие другие ее спектакли (детские, взрослые - не суть важно): от "Собачьего сердца" до "Иванова и других", "Грозы"... Как только определить эту ее сквозную тему? Может быть, об ответственности не столько за слово свое, сказанное по размышлении, сколько за бессознательное чувство, об ответственности перед близкими, близость с которыми чаще мучительна, чем прекрасна, о вине перед близким... Может быть, так.

Несколько скучноватое начало компенсируется чем дальше, тем все более жестко и жестоко раскручивающимся сюжетом, где адвокат Уилфрид, такой благополучный и успешный, из деятельного героя превращается в лицо, можно сказать, пострадавшее... Открытием и с точки зрения сюжета, и, конечно, театральным - то есть, открытием Яновской - становится героиня, которую играет Ольга Демидова. Актрис такого чувства стиля - высокого стиля! - у нас почти нет. Изящная дама с точеной фигурой в шляпе а-ля Марлен Дитрих (по пьесе героиня - немка) и с неожиданными для арийки раскосыми глазами и высокими скулами. Сдержанность и таинственность Востока и решительность женщины Запада. Кстати о стиле: скучноватость начала, кажется, проистекает из некоторой режиссерской неопределенности - будто бы Генриетта Яновская поначалу не в силах остановиться на том или ином "аккомпанементе", перебивая действие то эффектными проходами с зонтиками, то резким танцем...

Детективный сюжет расскажет о мнимой и реальной виновности, о казуистике законодательства не только "старой доброй Англии", о немнимой любви, способной на жертвы, неподвластные уму, о предательстве. Детектив - тот именно ч и с т ы й жанр, где все чувства и мысли могут быть выражены и выкристаллизованы в самой своей наивозможной чистоте. И Яновская, конечно, такой возможностью пользуется, хотя истинные чувства и истинные мотивы, как и настоящие лица героев до поры, как и положено в детективном жанре, остаются скрыты. Милые англоязычные песенки, очаровательные танцевальные интермедии (хореография Светланы Воскресенской), акцентируемые "ча-ай, сэ-эр", знакомые и знаковые по фильму о Шерлоке Холмсе голоса Рины Зеленой и Василия Ливанова, которые раздаются из включенного радиоприемника, - все это придает спектаклю необходимую для удовольствия легкость. Зритель расслабляется, а в этот самый момент Яновская (вместе с Кристи) очередным крутым поворотом сюжета и действия восстанавливает в правах заявленный названием (и именем автора) детектив. И зритель снова с напряжением следит за сюжетом.

Генриетта Яновская проявила известную жесткость, отбросив ненужное: пьеса отредактирована, излишнее многословие отсечено (перевод - В.Ашкенази). Текстовые купюры компенсируются разнообразием игры. Даже ничего не говорящий, просто марширующий (но как по-английски!) гвардеец (Алексей Алексеев) врезается в память как едва ли не главная для обвинения или защиты деталь. Свидетельские показания полуглухой служанки Жанет Маккензи (Людмила Ларионова) превращают судебное разбирательство в житейски точную и почти цирковую в своей изощренной выразительности сцену. Как и тупая проницательность и обмороки от одного вида ножа (которым будто бы порезался Леонард Воул - Игорь Гордин) инспектора полиции (Алексей Дубровский).

Сэр Уилфрид Робартс в исполнении Игоря Ясуловича - опытный адвокат, сохранивший несмотря ни на что наивную веру в честность и чистоту людей, как ребенок, начинает пританцовывать от радости, когда еще только мысленно находит выход из безвыходной ситуации. Непросто Игорю Гордину весь спектакль изображать обаятельного простака. Пока несколько мешает, может быть, и вынужденное однообразие приемов - постоянное поглаживание волос, улыбка, постепенно превращающаяся в приклеенную. Будем надеяться, пока.

В "Свидетеле обвинения" почерк режиссера узнается без особых навыков графолога. Какая-то свобода ироничного истолкования, позволяющая ей в любой ситуации стремительно "выйти" за границы сюжета, разбить кантиленность действия (у Яновской, мастера жестких сюжетных и сценических ходов, конечно, ни о какой кантиленности речи быть не может) резким танцем, ритмическим сбоем, комическим повтором, почти мистическим размножением - раздвоением, растроением - персонажей. В массовых сценах она умеет научить (заставить?) своих актеров работать как профессиональный кордебалет. Главные герои в ее спектаклях бесстрашно отступают в "массовку", чтобы сцену-другую спустя снова выйти на первый план. Если где сегодня и торжествует истина, непреложная для "мхатчиков" - про сегодня в массовке, а завтра - премьер - так это, конечно, здесь, в московском ТЮЗе.