Михаил Жирмунский
БУДЬ сегодня у Валерия Гергиева хоть один конкурент в России, мы бы не пребывали в изумлении лишь от того, что у нас кто-то вообще может исполнять "Золото Рейна" Вагнера и "Дон Жуана" Моцарта. Но Гергиев уже задал для себя высокую планку, и относительно нее рост дирижера в этих операх не заметен. И хотя есть предел человеческим возможностям, чисто музыкальная составляющая облика Гергиева столь ярка, что от него все равно будут ждать движения в глубь исполняемого.
Из Вагнера в Мариинском театре теперь играют оперу неэффектную. Действие в "Золоте Рейна" сжато, лейтмотивы "Кольца нибелунга" в этом прологе к нему громоздятся один на другой и не получают развития. Дирижера же интересует только сила кульминаций. Загадки целого, кажется, нет вовсе, музыкальный поток дробится на отдельные куски. Зачем поставлено и что нам говорит сегодня "Золото Рейна", не ясно. Нимало не была затронута актуальность вагнеровских аллюзий на современную историю. А ведь именно в этой опере через "божественное" прямолинейно шифруется драма выбора буржуазной, замешанной на протестантизме цивилизации между золотом, гарантирующим безопасность крепкими стенами, и юностью и любовью. Это все контрастирует с открытием Гергиевым современного проблемного театра в "Парсифале".
В остальном можно отметить лишь добротный, хотя и не вполне звучный оркестр, справляющихся с Вагнером - и вокально, и стилистически - всех певцов. Особенно удачны были низкоголосая дочь Рейна (Надежда Сердюк), убитый братом великан-идеалист (с мягкой красотой фразирующий Евгений Никитин), само верховное божество (ровно окрашенный выразительный бас Михаил Кит), наконец, горбатый нибелунг в исполнении огромного Виктора Черноморцева, мощного баса, хотя и без ровного звуковедения. В данной расстановке сил именно его герой вышел на первый план. Премьерская роль непостоянного бога огня была отдана ветерану театра Константину Плужникову, чей красивейший тенор радовал слушателей на протяжении 1970-х.
На другой день труппа эквилибристически переключилась на Моцарта. Изумил и сам маэстро, представ Москве совсем незнакомым, мягко живописующим без священнодейственного напора. Кажется, он чрезмерно пригасил оркестр, и его музицирование не определяло единство воли: иногда он вдруг чрезмерно наращивал темпы, словно раздумывая о динамической мере этой музыки. Тогда же в раздумье о намерениях дирижера погружались и певцы. Но если это частности - а в целом длинная опера слушалась легко и не утомительно, - то вопрос в более важном. Гергиев уклонился от сути драмы. Ни трагизма, ни мистики, ни заостренной комедии в нужных эпизодах, никакой "раскраски" речитативов. Все его певцы и здесь вокально состоятельны. Как Дон Жуан Евгений Никитин здорово соединяет изящество и ловкость с вульгарностью и брутальностью, Ирина Джиоева (Донна Анна) привлекательна и естественна в своем строгом черном платье. Они и Ильдар Абдразаков (Лепорелло) поют точно, их голоса приятны, но тембрально не слишком многообразны.
Оба спектакля поставил немец Йоханнес Шааф - точнее, сделал вид, что поставил, за что и выдвинут на премию. "Боги", вершащие в "Золоте Рейна" выбор цивилизации, низведены до уровня жалких потомственных буржуа - за таких все выбрано на генетическом уровне, и причина их сует непонятна. "Дон Жуан" тоже не трактуется проблемно: зачем в который раз задумываться о фатальном женолюбии архетипического героя, когда не надо далеко ходить за примерами неуемных похотливцев, негодяев во всех прочих сферах человеческих отношений? Лощеный бандит в "коже", который ножом приканчивает Командора, имеет мало связи с музыкой Моцарта, как и вся туповатая "бытовуха" в образах других героев. И мизансцены, и актерская разработка ролей спектаклей Шаафа банальны.
У Вагнера не "работает" сценографическое решение (художник Готфрид Пильц). Вращающийся под углом круг и светопроницаемый занавес еще недостаточны для передачи задуманного композитором многоуровневого пространства: нибелунгу же не достать русалку, а он почему-то стоит с ней рядом. Сценографическое решение "Дон Жуана" изящнее (художник Ральф Колтай) и минимально варьирует членение пространства горизонтальными и вертикальными плоскостями.
В камерном театре "Санктъ-Петербургъ Опера" Юрий Александров затеял режиссерский спектакль "Пиковой дамы", не учитывая очевидного соображения, что без музыки эту оперу смотреть незачем. Слушать же в этой постановке можно только Дмитрия Танеева (Елецкий) и Елену Еремееву (Графиня). Певческие возможности Германна (Виктор Алешков) лишь угадываются. Режиссер проделал основательную аналитическую работу, справедливо задумавшись об историческом несоответствии едва ли не модернистского психологизма оперы покойной пышности эпохи Екатерины. Потому и действие распространено на весь XX век: 1914 (декаданс интеллигенции в картинах Летнего сада и девичьего собрания у Лизы), 1937 (дружба народов и идеологический официоз юбилея Пушкина и ВДНХ в картине бала), 1941 (блокада Ленинграда в сценах в казарме и у Канавки) и условно 1990 (игорный дом). Александров тщательно прорабатывает логику совпадения нового контекста с деталями сюжета. Ясна цель режиссера создать спектакль о психосоциальной беде русского характера и эфемерности его устремлений. Она весома, и ее воплощение в основном убедительно - твердая режиссерская рука видна, но в целом все скучно и забавно (противоречие мнимо, так как ни того ни другого нет в самой опере). Из оперы невозможно выбросить большую любовь Германна, пусть даже негодяя и психопата.
"Евгений Онегин" в постановке Саратовской оперы - самый живой спектакль этой "Маски", хотя и выстроен на далеко не столь оснащенной базе, как оперы Мариинки. Есть проблемы в оркестре и особенно в хоре, но дирижеру самого высокого столичного уровня Юрию Кочневу все равно удается сыграть "Онегина" как аскетично заостренную драму эпического размаха. Им выбрана первая редакция оперы до ее постановки на императорской сцене, уводящая, условно говоря, от привычно "мясистого" Чайковского в сторону Мусоргского. В спектакле Кочнева - понимающие певцы, все с голосами. Удачнее исполнители вторых партий: Екатерина Алабина (Ольга), Татьяна Гринчук (Няня) и Виктор Григорьев (Гремин). Главные же лица вокально крайне неровны: и Ольга Кочнева (Татьяна), и Нурлан Бекмухамбетов (Ленский). Яркий голос премьера труппы Леонида Сметанникова (Онегин) к финалу звучал слегка утомленно. Режиссерское вмешательство Дмитрия Белова в общепринятое представление об этой опере кажется все же чрезмерным, до конца не ясным, но зато полностью направленным на раскрытие эмоционального смысла музыки. К тому же спектакль изящно оформлен (художник А.Пикалова) и красив в разработанной игре света. Белов попытался режиссерски отразить важнейшую особенность "Онегина" - оперы-сюиты, в которой герои взаимодействуют по принципу музыкальных голосов, пропевая искаженные либреттистом пушкинские строки. Отсюда в спектакле обстановка школы и общение "по бумажке". Другой мотив спектакля - вечное странствие интеллектуала-одиночки, каким видится герой Сметанникова. В целом же режиссер стремится быть лириком-соавтором: хор девиц-красавиц, например, он увидел светлячками с фонариками-ягодами.
