Майя Крылова
ТЕАТР танца Алексея Фадеечева был образован осенью, первые представления дал перед Новым годом и теперь быстро набирает репертуар. Сразу две премьеры, одна из которых - мировая, только что представлены на сцене Театра оперетты при помощи продюсерской фирмы "Постмодерн-театр". Судя по увиденному, Фадеечев намерен создать в России прецедент: театр балетной неоклассики и, возможно, танцмодерна. Ведь ниша между Большим театром и опытами радикального толка в "контемпорари данс" у нас до сих пор свободна. Практикуются или Петипа с идеалистическими па, обшитыми "разговорной" мимикой, или тяжелые танцы, напоминающие о земном притяжении. Третьего нам было не дано - исторически проспали.
В отличие от многих коллективов Фадеечев имеет возможность приглашать на постановки известных зарубежных балетмейстеров. На этот раз он решил повторить опыт с австралийцем Стентоном Уэлшем, ранее уже поставившим в труппе балет "Green". И пригласить молодого американского хореографа Трэя Макинтайра, как и Уэлш, рекомендованного Ниной Ананиашвили (знакомство произошло в Хьюстонском балете, где Ананиашвили танцевала, а упомянутые творцы ставили). Оба сделали то, что их просили: дали небольшой труппе по короткому, удобному для показа на любой сцене балету. С одной стороны, в спектаклях есть броские партии для приглашаемых балетных "звезд", а с другой - разветвленные танцы кордебалета, оттачивающего уровень на подчас непривычной лексике.
Спектакль Макинтайра "Между небом и землей", впервые сделанный автором в Америке, поставлен на музыку "Кронос-квартета". На пресс-конференции балет был аттестован создателем как протест "против мрачности", тотально обосновавшейся в современном искусстве. Действительно, хореограф сделал танцевальный антидепрессант. Пустая сцена ровно залита светом, как солнцем. Исполнители одеты в желтое и розовое. В фонограмме - обработки африканских мелодий, под которые не сможет грустить даже убежденный пессимист. В отсутствующем, но подразумеваемом сюжете - белые классические танцовщики, играющие в танцующих негров. В добротной стремительной хореографии - соединения ловко сдвинутых "по фазе" классических движений и развинченности, которая провоцируется звуками музыки. Спектакль начинается и кончается мужским соло. Движения солиста, "взбивающие" воздух над полом (антраша и бризе), с появлением других танцовщиков переходят в размашистые арабески в воздухе, остроумные обводки (кавалер стоит спиной к даме), разнообразные поддержки, не напоминающие о балетах наследия. Балерины качаются с носка на пятку и оплетают ногами партнеров, как плющ - стену. В финале тот же солист "гасит" коллективную энергию коды в тех же па, с которых балет начинался.
В спектакле заняты артисты разных московских театров. И солисты ГАБТа Элина Пальшина с Русланом Прониным, и артисты Детского музыкального театра Елена Петриченко с Сергеем Чумаковым, и премьер Музыкального театра Виктор Дик с явным интересом пробуют что-то для себя новое. Но синкопический драйв, заложенный в музыке, пока не дается большинству исполнителей, они танцуют чересчур строго, слишком "классично". По привычке жертвуя требуемую страсть тела, прожаренного солнцем, - правилу прямой спины в классике, а беглость и скорость танца не всегда соединяя с сочной внятностью каждого па. Лишь Мария Александрова из ГАБТа больше других сумела показать, что радость от танца - в самом танце, а не в постоянной профессиональной улыбке.
Хотя Стентон Уэлш сделал спектакль специально для этой труппы, его балет показался менее интересным. Особенно после показанных во втором отделении искристых "Прелестей маньеризма" - давнего балета Алексея Ратманского, ставшего репертуарным спектаклем театра Фадеечева. Творение Уэлша под названием "Опус-Икс" ("Opus-X") исполняется на фоне задника с небоскребами. И выглядит как нечто урбанистически-феминистское и зловеще-многозначительное. Такой опус как раз получится, если, к примеру, героинь знаменитого фильма "Ведьмы из Иствика" поселить в Нью-Йорке и заставить "серьезно" танцевать. Танцы в "Опусе" скупо-однообразны и декларативны: между основными классическими позами-остовами - гроздья многократно виденного и сухого модерна. Апофеоз чем-то похож на шоу "Риверданс" вкупе с дискотекой, только на пуантах. Главные партии исполняют Нина Ананиашвили и Сергей Филин, причем балерина объяснила на пресс-конференции, что она больше хотела танцевать в балете Макинтайра, но решила своим участием "подстраховать новую, неизвестную постановку". В музыке американского японца Леонарда Ето - микст джаза, регги, ирландских мелодий и барабанного боя. Под эту мешанину вокруг премьеров жестко ворожит женский кордебалет. На сильные доли музыки все танцовщицы вскакивают на пуанты, на слабые - дружно опускаются на полную стопу. Суровые амазонки в темно-лиловом истово воздевают стиснутые и раскинутые руки, ходят, выпятив вперед бедра, по-цыгански сотрясают плечами, победительно маршируют - словом, всячески демонстрируют силу духа через силу тела. Три танцовщика совершенно теряются среди этих самодостаточных особ. Именно дамы такого сорта в Америке обожают чуть что подавать в суд за сексуальное домогательство.
