Антибукер и классики

В ЭТОМ сезоне церемонии Антибукера слегка отступали от графика - объявление лауреатов происходило не 21, а 25 декабря, на 25 января сместилось и вручение премий. Но было и еще одно отступление от традиций: шестой Антибукеровский литературный обед, имевший место быть в ресторане "Серебряный век", был в некотором смысле экспериментальным. Основная речь, формулирующая тему обеда, была напечатана заранее сначала в "НГ", затем в "EL-НГ" - с тем чтобы принимающие участие в "духовном пире" литераторы смогли подготовить ответные выступления заранее - и блеснуть остроумием и точностью формулировок среди ампирного великолепия бывших Центральных бань.

Надо отдать должное автору "предзастольной речи" Льву Пирогову - он идеально выполнил заказ. Тема "Классики XXI века" требовала провокативности - и Лев Пирогов с готовностью дисциплинированного пионера эту провокативность обеспечил, объявив будущими классиками авторов, существующих ныне лишь в пространстве всемирной компьютерной сети. Вообще его "речь" содержала ряд неоспоримых тезисов, как, например, "из ретранслятора опыта литература должна превратиться в его продуцента".

И собравшиеся спорили. Трудно назвать тех, кто не сказал ни единого слова во всеуслышание. Изящные реплики и пространные литературные экзерсисы, Юозас Будрайтис и Игорь Волгин, Людмила Сараскина и Игорь Виноградов, Александр Шаталов и Владимир Бондаренко...

Самым сильным аргументом contra воспользовалась, конечно, Мария Васильевна Розанова, вскричавшая: "Лев Пирогов! Встаньте! Идите сюда! Я дам вам палкой по голове". Надо отдать должное мужеству Пирогова - он не испугался. И получил набор парижских горчиц - по одной для каждой Антибукеровской номинации. Остальные возражали мягче. Мнения, впрочем, разделились. Виктор Топоров, например, лаконично отрезал, что никаких классиков в XXI веке не будет. Другие - Игорь Виноградов, Алла Латынина - полагали, что в классики XXI века не попадет никто из присутствующих в зале.

Эту формулировку можно было понимать двояко: и как "классиков не будет", и как "классиками будут недооцененные писатели прошлого". Эту мысль разделяли Виталий Третьяков, пообещавший в наступившем веке лавровый венок Шолохову, и Евгений Рейн, отдавший пальму первенства Бродскому. Впрочем, и сам Евгений Рейн удостоился чести быть названным будущим классиком - сидевшая за одним с ним столом Наталья Иванова предложила присутствующим поискать классика за каждым столом. Виталий Третьяков предложил выпить за классиков, которых можно найти за каждым из Антибукеровских столов. За своим он нашел сразу нескольких - Андрея Вознесенского, Александра Гельмана, не говоря о женщинах, которые - "все классики". Одна из прекрасных дам русской литературы Зоя Богуславская подарила Виталию Третьякову "немного долларов" - вернее, галстук, "усыпанный" изображением долларовых банкнот. А Третьяков пообещал превратить его в переходную награду для тех или иных отделов редакции в случаях задержек зарплаты.

Наталья Иванова напомнила собравшимся, что классики в России по преимуществу рождались в конце века и потому будущие классики скорее всего пребывают сейчас в ползающем состоянии.

Сергей Есин, ректор Литературного института, заметил, что будущие классики оперяются в стенах его института. Поступают тысячи, а к моменту окончания остаются примерно 60 классиков.

От Евгения Бунимовича, поэта и политика, все ожидали продолжения темы скульптурной "загогулины", предложенной им для увековечения деятельности Бориса Ельцина. Но Бунимович сказал, что классикой за прошедшие годы стали сами Антибукеровские обеды и, в частности, выступления на них Марии Васильевны Розановой... И нынешняя ее горчица.

"Не зарывайся, великая русская словесность!" - провозгласила под занавес Мария Васильевна. Чем лишний раз подтвердила слова Третьякова о том, что женщины, сидевшие за его столом, - классики по определению.

ПОРТРЕТ В ИНТЕРЬЕРЕ СОБСТВЕННОГО ЭХА

КОГДА-ТО царь Петр издал указ: "Незаконнорожденных записывать в художники!" Бесправие и нищета - родовые черты российских служителей муз. А уж рыцарям изящной словесности сам Бог велел пить горькую. Традиция! Все мы вышли из шинели Гоголя, мешка Достоевского, сачка Набокова и кепочки с полупролетарским околышем Владимира Вольфовича.

Возникнув на свет как антипод Букера, этакий литературный прикол, филологическая фишка, премия Антибукер на шестой год своего существования явно обретает структуру более серьезного и основательного явления, чем литературная шутка. Заданная на последнем литературном обеде тема "Кто станет классиком русской литературы в ХХI веке" претендует на глобальную тему симпозиума или многомесячной дискуссии - типа тех, что проводились на страницах "Литгазеты" в лучшие годы ее бытия. Получению ответов на этот вопрос в легкой застольной, но подчас драчливой форме и служит возрождение традиции литературных обедов Антибукера.

Впрочем, игровая, молниеносно-импровизационная (застолье!) форма по-прежнему остается тектонической плитой литературного явления, именуемого Антибукер. Само звучание этого термина настраивает на жонгляж мысли.

Антибукер обладает вариативным свойством инкорпорировать в свой радиус действия многосмысловые лингвистические образования. Стоит эху запнуться и выдать: "Дантебукер" - как появляется инфернальное дантовское измерение, где его обитатели с гусиными перьями дружат не иначе как кругами Ада (читай - литературными жанрами и писательскими кланами!). "Грантибукер" - и в памяти вызываются образы детей капитана Гранта на утлом суденышке, сложенном из вчерашней газеты, - в семантических волнах литературных океанов. "Остров!" - кричит вахтенный на мачте. Не забудем и "Сантибукер" - ситуацию, при которой образуется дольная единица, равная сотой части исходной денежной части премии Антибукера.

Обратимся к аллитерированному оперению нашего термина - и получим Антиброкер, который ввергнет нас в область, исключающую посредничество в сделках - если подразумевать под "сделками" взаимоотношения между Богом и его певцом, использующим мужские и женские рифмы с приличествующими ямбами и цезурами. Еще одно преломление нашей интеллектуалоемкой атмосферы - и эхо выдает нам: "Антибрюкер" - что-то из области эстрадно-подиумных новаций в "мимо-юбочном" партикулярном жанре. А отсюда недалеко и до какого-нибудь термина во вкусе осьмнадцатого века, что-то вроде "Галантибукер" - и начитавшийся "Анжелик" юноша воображает себя каким-нибудь маркизом де Люлю, когда тот, в небрежном камзоле какаосового цвета - с манжетами брюссельских кружев лежебочит на шезлонге с изогнутыми ножками, вышедшем из мастерской Крессана. О, нет, боги живут не в душе - покинув свой Олимп, они пребывают на плафонах театров, где выказывает всю грациозность пластических поз Гаэтан Вестрис в театрально-легкомысленных штанишках каштанового оттенка. А мы... а мы внизу исповедуем правило: "do ut des" ("даю тебе, чтобы ты дал мне")...

Бойтесь литературного эха! Оно ввергает в искушение. В том числе и премиальное.