Запад смотрит на Восток

Международный кинофестиваль "Восток-Запад" в Баку состоялся в большей степени как программа, нежели как событие для широкого круга зрителей. Классика немого кино, образовавшая цикл "Начало национальных кинематографий" (автор-составитель Нея Зоркая), шла в Союзе кинематографистов Азербайджана и, не имея большой рекламы, стала в основном достоянием немногих профессионалов. Сеансы новых картин в оснащенном по последнему слову техники и дизайна кинотеатре "Азербайджан" (с достаточно высокими ценами на билеты) вызвали интерес некоторых любителей кино, но не создали настоящих аншлагов. Баку жил своей жизнью, а фестиваль шел своим чередом. Жаль, что была упущена возможность познакомить зрителей с малодоступными шедеврами 20-30-х годов и расширить аудиторию современного кино. Тем более что "Восток-Запад", будучи фестивалем фестивалей, собрал немало нашумевших и, даже можно сказать, модных картин: от "Фортуны" Георгия Данелии до "Эротических сказок" (новеллы Кена Рассела, Йоса Стеллинга и других), "Войначека" Леха Майевски и "Салона красоты "Венера" Тони Маршалл.

Сам подбор фильмов отображал прежде всего точку зрения западного мира на Восток. В роли последнего нередко выступала Россия. Так происходит в фильме латышского режиссера Аргайса Грауба "Страшное лето" - о событиях 1940 года, когда советские войска входят в Латвию накануне наступления немецкой армии. Юные герои - выпускница университета немка Изольда (Инессе Цауне) и ведущий радиостанции латыш Роберт (Артур Скрастиньш) - полны любви и эйфории молодости. А пока разворачивается их роман, правительство решает, каких оккупантов себе выбрать. Таков трагифарс мнимой свободы государства, изначально ощущающего всю свою слабость перед лицом политической катастрофы Европы. Изольда и Роберт мирятся и ссорятся, то и дело принимаются искать свою вечно убегающую кошку - в то время как пора либо думать о собственном спасении, либо определять свою политическую позицию.

Все герои - каждый на своем уровне - решают частные проблемы, что выглядит мелочным прагматизмом или прекраснодушием ввиду близящейся мировой войны. Министр иностранных дел Мунтерс (Улдис Думпис) озабочен судьбой золотого запаса Латвии. Директор радиостанции не пускает в эфир репортажи о диверсиях на границе с Россией, предваряющие вторжение советских войск. Но бежит в банк спасать свои капиталы. Когда же он доверительно сообщает служащему, что скоро начнется война, клерк раздраженно отвечает на этот "бред": "Какая еще война! Вы радио-то слушаете?" А хитрюга лавочник уже сориентировался. Попивает кофе, сидя на высокой табуретке, и предлагает всем прохожим фальшивые паспорта для срочной эмиграции. Он явно думает лишь о выгоде предвоенной паники и чувствует себя хозяином положения. Пожилая хозяйка квартиры, которую снимает Изольда, растроганно обнимает девушку на прощание. У латышской дамы нет ни страха, ни малейшей неприязни к тем, кто покидает страну. Она не думает о том, что ей самой некуда будет уезжать. Инерция мирной благополучной жизни не дает людям заметить и осознать масштабы катастрофы.

Элементы приключенческого кино в "Страшном лете", всегда в основе своей оптимистичные, входят в противоречие с неоднозначностью и драматизмом реальной истории. Советское командование показано почти так же, как и в сериях о Джеймсе Бонде. "Красные" монстры смотрят "обыскивающим" взором и спокойно, в рабочем порядке отдают приказы расстреливать лишних свидетелей их злодеяний. Но вот Изольда с дядей Роберта оказываются на пароходе, вывозящем всех этнических немцев из Латвии в Германию. Вроде бы герои спасены. Но когда крупный план выхватывает два реющих флага на корабле (оператор Гинтс Берзиньш), со свастикой и с советскими символами, становится очевидно, что персонажи направляются прямо в эпицентр мировой войны.

Показав жестокость советских войск, режиссер обрывает действие до фашистской оккупации Латвии. Сюжет заведомо тенденциозен. Зритель должен хорошо знать историю, чтобы расценивать события в фильме как фрагмент более сложной политической картины. Взаимодействие стран, национальностей, культур оказывается слишком глобальной темой для современного кино. Историческая правда требует сопоставления разных позиций и ценностей ради понимания не только Запада, но и Востока. Однако, как правило, в фильмах, отобранных на фестиваль, доминировала одна точка зрения на проблему.

Непроизвольно рифмовались две картины: "Восток-Запад" Режиса Варнье и "Восток есть Восток" Дэмиена О"Доннелла. Первый рассказывал о том, как французская женщина помогает молодому человеку Саше (Сергей Бодров) бежать из советского кошмара. А второй фильм заставлял бесконечно жалеть простую английскую женщину, всю жизнь страдающую от мужа-пакистанца, тупого тирана жены и детей. В суперпроекте Режиса Варнье дискредитация советских людей производится во многом эстетическими средствами. Мари (Сандрин Боннэр) прекрасна и умеет себя всегда достойно вести. А мимолетная любовница Алексея, советская женщина из коммуналки в исполнении Татьяны Догилевой, нарочито груба и криклива, как базарная баба. В английской картине невесты из семьи фундаменталистов безобразны на грани патологии. Зато юноши-полукровки, исповедующие западные ценности, весьма привлекательны. Подобный расклад сообщает всему повествованию сказочную упрощенность. Запад и Восток предстает как оппозиция: благородство-подлость, добро-зло, красота-уродство.

А души героев остаются сплошными "потемками". Поэтому "Восток есть Восток" не может прояснить, на чем держится единство англо-пакистанской семьи на протяжении четверти века. "Восток-Запад" оставляет за кадром еще больше. Например, как Алексей (Олег Меньшиков) начинает жить по советским правилам, не испытывая никаких видимых терзаний. Тем более не понятна человеческая сущность героя Сергея Бодрова, весьма прагматично использующего помощь Мари, чтобы прорваться на Запад, и тем самым обрекающего героиню на годы лагерей. И уж совсем сказочной доброй феей предстает сердобольная французская актриса (Катрин Денев), многие годы пекущаяся о судьбе далекой советской семьи. Все персонажи показаны с внешней стороны, в контексте обстоятельств. Им не нужен внутренний мир. Их амплуа - быть жертвами и в частном порядке спасаться от советского режима. Подобная схема взаимодействия героя с миром традиционна для американского жанрового кинематографа. Но отечественные реалии пока не стали абстрактной кинолегендой. Их чрезмерная условность в фильме воспринимается как нелепый примитив и неуважение к истории России.

Почти пародией на американское кино смотрелся фильм "Свадьба" Павла Лунгина. Развесистая клюква для зрителей: в русской деревне кому-то приходит в голову выделывать па в стиле танго, а приезжая из Харькова говорит без акцента┘ Плюс полное отсутствие душевных "извилин" у главных героев в исполнении Марии Мироновой и Марата Башарова. Они идут к своему хеппи-энду напролом, превращая фильм в психиатрическое пособие о людях с даром мгновенной адаптации к любым обстоятельствам. Не обладая обаянием персонажей западного кино, герои Лунгина не дают повода собой восхищаться и за себя переживать.

На таком фоне несложно было по достоинству оценить (и даже переоценить) картины, где национальные проблемы показаны изнутри, где ощущается, что создатели фильмов знают их не понаслышке. Таков был фильм чешского режиссера Яна Хржебека "Пелишки" о двух семьях, разлученных приходом советских войск в 68-м. Комические неурядицы встречи Рождества в семейном кругу. Первая несчастная любовь подростка к соседской девочке. Тлеющий, обусловленный самой природой человека, вечный конфликт поколений. И вечные споры о том, что лучше - советский уклад или американский. Режиссер показал повседневную обыденность, но наполнил ее столь интенсивными переживаниями героев, что достиг эффекта бесконечной и чуть ли не документальной хроники душевной жизни. Эта эмоциональная жизнь кажется больше и богаче даже столь существенного события, как смена политического уклада. Идеологические проблемы окружающего мира лишь подчеркивают всю неидеологичность героев, чье счастье и несчастье не зависят от политики.

Грузинский кинематограф, не представив бесспорных шедевров, тем не менее продемонстрировал органичный симбиоз национальных и западных традиций. "Лето, или 27 потерянных поцелуев" Наны Джорджадзе можно назвать самым грузинским фильмом фестиваля по силе страстей героев и броскости внешнего колорита. В "Перелете ангела" Нодар Манагадзе выстроил мир метафор в стилистике Феллини. Вокзал и его обитатели стали у Манагадзе символом бездомного человечества, потерявшего жизненные перспективы. Но самый актуальный образ космополитической и неприкаянной грузинской нации был создан в "Мистериях" Михаила Калатозишвили. События здесь разворачиваются с неспешной меланхолией авторского кино 80-х. В России сейчас так уже не снимают.

Европеизированные герои "Мистерий" живут и разрушают свои жизни с истинно грузинским темпераментом. Санкт-Петербург, на улицах и площадях которого целуется влюбленная пара, выглядит как северо-западные декорации для "южных" чувств. Действие разворачивается подобно цепи эффектных поступков, каждый из которых по-своему символичен. Приезжающий из Парижа герой (Толстый) решает распродать коллекцию произведений искусства. Молодые люди инсценируют несчастный случай и в общей сумятице похищают с аукциона свою, когда-то пропавшую, старинную куклу и тем самым спасают ее от гибели в огне. Поскольку новый хозяин, скупивший все выставленные на продажу красивые вещи, устраивает для них аутодафе. За несколько часов до своей смерти Кока, криминальный субъект с богемной душой, радуется, что сумел выстроить пирамиду из бокалов, по которым переливается золотистое шампанское. Эта по-детски невинная страсть к красоте придает персонажу странную беззащитность. Чуть позже приятель Коки, обнаружив его труп в джипе, начнет обливать машину бензином, собираясь поджечь, чтобы в теле друга не копались при вскрытии и чтобы в дело не вмешивались никакие официальные структуры. Потому что они чужие. А экс-хозяин сгоревшей коллекции твердит: "Надо вызывать полицию". Но в России пока что милиция, и ее вызывать не принято. Поэтому полыхает, взорвавшись, джип и горит труп - ради сохранения неприкосновенности частной жизни, переходящей в частную смерть.

В финале фестиваля раздавались призы. Лидия Смирнова была награждена за выдающийся вклад в киноискусство. Наталья Гундарева - за созданную ею галерею женских образов. А фильм "Восток есть Восток" - за самое гуманное кинопослание. Для "Мистерий" можно было бы тоже придумать специальный приз - за самое современное мироощущение с самой тонкой передачей национальной психологии.