Майя Крылова
В области современного танца экспорту в России отдано предпочтение. Придя к такому неутешительному выводу, столичные творцы и практики "контемпорари данс" сделали трехдневный фестиваль под названием "Траектория" и с подзаголовком "Московский современный танец - итоги года". При этом организаторы - школа танца "Вортэкс" и Центр современной хореографии "Цех" - имеют твердое намерение со временем преобразовать "Траекторию" в обширную территорию, занятую танцевальными экспериментами. То есть сделать на базе "Вортэкса" открытую сцену и рабочую площадку по принятой в мире модели существования "контемпорари данса".
Отсутствие границ как главный принцип твердо выдерживалось. Показы проходили в "блэк-боксе", созданном в обтянутом черным репетиционном зале. Дистанции между зрителями и артистами не было, как не было и традиционной сцены. Согласно замыслу, в каждой программе соединялись полярные художественные творения: контраст должен был взаимно подогревать выступающих. Результат соседства коня с трепетной ланью: импровизация мирно уживалась с эстрадными номерами, отчетливость высказывания - с сознательно напускаемой туманностью, черный юмор - с эпатажем, музыка Баха - с современной алеаторикой. Две трети участников увлечены метафорикой "совка". Что есть самое удивительное, поскольку юные сочинители концепций при "совке" ходили еще в детсад или, в крайнем случае, в начальные классы школы. Видимо, в стране что-то такое носится в воздухе, и сын за отца отвечает.
Упражнение из художественной гимнастики, названное "Дистанцией", в исполнении Анастасии Курковой, а также два номера от педагога Эльвиры Смирновой представляли организаторов фестиваля. "Японский дух" мерцал в откровенно концертном номере Бориса Николаева с самурайским мечом и раскрашенным под танцовщика "буто" лицом. Выступление Анджелы Доний и Виталия Кононова - сеанс нормальной контактной импровизации: два тела - два физических объекта в пространстве. "Пейзаж" Василия Ющенко, бывшего артиста "Класса экспрессивной пластики" Геннадия Абрамова, отличался полным раздеванием лирического героя, по-скоморошьи не боящегося срама. Герой оперировал шляпой, надеваемой на причинное место, и беседовал за жизнь с импровизатором-пианистом по имени Одиссей. Группа "П.О.В.С. танцы", тоже состоящая из бывших артистов Абрамова, вместила в свой проект "Далеко, далеко..." и пародию на неоклассические танцы с их третьими позициями и эмоциональными "полутонами", и неявный юмор по отношению к спонтанностям и дискретностям современной пластики, и треск наматываемого на движущееся тело скотча, и неожиданную серьезность финала, когда в стоящих поодаль манекенах начинает гореть огонек в области сердца. Еще одна бывшая "абрамовка", Ольга Голубева, показала сольный перформанс "Квартира номер 5" из спектакля "Начало": разнообразные катания по полу. Название отрывка - от номера помещения, в котором проходили репетиции.
Но все началось с соло Олега Сулименко, справедливо назвавшего свой перформанс "историей без начала и конца, но с серединой". Пол, расчерченный параллелями и меридианами, включенный на мерцание мини-телевизор на полу, чтение отрывка из лермонтовского "Паруса". Название "Как капитан", оправдываемое увиденным: Сулименко прокладывает импровизационный пластический курс, определяемый - то по тождеству, то от противного - разным метром ритма, выбиваемого в звуковом сопровождении. Внешне это выглядит как шаг вперед, два шага назад со смещением центра тяжести и активной работой рук, особенно ладоней и кистей. Как бы от создаваемой по ходу движения энергии в финале загорается висящая на шнуре лампочка. Может быть, это заявка на изобретение вечного двигателя?
Два спектакля Романа Кислухина похожи, как неродные братья. Один называется "Надо", другой - "Чунга-Чанга". Оперируя бытовыми репликами и бытовыми же приметами, как-то: таз, топор с бревном, стол с белой скатертью, фикус (или кактус? в общем, комнатное растение), перемежая это с кусками "грубого" танца, автор легко добивается результата. Зрители узнают что-то, смутно напоминающее наши палестины. Эта неопределенность привычного ощущения и есть искомое чувство. Точно так же работает женская группа "Плантация" в спектакле "Мне все ясень". Для непонятливых все прописано в программке: от четырех исполнительниц жди "исследования простых движений женской души... при невидимом отсутствии мужчин". Перформанс выглядел так, как и ожидалось: девочки в несуразных "советских" платьишках, превращающих каждую девицу в старуху Шапокляк, танго шерочки с машерочкой, композиция по типу чередования клоунских реприз в цирке. И Кислухин, и "Плантация" обыгрывают детские страхи взрослых. Их спектакли есть пластически воплощенные неврозы. Впрочем, "Мне все ясень" может поделить первое место фестиваля с другой постановкой, "Сутра Камы", в номинации "Самое остроумное зрелище". Чего стоит один только танец в "Ясене" - с мясорубкой, или разборка этой же мясорубки вслепую, с секундомером, словно автомат Калашникова в армии. "Сутра Камы" же держится не только на хореографии Константина Мишина, провокационно целомудренной картинке сосуществования супругов, проживших вместе 10 лет, но прежде всего на блестящей пластической работе исполнительницы Ирины Гонтовой. Она играет в дартс и с подолом собственной юбки, семенит в туфлях на каблучках, эротически-испуганно дрожит в мужских руках - и всегда выразительна до кончиков пальцев.
Идеолог и координатор фестиваля Саша Пепеляев представил спектакль своего Кинетического театра, уже многократно отрецензированный в прессе: он номинирован на предстоящий фестиваль "Золотой маски". Созданный в рамках празднования прошедшего года Баха проект Пепеляева "Не там" соединяет стихи Хармса, "магический театр" в духе театра из "Степного волка" Гессе и не менее магическую музыку Иоганна Себастьяна, заставляющую зрителя поражаться смелости автора постановки: все-таки играть с Бахом чревато, планка велика.
Валерий Архипов с труппой "Nota bene" не менее рискованно играет с расхожим философским понятием, называя свой спектакль "Экзистенцией". Прелесть зрелища в том, что невозможно понять: эти мятущиеся напоказ герои в черных солнечных очках - кич сознательный или невольный? И прелесть вдвойне: кажется, сам автор этого тоже не понимает. Зато полностью выдержано кредо молодых творцов: нелепость как вектор существования и повод для пластики.
