Мистерия и коммерция

Когда Игоря Лаврика, генерального продюсера "Рождественской мистерии", спросили, чем привлек его этот проект, он ответил, что хотел снять фильм о чистой романтической любви, в противовес чернухе и порнухе, наводнивших наше кино с начала 90-х. Режиссеры и актеры ему вторили: это сказка, праздник, столь необходимые "нашей несчастной стране". По мнению Чулпан Хаматовой, исполнительницы роли Маши, это кино для "хороших, сентиментальных людей". Алексей Кравченко, сыгравший главного героя, Максима, считает, что тех, кто любит "зубодробительные" зрелища, "Рождественская мистерия" вряд ли заинтересует.

Ничего не скажешь - водораздел проведен жестко и бескомпромиссно. С кем ты? С "чернушниками" и "порнушниками"? Или все-таки на стороне добра, любви и светлой рождественской сказки? А то сам знаешь - кто не с нами, тот против нас. Риторика до боли знакомая, разве что слово "Рождество" - из нового лексикона┘ От сурового вопроса невольно теряешься и начинаешь лихорадочно соображать: что же мешает тебе проникнуться детской новогодней радостью? Может быть (о, ужас!), затаенная любовь к пресловутой чернухе?

Вряд ли кому-то покажется странной мысль, что при обсуждении произведения искусства (а именно на такой статус, надо полагать, претендует картина Юрия Фетинга и Андрея Кравчука) речь должна пойти в первую очередь о художественных достоинствах этого самого произведения. Как, к примеру, оценить большинство творений Бергмана? Вот уж где самая настоящая чернуха на грани патологии, да еще и сладострастно смакуемая режиссером. Но снято это кино - и тут уже ничего не поделаешь - изысканным художником, чье мастерство говорит само за себя.

С выкладками и схемами вообще лучше быть поосторожнее. Что такое, скажем, зубодробительный боевик "Крепкий орешек", как не типичная рождественская история, просто обязанная по законам жанра завершиться хеппи-эндом? А чем не сказка отечественный боевик "Брат-2", разумеется, не лишенный чернушности? Да ведь и красивая сказка зачастую оказывается ложью, стоит только вспомнить соцреализм┘

В "Рождественской мистерии" есть все. Заснеженные русские дали, идиллический деревенский быт, андерсеновские детки - Маша и Максим. Добрая старенькая учительница литературы, пишущая своему повзрослевшему воспитаннику письма правильным языком учебника. Комичный "глава администрации", нелепые добродушные мужики. Еще один андерсеновский персонаж - таинственный Кукольник, в руках у которого оживают деревянные человечки, навеки пленившие сердце Максима. Кукольное, детски-наивное личико Чулпан Хаматовой; белокурая челка, "простое русское" лицо Алексея Кравченко (и русская питейная удаль его героя)┘

А вот другая сказка, на этот раз итальянская (хоть и снятая все на тех же российских просторах - в Выборге), с непременным набором экзотических масок. Обольстительная Коломбина - итальянская жена Максима, Анна (Алена Хмельницкая). Ее любовник-импресарио, мохнатый Мефистофель. Максимова компания, веселые плуты, фабрикующие фотографии приятеля-неудачника с разными знаменитостями. Переплелись, перепутались сказки. Занесло венецианский карнавал в холодный Петербург, а русского Левшу - в жаркую Италию. Поманил его призрак славы и богатства, разлучил с любимой Машей и┘ оставил ни с чем. Утратил он свой дар - и не хочет больше летать деревянный ангел, доставшийся маленькому Максиму от Кукольника.

Не всегда, правда, событийный ряд выстраивается органично и правдоподобно. Понятно, например, почему деревенские чуть не изрубили топором, посчитав неприличной, скульптуру, которую Максим вырезал из дерева ко дню рождения Маши. Но чем этот вполне целомудренный портрет мог оскорбить саму Музу, то есть Машу? Почему она так неоправданно жестоко, ничего не объясняя, покидает Максима? Не сумела разглядеть талант? Вопрос повисает в воздухе┘ Почему потом, когда герои вновь расстаются, они так долго не могут воссоединиться? Происки коварной тетушки? Неубедительно, и со стороны тетушки совершенно немотивированно, а для мелодраматического сюжета как-то уж слишком многозначительно и претенциозно.

Что же до той настоящей любви, которая, по словам Хаматовой, "может длиться и десять лет ожидания", то ей в фильме сообщен довольно странный патриархальный оттенок. Героиня, невзирая на сильную (хотя и не очень понятную) обиду на героя, остается ему верна, как Пенелопа. Герой между тем обзаводится в заморских краях красоткой Анной и не думает с ней расставаться, пока окончательно не убеждается в ее неверности. А "десять лет ожидания" нужны, похоже, по чисто техническим соображениям - чтобы подрос сын и вышел с блудным папой на серьезный мужской разговор┘

Сказка о куклах (очень интересная работа кукольников Натальи Сальманович и Владимира Советова - жаль только, что эти чудесные марионетки в фильме мало задействованы), наверное, и должна быть такой - не слишком проработанной, в меру условной. Эта условность распространяется даже на пейзажи, напоминающие яркие глянцевые декорации: единым взмахом ножниц выкроенный из белой бумаги снежный лес, наклеенный на синюю бумагу-небо.

Что же в итоге? Совершенно права Чулпан Хаматова: этот фильм и впрямь "не авангардный прорыв" и "не новое слово в искусстве". Получилось добротное коммерческое кино, над которым прольет слезу умиления не один "хороший, сентиментальный" человек и которое, вполне вероятно, будут отныне показывать под Новый год вместо (или вместе) "С легким паром!". Фильм с относительно небольшой сметой, чему можно только порадоваться, и совсем необязательно при этом для самоутверждения кивать на "чернушников", у которых, мол, и кино-то бездарное, а смета аж миллионная. И зачем стесняться слова "коммерческий"? Нет, пора нам брать пример с политкорректного Голливуда - "фабрики грез" с поточными линиями. Здесь тебе и сказки рождественские, и боевики зубодробительные, и чернуха попадается. А уж зритель сам разберется.