Майя Крылова
Бунтовщик Пугачев (Олег Карпович) топчет идеалы государственности в балете "Капитанская дочка"
События разворачивались на сцене Московского музыкального театра. Программу гастролей Омского музыкального театра - в рамках фестиваля "Панорама музыки России" - можно считать подарком к съезду российских композиторов. "Песня про купца Калашникова" - балет двух председателей: музыка в нем принадлежит Владиславу Казенину, главе композиторского союза, а сценография - Валентину Сидорову, руководителю Союза художников России. Танцевать под председательскую музыку удобно, а слушать ее - крайне доступно. Тихон Хренников был узнаваем в музыке к балету "Капитанская дочка". А его коллега Карен Хачатурян, автор музыки к "Пеппи - Длинный Чулок", обильно цитировал веселого себя из балета "Чиполлино" (а может, это "Чиполлино" цитирует "Пеппи", автор этой статьи не ручается за последовательность событий). Правда, оркестр под управлением Эриха Розена играл все это с таким минимумом эмоций, будто его заела тоска по Бетховену.
Хореография трех гастрольных балетов принадлежала одному творцу. Эстетика Георгия Ковтуна переносит зрителей лет на 40-50 лет назад. Ее принципы - пересказ литературного произведения, замешенный на готовых танцевальных (классика) и пантомимных формулах, и наивная зрелищность. При этом постановщик зависит от того, насколько насыщен внешними событиями вербальный источник: если, как в "Капитанской дочке", действия много - и в балете есть внешняя динамика, но в ином случае ( "Песня про купца...") балет теряет структуру, а постановщик прячется за дивертисменты. Хореография такого типа в нашей стране имеет давние корни и многочисленных поклонников, смотрящих спектакли как картинки к любимым книжкам или к произведениям школьной программы по литературе. Главное - сразу узнаешь героев. Если это Пугачев со товарищи - танец состоит из тяжелого топота. Если Иван Грозный - движения отдают открытым неврозом с торжеством тенденции "не согрешишь - не покаешься". Детские персонажи, побегав по сцене, непременно выстраиваются в каре и исполняют па с инфантильным окрасом. Что купец Калашников, что Гринев, что Маша или Алена - положительные герои могут смело кочевать из "Капитанской дочки" в "Песню про купца Калашникова" и обратно. И не потому, что в обоих спектаклях эти роли исполняли одни и те же артисты (Н. Торопова и С.Флягин). А потому, что основной набор "возвышенных" или "трагических" движений в подобного рода балетах разнится лишь в деталях - при том, что в "Песне", с учетом времени действия, героям добавлены кое-какие изюминки из арсенала народного танца. Это не спасает "Песню" - в спектакле хромает композиция эпизодов: Ковтун ставит два подряд дуэта, да еще отменно длинных, что зрителю выдержать трудно, хотя артисты очень стараются.
Впрочем, на первом представлении - это был балет по книге Астрид Линдгрен - организаторы гастролей постарались сделать спектакль событием для самых маленьких зрителей. В фойе гуляли персонажи балета, и дети с восторгом дергали "лошадь" за хвост. Малышам давали ручку и бумагу, чтобы они могли написать письмо героине спектакля и тут же его "отправить". На стенах были развешаны мудрые изречения Пеппи: "Настоящая воспитанная дама ковыряет в носу, когда ее никтошеньки не видит". Сценические хулиганы волею художника по костюмам А.Ипатьевой получили полосатые зэковские робы, правда, разрисованные клеточками с игрой "крестики-нолики". Рыжая, как и положено, Пеппи (О.Тюрюханова) азартно скакала по сцене в разных (как и должно) чулках. "Цирковые артисты" играли в цирк, взрослые в коротких штанишках играли в детей, а солнце излучало улыбку с нарисованной на заднике рожицы.
В "Капитанской дочке" и "Песне про купца..." торжествует серьезность благих намерений. Много церковных куполов, икон, крестных знамений. Широкие юбки женского кордебалета в пушкинском спектакле создают снежную метель и символизируют тяжелую женскую долю. Эпизодически появляющаяся Екатерина Вторая в золотом платье от художницы Н.Хренниковой возвышается символом государственного величия - или угнетения? В ее свите есть некто одноглазый - Суворов? По ходу действия слабонервные зрители ахают, когда сначала из подолов женских платьев, а потом еще раз (из мешка) вываливают отрубленные головы. Присутствует и вновь ставший актуальным двуглавый орел: он изображен на обратной стороне иконы, висящей в покоях Ивана Грозного. Государь в "Песне", как и Пугачев в "Дочке", одет в алую рубаху - крови было много. Царский головной убор Иван то и дело снимает - любой вспомнит хрестоматийное "тяжела ты, шапка Мономаха". Демонстрируя недюжинную историческую эрудицию создателей "Песни", сподвижники Кирибеевича танцуют с палками, на концах которых приделаны знаки опричников - песья голова и метла. Танец - наглядное изображение того, как выгрызали и выметали крамолу на Руси. Кордебалет изображает карусель и птицу-тройку. Народ XVI века на гулянке с цыганами(!) тащит снедь - гуся сырого (чучело) и гуся жареного (на блюде). Либретто Г.Ковтуна изложено "древнерусским" языком с учетом Лермонтова: "Пал тяжкий взор Кирибеевича на красу Аленушки. Помутилось в голове, сердце выпрыгнуло и покатилось к ногам чужой жены. Не заметила она сердца пламенного и нечаянно легкой ножкой наступила. Застонало, заболело сердце пылкое, думу черную не залить вином. И пошел тут в пляс любимец царя-батюшки", и т.д.
...Остается добавить, что лишь балет про Пеппи поставлен "просто так". Другие спектакли гастролей созданы к датам: "Капитанская дочка" - к 200-летию со дня рождения Пушкина, а "Песня про купца Калашникова" - к 850-летию Москвы.
