Гладиаторы не сдаются

- Между репетициями, конечно. Я сейчас все чаще подрабатываю вне Большого театра, и слава Богу, такая возможность есть. Буквально на днях с Галиной Боголюбовой выпустили в ее антрепризе "Богис" спектакль "Евгений Онегин". В этой же антрепризе у меня была еще одна работа с изумительной артисткой Евгенией Симоновой в крайне сложном моноспектакле Андрея Эшпая "Анна" по "Анне Карениной". В начале этого года Иосиф Райхельгауз предложил сделать несколько танцев в новом спектакле для Альберта Филозова и Людмилы Семеняки. Замечательная работа была с Владимиром Меньшовым в фильме "Зависть богов", я поставил танго для нашей блистательной актрисы Веры Алентовой и Анатолия Лобоцкого. 25 сентября в филиале Малого театра должен состояться, на мой взгляд, интересный вечер балета, в котором я поставил номер на двадцать три минуты о Вацлаве Нижинском, потом этот балет отправится в гастроли по Украине. Но все-таки должен сознаться, что главная моя задача в жизни - сделать свой спектакль. Вот над этим я сейчас и бьюсь.

- Сегодня может идти разговор о новом спектакле, только если у вас есть блат или товарищ с большими деньгами. Я лично искренних меценатов а-ля Морозов или Мамонтов не встречал. Все они прежде всего заботятся о себе и поддерживают свою политическую платформу. Так что надо самому заработать хорошие деньги, чтобы прожить и на эти же деньги попытаться что-то сделать.

- "Ричард III" Шекспира - моя давняя мечта, которая потихоньку начинает осуществляться. В прошлом году я уже показал отрывок из будущего спектакля в Зале имени Чайковского. Мне интересны социальные и философские проблемы, сколько я могу потянуть, и, конечно, основное - трансформирующийся балет, пластика. На мой взгляд, "Ричард III" очень актуален в наши дни, и я уверен, что спектакль будет интересен молодежи, думаю, это не громкие слова, хотя, бесспорно, я человек тщеславный, завистливый и честолюбивый.

- Опираясь на свой опыт, я хочу сказать, что не согласен с распространенным мнением, будто все подвластно любому искусству, в частности балету. Допустим, поднять в балете философские темы уровня Достоевского крайне сложно. Можно дать лишь внешнюю сторону проблемы или только чуть проникнуть вглубь, но передать по-настоящему беседу Ивана Карамазова с Алешей Карамазовым, разумеется, невозможно. Значит, на каких-то ключевых философско-социальных моментах надо вводить голос, и я хочу попытаться в "Ричарде III" это сделать.

Кроме того, я убежден, что любой балет должен быть романтичным. Даже если вы изображаете бытовые, эротические, самые жестокие моменты жизни, иначе получается совсем другое, нечто не для сцены. Этот принцип я тоже хочу не упустить в спектакле.

- Во-первых, Большой театр - это театр больших академических полотен, и оперных, и балетных, так же, как Консерватория - храм симфонического искусства великих мастеров. Во-вторых, мне туда просто не пробиться. Поэтому спектакль скорее всего будет антрепризным.

- Пока дают возможность репетировать в Большом.

- И из Большого, и приглашенные. До сих пор все репетиции актерам я оплачивал сам, но больше денег у меня нет, надеюсь, они смогут репетировать бесплатно.

- Конечно, я хотел бы иметь свой театр. С этой просьбой я обращался в правительство. Чем она обоснована? Я знаю, что театры даются, и, к сожалению, в большинстве случаев незаслуженно. Не буду называть имена и портить карьеру тем немногим государственным людям, к которым обращался за помощью. Во-первых, потому что я на них не давил, у порога не сидел, лбом не бился, и во-вторых, потому что я не такой смелый, чтобы с саблей лезть на танки. Но факт остается фактом - только два человека меня выслушали и ко мне отнеслись хорошо, а один просто поддержал мое предложение, и за это ему огромное спасибо. А все остальные просто не разговаривали. Я не против - дарите дачи, лимузины, театры, пожалуйста, но выслушивайте тех людей, которые не меньше, если не больше других, сделали для искусства в свое время.

Если бы у меня сейчас было положение, как в шестидесятых - начале семидесятых годов, я взял бы какое-то помещение. Мои друзья, государство помогли бы мне создать свой театр, но сейчас можно надеяться только на знакомства. Я, честно говоря, пил водку всегда с теми, с кем мне приятно было пить.

- Правильно, но ведь и денег мы немало заработали, я думаю, 30-40 миллионов долларов точно. Для теперешней олигархии это, конечно, мизер, а мы получали с четырех или двух тысяч долларов, заработанных в месяц, - восемнадцать или десять, и не обижались. Да, государство забирало все деньги, но на то, что я зарабатывал, можно было прожить спокойно в то время.

- В Америке предлагали, но я не мог. Не знаю, как у других, но у меня было сильное патриотическое чувство. Тогда я имел замечательную работу в потрясающем театре. Мы все жили только театром. Поездки были редкими, но невероятно значимыми. Мы танцевали только в лучших театрах мира.

- Я пишу эссе, в которых пытаюсь описать все события своей жизни. Поскольку моя жизнь - это театр, то, естественно, в книге появятся известные имена, но только те, которые я имею моральное право назвать. По форме - это сценарий для будущего спектакля.

- Я делаю графические рисунки, но только для себя. Для публики я хочу быть интересным в танце и реализовать все свои знания в этом искусстве. Я сейчас интенсивно работаю над "Ричардом III", есть уже готовые либретто "Королевы Марго", "Одиночества" на музыку Листа.

- Скучаю по творчеству. Я благодарен судьбе, что воспитан на спектаклях Большого театра, у наших великих мастеров, на их гениальной хореографии, и своим педагогом считаю Григоровича, хотя он, конечно, человек крайне сложный, и я с ним не согласен очень во многом. Просто надо сознаться, что все мое поколение воспитано одним балетным родителем и находится под его влиянием. Я хочу создать свой театр, как бы отойти от него, выскочить, но все равно получается, что работаю на основе его логического мышления.

- Может, я не прав, но балет снова становится таким, каким он был еще при советской власти. При всех ее минусах она из балета сделала мощное, полнокровное, драматическое, пластическое искусство. Это был театр в высшем смысле этого слова. Головоломные, головокружительные прыжки не просто ради трюка, а выражение эмоций - любви, ненависти, борьбы. Это было потрясающе.

Театр - такая вещь заразная, не помню, какой певец сказал: "Кто войдет в театр со служебного входа, уже будет человеком несчастным". Я как личность состоялся именно в театре - конечно, в первую очередь в творческом отношении, но и вся закулисная жизнь, закулисная борьба, когда актеры и ругают друг друга, и первыми признают ваш успех, запах грима, репетиции оркестра создали меня тоже. Я не согласен со многими вещами, происходящими сейчас. Поначалу даже осуждал, но я не могу никого обвинять, потому что я человек, который сам сделал много ошибок.

- Мне кажется, когда в театре все попадает в руки денежной политики, справиться невозможно, это пуля в лоб. Как ни странно, при полном атеизме советская империя зла создала большую духовность, каким образом - абсолютно непонятно. В театре, естественно, за все отвечает генеральный директор, сейчас им стал мало знакомый нам Анатолий Иксанов. Увидим, как будет, по крайней мере хотелось бы почувствовать, что в театре за нас кто-то несет моральную ответственность. Геннадий Рождественский - один из самых значимых дирижеров в мире, назначение его заместителем генерального директора и генеральным художественным директором для Большого театра - хорошо. Как он будет руководить, посмотрим.

- Было, театр мне очень помог, деньги на операцию дал из фонда помощи актерам. Сейчас опять надо идти под нож, кость разваливается. Десять лет назад американцы сделали операцию на правой ноге идеально - я встал через семь часов, и вышел из больницы через пять дней. Сейчас левую ногу надо резать как можно быстрее. В Москве операция не стоит ничего, но здесь ужасная реабилитация. В Америке нужны бешеные деньги. Пока самая дешевая операция получается в Париже - тысяч десять.

- Сейчас посмотрим. (Достает удостоверение.) Как написано в этой книжечке, я педагог-репетитор. Даю класс иногда, репетирую, все.