Глеб Шульпяков.
Главный герой в поисках русского романа. Георг Унгер, первое исполнение партии Зигфрида в "Кольце Нибелунга" Вагнера.
Байрейтский фестиваль, 1876 год.
ВРЕМЯ реализуется в жанре.
Каждая "эпоха" примеряет весь гардероб, но выбирает что-то одно. Стихи, как правило, хорошо идут в начале века, потом, где-то посередине, приходит время эпоса, ну а заканчивается все анекдотами или притчей.
Лучший "проводник" для анализа времени - роман. Недаром за последнее время на книжном рынке именно этот жанр оказался наиболее популярным. Именно романы успешно "раскручивали" издательства, именно за романы давали - или со скандалом отказывались давать - литературные премии, именно за роман судились, ругались, рядились и отвечали. Даже Пригов под это дело написал "Живите в Москве" - а это что-нибудь да значит.
Весной прошлого года все читали новый роман Пелевина и новый роман Сорокина. Оба текста до "бумажной" публикации были частично вывешены в Сети, а дискуссия о них до сих пор занимает в Интернете специальную резервацию. В общем, благодаря вдумчивой рекламной кампании к лету 99-го грамотный народ разделился на тех, кто читает "Голубое сало", "Генерацию Пэ" и сериал про Фандорина.
Прошел год, но монстры не выдали новых шедевров. Только книжки Б.Акунина по-прежнему регулярно поступали на прилавок, а издательства тем временем приготовили по новому проекту.
"Ad Marginem", которое "показало" на "широком экране" Сорокина, выдало посреди лета новое событийное чтиво: роман никому не известного Сергея Болмата "Сами по себе" из богемно-бандитской жизни питерских инфантов. Форс-мажорная рекламная кампания - публикация в Интернете, суетливые рецензии в СМИ еще до выхода "живой" книги, предварительная публикация романа в журнале "Новая Юность" - свидетельствовала о том, что издательство, по всей видимости, было не слишком уверено в собственном авторе.
Так оно и вышло.
Роман оказался занятным, но на обещанное "событие года" никак - ну совсем никак - не тянул. А чудовищное несоответствие наших дней - ожидаемого по рекламе и полученного в упаковке - просто перекочевало в литературу. Собственно, если тут и было "событие года", то заключалось оно лишь в одном: показать, что маркетинг работает и в "умной" литературе.
Пелевин молчал, Сорокин дописывал "Пир", так что ход автоматически переходил к издателям Б.Акунина.
И этот ход был сделан.
Недавно на прилавках появилась "сказка для новых взрослых" "Медный кувшин старика Хоттабыча" в исполнении Сергея Кладо, который выступил под псевдонимом "Сергей Обломов". Издатель обещал, что римейк детской повести будет покруче Пелевина, и ссылался на успех Фандорина.
В романе главным героем становится юный хакер-бессребреник, который покупает через Интернет по чужой карточке старый кувшин. В кувшине, само собой, сидит новый Хоттабыч, с помощью которого герой побеждает бандитов, отказывается сотрудничать с Билом Гейтсом и удирает с подружкой в Прагу.
Оба романа - "Сами по себе" и про Хоттабыча - не случайно похожи. Оба бессистемно нашпигованы гашишем, филологическим бандитским базаром и неадекватными отсылками к самым разным - особенно англоязычным - классикам.
И там, и тут авторы пытаются анализировать сырой материал современности, но не выдерживают ее напряжения и прячутся: за тем же гашишем, филологическим бандитским базаром, чистой любовью, аллюзиями, в Интернет и разные неглубокие емкости типа кувшинов.
И, наконец, современный роман не предлагает главного, что необходимо роману для "культовости": модели поведения в реальных условиях, схемы действия. Все романы написаны от третьего лица - а "культовый роман" всегда начинается с местоимения "я": возьмите "Над пропастью во ржи", "Американскую мечту", "Поколение Х", "В дороге" или "Волхва". Даже в старомодном акунинском Фандорине больше "культовости", чем во всех картонных персонажах современной прозы. Почему? Правильно - потому что Б.Акунин предлагал тип поведения а-ля "интеллегент+джентельмен+самурай". Даже букероносец Бутов со своей "Свободой" если чем и взял, так это местоимением, а не всей этой недоношенной маятой в московских декорациях. А герои наших романов - это беспомощные фаталисты, из которых сюжет лепит, что хочет, как в старом английском романе воспитания, предлагая под занавес банальный выход: всепобеждающую любовь мальчика и девочки, таких новых Кая и Герды.
В этих романах есть огромные плюсы: чувство стиля и вменяемый русский язык - чего, заметим, почти нет и не было у "старших" прозаиков, которым спешно выдают премии, недодав в пору созревания ни Джойса, ни Набокова.
В этих романах есть любовь - нормальные вековечные эмоции, от которых ни в Интернет, ни в кувшин, ни за цитату не спрячешься.
В этих романах есть античные боги - их роль играют столичные бандиты на своих тонированных колесницах - и эти боги ждут своего античного героя.
В общем, в этих романах есть декорации - современный Питер, Москва, есть реквизит - камень и меч, и есть оркестр, который давно расселся в яме.
Но вот загвоздка: главный античный герой все никак не выходит на сцену.
Черт его знает - может, мы хлопали мало?
