Плач торжествующей еды

ЛЕНИНА съели.

Кромсали по кусочкам. Официанты - удар за ударом - приближались к мозгу вождя. Но тайное общество некрофагов не имело отношения к светской сходке под светом софитов. Зрителей в галерее "Дар" собирал Юрий Шабельников - художник, который придумал торт "Ленин". Так несколько лет назад Шабельников расправился с Ильичом.

Владимир Ульянов в натуральную величину был изготовлен кулинарами из муки, яиц, сахара и прочих натур-продуктов. "Ну, как причастились?" - задавал один лениноед вопрос другому. "Суховат!" - недовольно сетовал второй. И правда - на торт пошло всего три бутылки молдавского коньяку: так что на всех алкоголя не хватило. Эта ироническая красная литургия свершалась в дни христианского поста.

Красная Пасха - обычай, который хотели когда-то ввести большевики. Красная свадьба - обычай, который они все-таки ввели. "Звездины" Войновича не вызывают ничего, кроме смеха. История повторяется как фарс: эта мысль Маркса была прямо проиллюстрирована Шабельниковым. Труп оборачивался тортом. Но поедание тортотрупа вызывало оторопь.

В Музее подарков Сталину хранилось рисовое зерно с гравированным портретом вождя (дар китайских друзей). Однажды мышь съела зерно. Дрожащий музейщик заменил его обычным зернышком - и никто ничего не заметил. Этот старый анекдот сегодня не смешон. Исчезли страх и вера, а с ними и повод для смеха.

Рисовое зерно - малая мера мира, коммунизм - царство Божие на земле. Портрет вождя, исполненный на зерне, - чудо: знак, позволяющий обнаружить его тотальное присутствие. Сделать вождя видимым в самом малом куске материи (хотя и при посредстве микроскопа) - подвиг. Мышь - этот серый агент капитала - вызывает в памяти образ врага рода человеческого.

Прямой агент божественной воли в стране победившего социализма - КГБ. Бог всевидящ, от него не скроешь греха. Тотальность напрямую связана со страхом. Всевидящее око соединено с карающей рукой.

В Музее Высшей партийной школы хранился барельеф - голова Ильича, созданная из сахара, - дар кубинских товарищей. В 91-м году, когда здание ВПШ занял Историко-архивный институт, голова исчезла. Живо представляю себе процесс ее торжественного пожирания победившими Афанасьевым, Поповым и Ко. Ленина нет, а значит - все позволено.

Ленин в рисовом зерне не предназначен для еды. Сахарная голова Ильича - тоже. Их съедение - смерть красного бога. Потому что он уже не может возродиться.

Тяжелые красные портьеры. Яркий свет. Звучит музыка Вагнера. На пюпитрах - ноты. Они... плачут. Последний проект Шабельникова в галерее Гельмана - новый вариант "гибели богов". Мистерия-beef - ироническое название а-ля Маяковский. Тема - поедание трупа романтического искусства.

Шабельников работает в области эстетической кулинарии. Оформление стола - часть профессии повара. Выкладывание композиций из зерен - занятие для скучающих домохозяек. Шабельников берет съедобный материал и превращает его в основу для инсталляций.

Сало - культовый продукт для художника с юга. На рынке Шабельников выбирает сало по толщине шкуры, вызывая ужас и оторопь у торговок, не привыкших к такому способу выбора. Хорошая шкура нужна художнику для рисунков, нанесенных штампом. Сало - лучший материал для музыки Вагнера. Синим штампом на шкуре свиньи отпечатаны ноты. Сало плачет каплями жира под светом софитов.

Романтика требует жертв. Нацисты тоже любили музыку Вагнера. Шкуры со штампами напоминают о концлагерях. Вытекающий жир - о крови. Шабельников использует еду, но говорит о смерти. Красные портьеры блестят. Пространство галереи Гельмана преобразовано в похоронный зал.

Близко сало, да не съешь. Потому что оно - часть произведения. Шабельников вскрывает людоедские инстинкты потребителей романтического искусства. Культ высокого идеала ведет к неизбежным жертвам. Поэтому современные художники больше не претендуют на идеал. Шабельников versus Вагнер.

Пришел июль. Пора подводить итоги сезона. Ничего нового. Все новое, что происходит, касается социального быта современного искусства в России. Но не его эстетики. Какая выставка лучше всего выражает тенденции времени?

"Жизнь коротка, искусство вечно" - сегодня эта максима непригодна. Стремясь вслед за лихорадочным течением жизни, современное искусство больше не претендует на вечность. Например, еда - чем не тема? Процесс, увлекающий каждого и свойственный всем. Теперь после выставок обсуждают, "как кормили", то есть еда на вернисаже стала - кулинарией: феноменом сугубо эстетическим. На месте, пустующем без искусства, раздается песнь торжествующей еды. Шабельников разрушает границы между кулинарией и изо. Но, как последний романтик, он преподносит сало так, что ком долго стоит у зрителя в горле.