Любовь Валерия Гергиева

	Альберих - Виктор Черноморцев. Фото Натальи Разиной

О ЛЮБВИ Валерия Гергиева к Прокофьеву и Вагнеру давно знает весь театральный мир - и с нетерпением и повышенным интересом ожидает каждой новой работы маэстро над произведениями любимых авторов. Фестиваль "Звезды белых ночей", который уже в восьмой раз прошел этим летом в Мариинском театре, тоже можно считать любимым детищем Гергиева: неудивительно, что открывался нынешний фестиваль Прокофьевым - "Войной и миром", а под занавес, 26 и 27 июня, состоялась премьера вагнеровского "Золота Рейна".

Премьера "Золота" - это, как и полагается, лишь первый шаг в работе над полной тетралогией "Кольцо нибелунга". В содружестве с режиссером Йоханнесом Шаафом и художником Готфридом Пильцем Гергиев намеревается в течение ближайших сезонов представить на сцене Мариинского театра всю эпопею. В тетралогии осмысленных Вагнером как аллегория реальной истории реальных европейских правителей (не случайно план "Кольца нибелунга" вырос из намерения создать оперу о Фридрихе Барбароссе) сегодня можно увидеть и волшебную сказку, и жесткий социальный пафос. Спектакль-пролог, однако, пока не формулирует отчетливую режиссерскую идею.

От эффектного волшебства и завораживающей магии Шааф и Пильц отказались: золотой клад в их трактовке - обычная игрушка, шар, оклеенный зеркальными осколками; превращения Альбериха невразумительны, а иногда просто не выходят, если вовремя не гаснет свет; чудесный шлем заменен невнятной тряпицей, хотя и золотого цвета; а вездесущность Логе слишком откровенно изображается двойниками, "разбросанными" по сцене. И никакого радужного моста в Вальгаллу, никаких красот подземного Нибельхайма. Рядом с чудесными, по-настоящему огромными, четырехглазыми и взъерошенными дикими великанами, рядом с юркими нибелунгами и обсыпанными голубыми блестками белокурыми русалками совсем по другим законам существуют боги: Доннер и Фро - прилизанные офисные мальчики в смокингах, Фрикка - озабоченная мещанка в кокетливой шляпке, Фрейя суетливо бегает и ненатурально падает в обморок┘ Антибуржуазный пафос спектакля ограничился черными дипломатами, в которых испуганные нибелунги носят сокровища, да крошечным ноутбуком, на дисплее которого Фафнер продемонстрирует богам свежепостроенный замок.

Главным героем премьерного вечера стал Виктор Черноморцев в роли Альбериха. Именно его переживания составляют эмоциональный стержень Мариинского спектакля. Мощный голос входит в должный резонанс с гергиевским оркестром, а колоритная внешность и неподдельная искренность чувств помогают сплести спектакль в чаемое Вагнером Gesamptkunstwerk - синтетическое произведение искусства, равно интересное для слуха и глаза, а вместе - способное превратить далекий отстраненный миф в живую историю. Достойную пару Черноморцеву составил Владимир Феленчак в роли его брата Миме, хотя небольшой по объему музыкального текста, но вобравший в себя всю гамму чувств: унижение и горечь обиды, страх и надежда, мстительная радость - все отражается не только на лице, но и во всей юркой фигуре. Необычайно колоритны великаны - Фазольт (Евгений Никитин) и Фафнер (Михаил Петренко); среди богов самыми удачными оказались работы Ларисы Дядьковой (Фрика), Константина Плужникова (Логе), Федора Можаева (Доннер) и Евгения Акимова (Фро). Владимир Ванеев в роли Вотана был флегматичен и равнодушен, а Татьяна Бородина (Фрейя) - излишне суетлива.

Премьерный спектакль 26 июня был торжественен и величествен. Представление же, данное утром 27 июня, слегка потеряло в эмоциональной напряженности, оказавшись более "домашним": Валерий Гергиев даже вышел к оркестру, а потом и на поклоны без положенного фрака, в рабочей рубашке, но эта "домашность" и бульшая обыденность странным образом усилили и волшебную часть спектакля. Проще и понятнее оказались чувства Фазольта в исполнении Александра Морозова, Логе Николая Гассиева из полубога-интригана стал мелким пакостником, а ненависть к богам нибелунга Альбериха в версии Эдема Умерова приняла оттенок классовой непримиримости, зато более естественными стали чудеса и превращения.