Григорий Заславский
 |
 |
|
За бортом жизни в новой пьесе Заградника оказались и старые и молодые. Фото Михаила Гутермана |
ТЕАТР редко бывает добрым, и потому примеров доброго театра - немного. И в основном все они теряются в недалекой и давней истории (когда и не разобрать уже, идет ли речь о том, что действительно было заложено создателями спектакля, или, как принято теперь говорить, вчитано нашим поздним знанием). Да и что такое добрый или недобрый? Не принимаем ли мы за доброту сентиментальность, которой память окрашивает задним числом наши ранние театральные впечатления, которые теперь уж не перепроверить? Тем более что наши представления о жестоком театре - также довольно невнятны. Едва ли не самое "бесчеловечное", что доводилось видеть московскому зрителю - спектакли Гинкаса, который любит помучить публику, хотя, если судить по строгому счету Арто, они имеют мало общего с жестоким театром┘ Очевидно, что жестокий театр может быть и значительным, и даже в каком-то смысле прекрасным. Еще вопрос: всегда ли хорош добрый театр?
Новый спектакль Сергея Яшина на некоторые из этих вопросов отвечает. Пьеса Освальда Заградника "Долетим до Милана" (перевод Виктора Мичурина), которую Яшин поставил на Малой сцене Театра им. Гоголя, можно, наверное, назвать последней из могикан, во всяком случае, - одной из последних, поскольку она уж точно принадлежит к тому самому изживающему виду (или - подвиду) доброго театра. Для многих, даже искушенных театралов само обстоятельство, что Освальд Заградник жив, а не ушел в небытие вместе с прославившими его пьесу "Соло для часов с боем" стариками Художественного театра, - чистое открытие. Выяснилось, что автор даже не очень стар: родился в 32-м, приезжал в Москву на репетиции и на премьеру. (Понравилось ему или нет - история умалчивает.)
С "Соло для часов с боем" новую пьесу роднит прежде всего какая-то трогательная снисходительность к старикам, жалость, лишенная презрения (то, что это присутствует в новой пьесе Заградника, - понятно, удивительно, что весь этот сложный "механизм" работал в его, как теперь нетрудно сосчитать, почти юношеском сочинении). Роднит узнаваемость характеров и бытовых черт (что вообще принуждает отнести Заградника не к самым худшим драматургам нашего времени). Но "Соло для часов с боем" казалась куда более заграничным сочинением, чем нынешние "драматические сцены" (так обозначен жанр в программке).
Яшин (в уже процитированной программке он назван художественным руководителем постановки, режиссер спектакля - Евгения Кемарская) не стал "ломать" чувственное основание пьесы и не превратил ее в один из вариантов знакомой нашему зрителю "Свалки" или каких иных "Небес обетованных".
И "Свалка" Дударева, и "киноэпопея" Рязанова припомнились не случайно. Пьеса Заградника так же напрямую, то есть публицистически связана с нынешней словацкой действительностью, как были связаны с нашей жизнью и - по мысли авторов уж точно - били не в бровь, а в глаз сочинения наших перестроечных и постперестроечных лет. Но в силу обстоятельств словацкие будни сильно походят на наши. Новой жизни дела нет до того, что образование или происхождение многих из тех, кто оказался теперь на отшибе, вовсе не "программировало" именно такое продолжение или финал.
Та же драма ненужности, одинаково переживаемая стариками и молодыми, одинаково выброшенными на обочину. Еще немного - и персонажи пьесы "Долетим до Милана" окончательно опустятся и станут обитателями какой-нибудь среднестатистической ночлежки в духе "На дне". Но пока они старательно "бьют лапками", оберегают прежние привычки, собравшись под крышей приютившей их Эстер (Тамара Чернышева).
Эстер живет в полуподвале большого доходного дома. Теперь его возвращают бывшему владельцу. Владелец (Вячеслав Гилинов) начинает "чистить" дом снизу.
Пьеса, как говорится, злободневная. Но злободневность - не то, что делает этот театр добрым. Пьеса Заградника - из тех, где каждый актер имеет свое соло (...так и хочется "посентименталить" и продолжить - свое соло для часов с боем). Тамара Чернышева, которая играет Эстер, Евгений Красницкий в роли Шимона, Иван Шибанов - Лукаш, Александр Мезенцев - Вендел и Линда, которую играет Галина Щепетнова. А зрителям - есть где поплакать.
История - самая простая и, конечно, мелодраматическая. "Вокруг" - масса подробностей, каких-то деталей, заставляющих актеров играть местами излишне экзальтированно, местами же сама история теряет связи с реальностью. То надо сопереживать молодому Лукашу, который слепнет, и ему может помочь только операция у известного профессора в Милане, то - поверить в то, что выигрышный билет - не фигура речи и однажды его можно вытащить из кучи других лотерейных билетов┘ Но Яшин умеет работать с мелодраматическими - простыми - историями, умеет не зацикливаться на том, что во всякой мелодраме "разводит" сюжет с жизнью, заставляя следить за историей дальше, а не думать о том, бывает так в жизни или нет.
Премьера в Театре имени Гоголя - лишнее подтверждение той непреложной истины, что в театре события не случаются на пустом месте. Нового спектакля не было б, если бы не давнее и пристальное внимание Сергея Яшина к театральным старикам, однажды подвигнувшее его на то, чтобы пригласить (сначала - на роль, а потом и в труппу) Владимира Яковлевича Самойлова. И Самойлов пережил в этом театре немало счастливых дней, сыграл несколько замечательных ролей и был признателен Яшину до последних дней своей жизни... Если бы не давнее увлечение режиссера не известной в России драматургией. (В случае с Заградником он пошел "еще дальше": заказал драматургу пьесу, и Заградник откликнулся, и был рад возвращению на когда-то прославившую его российскую сцену.)
Яшин ведь и прежде был апологетом такого вот человеческого, доброго театра. Встреча с ним и тебя самого, злого критика, перелопатила, как сказал бы Ленин, и на день-два сделала самым добрым.
