Украденная жизнь

ТОРОПЛИВЫЙ лозунг "Время, вперед!", под которым литература жила десятилетие после перестройки, похоже, теряет актуальность. Теперь - время притормозить, остановиться, оглянуться и хотя бы в первом приближении отсюда, из близкого далека, попытаться осмыслить, что же происходило тогда, в 70-80-е. Двадцать лет - уже достаточный временной зазор, чтобы в осмысление происходившего "тогда" не вкладывать страсти "теперь".

В журнале "Звезда", в четвертой книжке 2000 года, опубликован роман Елены Чижовой "Крошки Цахес". Роман об ушедшем времени, написанный человеком, так в этом времени и оставшемся. Времени, когда, по словам Маяковского, каждый человек сызмальства должен был выбирать, "делать жизнь с кого б".

Героиня, тогда - школьница, ныне - сорокалетняя дама, всю жизнь посвятила одной-единственной любви. Предмет любви - идол, кумир, божество, идеал - учительница английского языка. Дорогое имя девичьи уста всуе произнести не смеют, поэтому в романе она фигурирует под инициалом Ф.

Итак, основное действие разворачивается в начале 70-х. То, что происходит вокруг, Ф. решительно не принимает. Показушная жизнь ленинградской элитарной спецшколы под крылышком райкома партии, с открытыми уроками для иностранных делегаций, призванными продемонстрировать капиталистическим гостям "обычных советских школьников", свободно декламирующих Шекспира в оригинале и с детства занимающихся балетом, - эта жизнь не для нее. И Ф. находит выход - уйти в прошлое, в литературный "золотой век". Она создает школьный театр, где ставит "Ромео и Джульетту", "Двенадцатую ночь", "Макбета", "Ричарда III", и театральная реальность для Ф. и ее учеников вытесняет реальность настоящую.

Но, по сути, Ф. создает комфортную обстановку только и исключительно для себя. А ученики - не люди, не личности, она играет в них, как в куклы, наряжая мальчиков в Ромео и Ричардов, а девочек - в Джульетт и Виол. И до поры до времени, пока мальчики и девочки, сами еще не вышедшие из детской поры и не наигравшиеся, подчиняются, все идет хорошо. Периодически Ф. пробует свою власть: с ее подачи ученики других взрослых любят или не любят, принимают или не принимают. Показателен эпизод со стажером из Америки, преподавателем русского языка Стенли Муром. Ф. милостиво дозволяла ему, вместе с детьми, восхищаться Достоевским, но, как только возникло предположение, что Мур пойдет дальше и восхитится Солженицыным, Ф. ловко "отлучила" его от класса. Не потому, что думала о безопасности детей или горой стояла за советский строй, а потому, что не хотела нарушать собственное спокойствие.

Но куклы все-таки оказываются живыми и рано или поздно выходят из повиновения - тогда Ф. не просто вычеркивает их из своего придуманного мирка, как наивно думает героиня, - она мстит скинувшим иго детям, мстит жестоко и несправедливо. Ее ученики решили самостоятельно поставить не Шекспира, а современного американского драматурга (может быть, Теннесси Уильямса). Тут же - донос начальству, репрессии, скандал. И девочка-автор в своей влюбленной слепоте клеймит вышедших из повиновения словом "оборотни". Впрочем, "оборотни" - не самое сильное выражение, употребленное по отношению к отступникам. В представлении девочки все они - Крошки Цахес, которых создала божественная Ф. Ведь автор пишет не историю своих или чьих бы то ни было отношений с Ф. - она пишет житие Ф. Пишет так же, как апостолы писали Евангелие, - и получается кощунство┘

Сравнение с Писанием не случайно: выросшая героиня постоянно утверждает свою принадлежность к Православной Церкви - и постоянно же нарушает одну из заповедей: "Не сотвори себе кумира". Ведь жизнь у каждого человека своя, неповторимая, единственная. Пытаться прожить жизнь чужую, идти "след в след" судьбы другого, пусть и очень дорогого тебе человека, занятие не только бессмысленное, но и преступное. Это род духовного самоубийства.

И самое страшное - что несчастная девочка из повести Елены Чижовой, став сорокалетней дамой, так этого и не поняла.