Дама с катафалками

ХОРОШО, что на премьере в Московском музыкальном театре имени Станиславского и Немировича-Данченко не было феминисток. Они бы разнесли в клочья уже "краткое содержание" балета - за откровенно прикладной взгляд мужчины на женщину. И не посмотрели бы, что героиня - куртизанка. (В программке написано: "Маргарита - создана для наслаждения".) Вообще текст программки совершенно самодостаточен: здесь исчерпывающе расписаны все переживания, которые должны по ходу дела возникать у зрителя, что объясняет идею, сформулированную хореографом Дмитрием Брянцевым: в балете он "хотел создать эмоцию". Очевидно, не доверяя зрительской начитанности и интуиции или не надеясь на чары собственного танцевального убеждения, хореограф указывает, какую именно эмоцию: "одиночество, страх, обреченность, надежда, желание, любовь, сладострастие, удовлетворение, похоть, торжество любви, беззаботное счастье, соблазнение, отчаяние, вызов, оскорбление, боль, раскаяние, смерть". Если добавить к списку упоминаемые тут же деньги, роскошь и болезнь - то хореография уже ничего добавить не сможет, в лучшем случае она проиллюстрирует "краткое содержание".

Музыкальный фон балета - конечно же, Верди и "Травиата", но в обработке современного композитора Владимира Корчагина, добавившего к сентиментальности XIX века сатирически-зловещие нотки XX и стук метронома (или сердца?) в начале и финале балета. Декорации и костюмы были заказаны Валерию Левенталю. В первом акте он ограничил сценическое пространство тусклыми зеркалами под огромной, нависающей, словно дамоклов меч, люстрой (бал) или без люстры (комната), во втором - вспомнил о "Кувшинках" Клода Моне и расписал задник очень похожим прудом без кувшинок (деревня). В сельских сценах одел действующих лиц поголовно в белое, в бальных - сначала в положенные фраки и бальные платья, а в конце, когда все карты негодяев выложены на стол и все маски сброшены, - в красные пиджаки парижских апашей, корсеты и чулки на подвязках.

По количеству действующих лиц "Дама с камелиями" - рекорд лаконизма. Кроме Маргариты и Армана, есть еще только один главный персонаж - некто Лысый, собирательный образ тех, кто наслаждается Маргаритой. Вокруг этих трех кружится кордебалет в виде светского, полусветского и откровенно бордельного общества. В замысел входит также и похоронный лейтмотив: Маргарита с самого начала одержима страхом смерти, периодически разъезжая по сцене в инвалидном кресле и задолго до кончины показывая танец-агонию. На заднем плане то и дело проезжает катафалк, растолковывая совсем уж непонятливым, что речь идет о трагедии. Еще одна часть замысла - театр в театре. Каждый акт начинается с того, что малиновый театральный занавес поднимается лишь с одного бока, создавая встречу двух зрительных залов - подлинного и сценического. То ли просто жизнь, то ли пьеса о жизни. К тому же и отрицательный Лысый, и положительный Арман половину действия проводят в боковой ложе, смотря балет о самих себе и периодически врываясь в действие непосредственно из наблюдения. Брянцев дает зрителям массу подсказок. То Маргарита в первом акте танцует в черном платье и с чрезмерным черным гримом на лице (хотите, воспринимайте как символ грязи, в которой она живет, хотите - чувствуйте намек на маску смерти). То во втором действии появляется большой вставной дивертисмент: танец поселян, который смотрят сельские аристократы, с кульминацией - вставным па-де-де из "Жизели". Видимо, это знак загородной идиллии. Но тогда почему бы не поставить здесь собственные танцы? А они помешали бы понять еще один намек: задуманное хореографом сходство Маргариты с героиней романтического балета. Недаром в трудные минуты она мечется по сцене, точь-в-точь повторяя знаменитую сцену сумасшествия из финала первого действия "Жизели". Притягивание драмы наивной поселяночки к повествованию о чересчур искушенной горожанке-алкоголичке, пьющей прямо из бутылки, выглядит насилием над обеими историями. Да и показанный "жизельный" танец с праздника урожая никак к общему смыслу не отсылает. Зато возникает непредусмотренный комический эффект - вряд ли танцоры Парижской оперы приезжали в деревню по вызову.

Наталия Ледовская в партии Маргариты очень хороша, хотя ее танец часто идет против предлагаемых обстоятельств роли. Поскольку у Брянцева своеобразное понятие о балах, пусть и полусветских, он заставляет героиню отдаться трем клиентам подряд прямо посреди бального зала, на стоящей тут же оттоманке, что превращает блестящую куртизанку в тривиальную проститутку. Ледовская же танцует именно героиню Дюма, написавшего роман о Манон Леско XIX века: циничную и естественную, продажную и бескорыстную. Лысому (Антон Домашев), картинно забрасывающему героиню пачками денег, хореограф с самого начала почему-то дал манеры трансвестита. Окончательное разоблачение сущности происходит в финале, когда Лысый раздевается до голого зада и дамских чулок и ввергается - после смерти Маргариты - в пучину багрового ада (вариант - квартал красных фонарей), где царят райские наслаждения. Арман (Георги Смилевски) похож на традиционных балетных принцев, только во фраке. Лексика героев соответствует изначальному раскладу. Кордебалет последовательно вальсирует, галопирует и канканирует, бездушно (по замыслу хореографа) оттеняя переживания главных героев. При этом женщины танцуют на каблучках, а не на пуантах, возвышенном символе идеализма классического балета. Маргарита, наоборот, обладает пуантным танцем, дополняя его модернистскими пластическими страданиями. Лысый корежит классику эротическим гротеском, а Арман демонстрирует приметы уважающего себя хорошего героя, т.е. основные па мужского классического танца.

Постскриптум. Дмитрий Брянцев сделал заявление, прозвучавшее в вечерних телерепортажах с премьеры: "Дать оценку могут многие, поставить такой балет - я один".