Винни-Пух и все-все-все...

	Кадр из фильма "Все о моей матери".

ФИЛЬМЫ, успевшие быстро прославиться и получить множество различных премий во всем мире, поневоле вызывают некоторую настороженность при непосредственном знакомстве с ними, как будто боишься разочароваться в собственных завышенных ожиданиях, убедившись, что чересчур расхваленная лента - вовсе не шедевр. Отчасти это подтверждается и при просмотре картины "Все о моей матери" испанского режиссера Педро Альмодовара, который, пожалуй, давно уже перестал играть роль своеобразного enfant terrible, дерзко и провокационно смущавшего нравы ханжей и обывателей, а теперь, ничуть не меняя круга своих привязанностей и пристрастий в жизни и искусстве, сумел легко и даже с блеском вписаться во вполне буржуазный кинематограф. Доказательством сего обстоятельства может служить то, что его новый фильм пользовался большим коммерческим успехом (интересно, что аудитория в Испании и во Франции оказалась абсолютно равной по количеству - 1,9 млн. человек, а кассовые сборы в испанском прокате в пересчете на доллары почти не отличались от солидной для иноязычных лент суммы в 7,5 млн. долларов, полученной в кинотеатрах США), а также удостоился престижных наград от чаще всего консервативных киноакадемиков из Америки и Великобритании.

Конечно, можно сказать, что за 20 с лишним лет, прошедших с той поры, когда в 1978 году 29-летний Педро Альмодовар снял на пленке "Супер-8" первую полнометражную работу с вызывающим названием "Трахни, трахни, трахни меня, Тим", очень многое изменилось в восприятии общественностью в целом и отдельными гражданами, в частности, того мира проституток, стриптизерш, гомосексуалистов, трансвеститов, транссексуалов, который особенно близок испанскому режиссеру. И нынешнее путешествие главной героини Мануэлы во времена своей бурной, сексуально беспечной молодости является в какой-то степени автобиографическим и для Альмодовара. Правда, он начал богемно-распутную жизнь еще на излете долгой эпохи франкизма, и дело было не в Барселоне, а в Мадриде, кроме того, автору в своей ленте не пришлось вспоминать о реальной потере самых дорогих ему людей, но он словно заранее напророчил кончину собственной матери, умершей вскоре после выхода фильма "Все о моей матери".

В любом случае - это безусловное замыкание круга, ведущего свое начало с сознательно эпатажных и хулиганских опусов конца 70-х и даже начала 80-х (например, "Пепи, Люси и прочие девчонки из компашки" и восхитительный "Лабиринт страстей"). И вслед за фестивальным признанием, почитанием в среде интеллектуальной элиты и, разумеется, богемы этот режиссер, с возрастом все очевиднее тяготея к жанру мелодрамы (причем с обыгранными заимствованиями из типичных "мыльных опер" на испанском или португальском языке), стал чаще добиваться зрительского успеха. В конце концов он попал в так называемый мейнстрим и оказался причисленным к истеблишменту, против которого вроде бы всегда выступал. Столь желанный "Оскар" (не так давно выяснилось, что и немец Райнер Вернер Фассбиндер, куда более талантливый и глубоко мыслящий художник, всю свою недолгую, но стремительную жизнь тоже мечтал об этой золотой статуэтке), врученный дону Педро на мартовской церемонии 2000 года в Лос-Анджелесе, вызвал у него неконтролируемый поток словесных излияний, так что увлекшегося лауреата никак не могли прервать и удалить со сцены.

Все это могло бы показаться досадной мишурой, мешающей постижению подлинно высокого искусства, если бы сам кинематограф Альмодовара не приобрел в его последней ленте "Все о моей матери" черты некоего самодовольного, кичащегося собственным образом существования, праздного, лениво-изнеженного пребывания капризного творца в лучах ниспадающей славы. Даже боль и страдания, слезы и отчаяние, не говоря уже о человеческих слабостях и пороках, больше не желающих быть таковыми, - все выглядит красиво и жизнеутверждающе, горделиво и пафосно. Будто речь идет не о потери матерью своего сына, погибшего под колесами автомобиля, не о смерти от СПИДа отца-транссексуала, не о кончине при родах зараженной им невинной и благонравной девушки, не о прочих жизненных испытаниях, выпадающих на долю лесбиянок-артисток и проституток обоего пола.

И ведь нельзя не отдать должное яркому мастерству постановщика, который поражает своей виртуозной игрой с кинокамерой, светом, цветом и особенно с трепетно и изнемогающе звучащей музыкой Альберто Иглесиаса, способной вообще бесчувственного зрителя заставить украдкой уронить слезу. А какого синефила и просто любителя искусства не порадует блистательное цитирование Педро Альмодоваром произведений театра и кино, прежде всего фильма "Все о Еве" и различных версий пьесы "Трамвай "Желание"! Однако в финале, по прочтении заключительного посвящения Бетт Дэвис, Джине Роулендс и Роми Шнайдер, все-таки трудно отделаться от ощущения проявленной творцом определенной бестактности по отношению к еще здравствующей актрисе, которая упомянута меж уже умершими, что кого-то может ввести в заблуждение. И, между прочим, в сравнении с картинами "Все о Еве", "Премьера" и особенно "Главное - любить", где играли эти три выдающиеся женщины, лента "Все о моей матери" проигрывает потому, что кажется наиболее заигрывающей с публикой, желающей ей во что бы то ни стало понравиться и в немалой степени достигающей своего на этом компромиссном пути.

Кино нередко похоже на своих творцов. Вот и сильно округлившийся с годами, поднабравшийся внешней солидности и буржуазного лоска Педро Альмодовар, являющийся по-своему милым и забавным уже в качестве gay guy во всех смыслах этого словосочетания, чем-то напоминая всегда довольного и жизнерадостного Винни-Пуха, сделал лишенную прежней язвительности и пряности, как бы диетическую, годящуюся на все вкусы работу, которая действительно устроила многих. И бывшему нонконформистскому художнику ныне уж точно придется (вслед за своим актером Антонио Бандерасом) вписываться в нивелирующий все индивидуальности Голливуд, поскольку ему предстоит осуществление нескольких проектов на английском языке. Такой обманчиво прельщающий шанс выпадал Альмодовару после триумфа в 1988 году фильма "Женщины на грани нервного срыва", но режиссер предпочел остаться в Испании и создать там через год свою самую лучшую и умную, на мой взгляд, ленту "Свяжи меня!". Укатают ли Педро американские горки, поживем-увидим.