В МОСКВЕ на 74-м году жизни умер Борис Александрович Львов-Анохин. Режиссер, театральный и балетный критик, художественный руководитель Нового драматического театра. Десять лет назад он стал одним из тысячников - из тех, кто дал свою "кровную" тысячу рублей на издание "Независимой газеты".
Когда говорят, что тот или иной прожил трагическую судьбу, редко вдумываются, что это может значить. В случае Львова-Анохина эти слова приобретают реальный и по-настоящему трагический смысл. Блестящее начало. Работа в Театре Советской Армии. В интервью, которое вышло несколько лет назад в газете "Дом актера", он сказал: "Может быть, самый счастливый период в моей театральной жизни - это 13 лет в Центральном театре Советской Армии. Встреча с Алексеем Поповым, который сначала посадил меня рядом с собой за режиссерский столик в качестве ассистента, а потом доверил самостоятельный спектакль".
В начале 60-х, когда крах оттепели был уже близок, ему предложили вдруг возглавить Театр имени Станиславского. Это было счастье для него и для театра, где он поставил "Материнское поле" Айтматова с Любовью Добржанской, "Антигону" Ануя с Елизаветой Никищихиной и Евгением Леоновым. "Палубу" и "Энциклопедистов" Зорина... Что-то уже не дозволялось: например, Львов-Анохин хотел поставить "Седьмой подвиг Геракла" Рощина, а пьесу взяли и запретили...
Потом был трагический перерыв в 10 лет, когда Львов-Анохин почти ничего не ставил. Была, правда, передача на телевидении, писались статьи и книги - об Улановой, Бучме, Алле Шелест, Сергее Корене. Борис Александрович был равно уважаем в среде режиссеров и в среде тех, кто пишет о балете и о драматическом театре. Те и другие уважали его образованный взгляд, глубоко интеллигентную позицию. Он умел дружить с актерами - во время работы, что обычно, но и сохранять эту дружбу потом. Его любили, ценили Добржанская, Гоголева, Урусова, Фетисова, Нифонтова, Панкова, Ликсо, Вилькина, Бочкарев (приходится обрывать список, который, кажется, останется все равно неполным)...
Может быть, поэтому его юбилей в 96-м отмечали два вечера подряд - "капустником" в Доме актера и балетным дивертисментом в Театре имени Пушкина, куда пришли Игорь Моисеев, Владимир Васильев, Михаил Лавровский, Ольга Лепешинская, а поздравления прислали и Галина Уланова, и Алла Шелест.
Перерыв закончился, когда Львова-Анохина пригласили в Малый театр. Там он поставил "Мамуре", потом - "Холопов".
В июле 89-го он возглавил Новый драматический театр. Далеко от центра, на улице Проходчиков, его спектакли собирали полные залы. Несколько раз в году он выезжал "на гастроли" куда-нибудь в центр Москвы, чтобы ленивая столичная критика отметилась на его премьерах. Он так и не дождался своего здания, которого долго добивался и которого, смешно говорить об этом, заслужил десятилетиями работы, прошлыми и нынешними спектаклями.
"Если и было счастье, - говорил Борис Александрович в уже упомянутом интервью, - то только в театре, от театра. У меня были не минуты, не дни, а счастливые годы в театре. Даже театральные муки, сомнения, страхи - все равно отделение от земли, от будней, от будничной чепухи... Именно потому, что я так сильно люблю театр, я так же сильно не люблю все, что около театра, - театральные тусовки, возню и хлопоты по поводу наград и премий, глупые интервью, политические игры во имя карьеры, заискивание перед властью. Многие находят в этом счастье... Театр манит, обольщает сценой, призрачными соблазнами, но только избежав их, можно обрести в нем подлинное счастье". Эти слова хочется запомнить, как и те многие разговоры с ним, таким внимательным к чужим удачам, что в театре, как известно, редкость.