Марафон на Голгофу

В ГОД 250-летия со дня смерти Баха Немецкий культурный центр им. Гете организовал огромный фестиваль памяти композитора длиной в год. Для открытия было выбрано самое грандиозное произведение Баха - "Страсти по Матфею". С них началась великая история возрождения баховской музыки - в 1829 году Феликс Мендельсон-Бартольди извлек на свет партитуру этого сочинения, пролежавшую невесть где почти восемьдесят лет. Исполнение "Страстей" произвело тогда эффект разорвавшейся бомбы. Такая "ядерная реакция" сопровождает их до сих пор.

Московский народ соскучился по "Страстям": последний раз грандиозную баховскую ораторию играли в столице целиком лет восемь назад (точно уже никто не припомнит). Массовое скопление народа около бабушек-билетерш перед началом напоминало озвученное в самих "Страстях" столпотворение зевак на Голгофе, желающих хоть глазком увидеть то, что потом войдет в историю.

Главная задумка организаторов фестиваля - исполнение Баха совместно российскими и немецкими исполнителями - на первый взгляд казалась дикой. Что может противопоставить искушенному в Бахе немцу бедный русский музыкант, до которого лишь изредка доносится свежий ветер новейших аутентичных интерпретаций? Первый взгляд, однако, очень поверхностен. В Германии мирно сосуществуют самые разные точки зрения на Баха: есть очаги аутентизма в Кельне, Фрайбурге и Ганновере, где играют на старинных инструментах, есть дрезденско-лейпцигские изыски Петера Шрайера, который смешивает все направления, а есть и заповедник "академичного Баха" в Штутгарте, где Хельмут Риллинг играет его музыку так, как это было принято лет тридцать назад (и ведь ничего, все слушают!). Приехавший в Москву дирижер Фолькер Хемпфлинг принадлежит скорее к третьему "лагерю" бахианцев.

Вместе с собой Хемпфлинг привез из Германии певцов-солистов и трех инструменталистов - одного исполнителя на старинной виоле да гамба и двух гобоистов (игравших на гобоях da caccia - "охотничьих" гобоях, обладающих низким мягким звуком). С российской стороны дирижеру достались Камерный хор и симфонический оркестр консерватории. Услыхав последний, маэстро, как рассказывают сами оркестранты, пришел в ужас, но собрал волю в кулак и репетировал часы напролет (даже не представ пред журналистские очи на пресс-конференции). Фолькер Хемпфлинг, крепкий профессионал и культурный музыкант, быстро схватил самую суть события: для Москвы важнее всего исполнение "Страстей" как таковое, а качество исполнения уже на втором месте. В итоге получилась добротно сделанная вещь, безыскусная, иногда грубоватая, но всегда доставлявшая удовлетворение публике, которая так долго не слышала эту музыку живьем. Единственной козырной картой вечера стал Камерный хор консерватории под управлением Бориса Тевлина, певший темпераментно и чисто. Он бережно закрывал собой оркестр, который чувствовал себя как на минном поле. Пиетет перед немецкими солистами поубавился уже после первой части произведения: ни фальшивое сопрано Хайке Халлашка, ни тяжелое меццо Элизабет Граф не ассоциируется с тем, что мы привыкли считать немецкой вокальной школой. Прославленный тенор Ханс Петер Блохвитц с трудом довел до конца партию Евангелиста - ему даже пришлось "срезать" одну арию, иначе бы стареющий голос певца не выдержал баховских изворотливых колоратур. Но ни средние солисты, ни растрепанный оркестр не могут затушевать гениальности баховской музыки - и в этом ее великая загадка. Исполнение "Страстей по Матфею" целиком - это всегда подвиг, который удался и Фолькеру Хемпфлингу и его музыкантам.

На этом марафон на Голгофу не заканчивается. В четверг, 23 марта, в консерватории будут играть "Страсти по Иоанну" - петь и дирижировать будет упомянутый выше Петер Шрайер. В мае прозвучит еще один грандиозный опус великого немца - Месса си минор, которую проведет легендарный Рудольф Баршай. Под занавес фестиваля, 15 декабря, нам обещают Рождественскую ораторию с Хельмутом Риллингом. За год публика войдет во вкус и захочет Большой Интерпретации - тогда будет повод повторить "Страсти по Матфею".