Вокруг света

	Йосио Ватанабе. Восточная стена главного святилища. 1953.

КАЖДЫЕ 20 лет святилище Исэ строят заново. Сохраняя старый вид, заменяют детали, отжившие свое. Так происходит с VII века. Этот храм в результате неподвластен времени. Йосио Ватанабе снимал его трижды; в 53-м, 73-м и 93-м годах - все то же, и каждый раз новое здание.

Воспроизвести здание в точности - задача-минимум для архитектурной фотографии. "Вид деревянной лестницы главного святилища" (Йосио Ватанабе, 1953) напоминает штудии по построению прямой перспективы: колонны уходят вглубь и сближаются, потолок опускается, а пол поднимается. Классики перспективной живописи добавили бы линию горизонта - для того чтобы в воображении зрителя отчетливей возникла точка схода диагоналей, ведущих в глубь изображения. В центре снимка Ватанабе - лестница, ведущая вверх: она расположена далеко в глубине, но притягивает к себе внимание потому, что сама эта лестница отделена от полумрака, царящего между колоннами, небольшим промежутком света во внутреннем дворе постройки. Легчайшую неустойчивость этому снимку придает одна маленькая деталь, которая видна только слева от лестницы и не видна справа. Внимательный зритель сразу же отмечает, что авторская позиция в этом пространстве абсолютно симметричного здания смещена: точка съемки лежит чуть правее оси симметрии архитектурной конструкции. Так в "Святилище Исэ" входит фотограф.

Съемки архитектуры требуют особого дара. Исток выразительности фотографии в том, как именно она работает со своим материалом. О жизни людей легко писать романы при помощи камеры, писать о жизни зданий много сложнее. Это требует не только совершенной техники, но и очень тонкого понимания формы. Архитектурная фотография неизбежно суха. Большинство профессионалов, которые занимаются ею, не выходят за пределы фиксации, а их работа - налаженный технологический цикл, но не искусство. Творчество начинается там, где форма становится личной.

"Москва" Александра Викторова - западноевропейский город, со своей готикой и барокко. Он выделяет те столичные углы, которые скрыты от глаз наблюдателя, не поднимающего головы вверх. Это не радостный город-сад, это не место парадов. Это царство странных архитектурных деталей - башенок и каменных зверей. Викторов увидел столицу такой, что если бы рядом не было табличек с надписью "Москва" (1995-1996), то и завзятый московолюб не узнал бы родного города. Предсмертные фотографии московских химер - завещание фотографа.

Снимки Йосио Ватанабе - конструктивистские по сути. Архитектура самого храма Исэ - сугубо конструктивна. Так что присутствие самого автора, кажется, стерто этим совпадением. Но есть выразительность, скрытая в архитектурной форме. И есть та, что порождена фотографом. Симметрия "Фасада главного святилища" - абсолютна (Ватанабе, 1953), но именно свет, заливающий здание слева, и тень, затемняющая его правую часть, заставляют храм жить на снимке. Фотограф понимает форму так же, как архитектор. Но его видение - иное, потому что он работает с такой изменчивой материей, как свет.

Есть два пути в фотографии архитектуры. Один - рациональный анализ. Другой - эмоциональное присвоение. Борис Томбак создал свое собственное "Царицыно" (1992). Его серия представляет польский новодел, выросший на месте старых развалин, как памятник, освященный временем. Сумеречное небо и углубленные тени придают работам элегический настрой. "Поэзия мировой скорби" становится фотофактом.

Снимки зданий - среди первенцев фоторемесла. Долгая выдержка плюс большая камера на треноге: ими было легче снимать неподвижные предметы, чем движущиеся. Люди часто выглядят размытыми тенями на таких снимках. Нынешняя архитектурная фотография сознательно избегает людей. Они ей не нужны. Обычай туристов - фотографироваться рядом с памятником. Одно и то же здание может быть снято с одной и той же точки миллионами камер: только люди меняются. Профессионалы архитектурной съемки больше не нуждаются в людях. Потому что для них источник бесконечного разнообразия - в игре света. И в маленьких деталях, которые обозначают авторскую позицию.