Народные мотивы и имперское сознание

ЕСЛИ я фашист, то и Федор Михайлович тоже - пытался доказать своей речью Михаил Дунаев, выступавший на вечере, посвященном 119-летию со дня смерти писателя. Хотя господин Дунаев, рассуждая о "Достоевском в третьем тысячелетии" (а именно эта тема была поводом для дискуссий), взял слово не первым, именно его теория стала наиболее впечатляющим моментом мероприятия. "Один из иностранных литературоведов обвинил меня в фашизме, когда я сказал о том, что идеи Достоевского не общечеловеческие, а только православные". Слово "православные" постепенно заменилось на "русские", и Дунаев, призывающий вслед за Достоевским смотреть на мир по-православному (и тогда все тайны бытия откроются), подытожил: "Смысл и назначение русской идеи - в служении Христовой правде. Если Россия не будет великой империей, то ее будут бомбить так же, как и Югославию". Сомнения, высказанные по этому поводу Галиной Пономаревой ("мысли писателя были все же не такого имперского характера"), остались практически без внимания. Группа поддержки Михаила Дунаева, состоящая из двух дам, активно соглашалась с мнением оратора, заглушая остальные возражения: не все участники дискуссии видели в творчестве Достоевского напутствие "вождя русского православного народа".

Впрочем, выступление Дунаева было столь ошеломляющим лишь на общем фоне традиционных бесед о писателе-предвидце и о незаинтересованности в нем современной молодежи. Ведь если бы Дунаев столь же выразительно ораторствовал и раскрывал все новые и новые "националистически-православные" идеи Достоевского на каком-нибудь митинге, это не только не звучало бы как что-то новое, но даже, возможно, определенная часть молодежи (из тех, кому чтение подобного рода представлялось скучным) и начала бы "интересоваться" писателем, правда, несколько с одного бока.

Открывший вечер Игорь Виноградов предположил, что процесс десакрализации, начавшийся еще в XIX веке, будет продолжаться, а религиозные чувства - в противовес этому - нарастать, наступит предсказанное Бердяевым "новое средневековье", но Достоевский останется "знаковой фигурой", ибо "его роль в качестве пророка будет раскрываться все больше и больше, а вопросы, сомнения его персонажей останутся столь же насущными". Коллеги-литературоведы подтвердили пророческий дар писателя: Достоевский говорил о том, что социализм разобьется о соборную Русь.

Татьяна Касаткина рассказывала, как его романы приводят людей на порог церкви, а Валентин Недзвецкий доказывал, что Федор Михайлович - писатель народный, так как в "Братьях Карамазовых" звучит народный (?) мотив отцеубийства, а самый современный человек - Иван Карамазов. Однако выступающий также отметил, что завещанием Достоевского следует считать "Пушкинскую речь 1880 года", где писатель подчеркивает всемирность и всечеловечность гения, необходимость воссоединения людей, значение Европы для России. Борис Тарасов затронул тему цивилизации в творчестве Достоевского, что тут же вызвало бурную реакцию, выразившуюся в различных мнениях насчет "модели идеального государства" у писателя. Компромисс найден не был, так как несмотря на то что герои Достоевского движимы некой почти утопической мечтой создания "общины в миру", каждый из спорящих видел эту общину по-своему...

Ощущения, вынесенные из вечера, проходившего в Музее-квартире Достоевского, были очень противоречивые. С одной стороны, было странно наблюдать такого специфического рода патриотический подъем в "рядах" интеллигенции, с другой - непонятно, почему, собственно, он возник, ведь "со всех сторон нас окружает десакрализация, деспиритуализация", люди по профессии "убивец", а православие - залог русского национализма... Ах, да - патриотические подъемы возникают обычно во время войны...