ПЕСЕНКА "Голубая канарейка" прозвучала неуверенно. Казалось, что "Лицедеи" открыли программу заезженным шлягером только из боязни изменить традиции. Не преодолел настороженности зрителей и второй номер, тоже давно известный, - "Шляпа". Отрывистый, похожий на кудахтанье смех клоуна Виктора Соловьева звучал одиноко и тревожно в зале, где люди едва улыбались.
Номеров, на которые зрители реагировали вяло, было немало. Тематика некоторых из них давно устарела. Поколение молодых уже не помнит пионерских сборов и не понимает ностальгии по рюмочным. Много было и откровенно примитивных номеров, построенных на раздевании или обыгрывании "неумеренного пития".
Перелом произошел только в середине спектакля во многом благодаря обаянию и доброте клоуна в желтых штанах - Александра Скворцова. Его полноватый герой вел себя словно большой ребенок. Клоун изображал стрельбу из игрушечного пистолета и говорил зрителю: "Ты тоже стреляй!" Респектабельный мужчина увлеченно "палил" из пальца, видимо, вспомнив мальчишеские годы. Но клоун не падал, а только чуть пошатывался и с достоинством объяснял: "Бронежилет!"
Более или менее забавное "Лицедеи" приберегли под конец. Предпоследним номером была "Баня". Скажу откровенно: голливудские мюзиклы позавидовали бы танцу с шайками, который исполнили полуобнаженные "Лицедеи". А затем сцена вдруг наполнилась мыльной пеной и ноздри защекотал едкий запах стирального порошка. В зале начало твориться нечто невообразимое. По проходам сновали клоуны с шайками, полными мыльной пены, и щедро делились ею с публикой при помощи веников. Но и москвичи в долгу не остались. Юная зрительница прямо в проходе деловито намылила одному из клоунов спину.
Окончилось все весело. Для артистов это добрый знак. Финальный номер входит в "Морское шоу", которое "Лицедеи" уже давно репетируют вместе с Полуниным. А на нынешних представлениях они только проверяют его эффект. Дело в том, что никак не удается добиться соотношения качества мыльной пены и количества порошка, который выносят на сцену.
Хороший финал - это половина успеха. Домой зрители уходили, широко улыбаясь. Все, кроме мамаш, которые с трудом вытаскивали своих перемазанных чад со сцены, где после представления еще оставались горы мыльной пены.