Дом Веневитинова отстояли

	Ректорский дом (дом Волконских) во дворе старого Московского университета. Эскизный проект реставрации по версии "Моспроекта-2"

В ПРОШЛОМ году (21.10.99) "НГ" писала об инициативе бывшего префекта Центрального округа Москвы Александра Музыкантского и его заместителя Федорова снести знаменитый дом Веневитинова в Кривоколенном переулке - один из самых известных пушкинских адресов Москвы и архитектурный памятник XVII-XVIII веков. Отцы города - ни бывшие, ни оставшиеся, ни новоназначенные - по обыкновению, не удостоили газету ответом. Это тем более странно, что ответ, по нашей информации, был бы утешительным. Вот что, как выясняется, написал еще 7 декабря 1999 г. первый заместитель премьера правительства Москвы Владимир Ресин депутату городской Думы Михаилу Москвину-Тарханову: "Считаем, что включение данного объекта в распоряжение префекта ЦАО "О сносе освобожденных ветхих аварийных зданий" от 17.09.99 # 2450-р является ошибочным. Мною поручено префектуре ЦАО исключить данное здание из списка адресов, подлежащих сносу".

Ректорский дом сегодня. Фото Дениса Тамаровского (НГ-фото)

Радоваться торжеству культуры и здравого смысла в Кривоколенном переулке нам мешает осведомленность о других опасностях, грозящих первостатейным историческим и архитектурным памятникам Москвы, не исключая один, находящийся... в том же переулке.

Но сначала еще несколько слов о доме Веневитинова. Нужно знать, что он был признан аварийным по решению самого правительства Москвы (# 397) еще 12 мая 1999 г. В этом решении значатся более 60 адресов. Именно этим решением префекту Центрального округа было предписано организовать отселение жителей и пользователей по всему списку домов, после чего произвести их реконструкцию... и снос (именно "и" - по смыслу документа). Бывший префект ЦАО, надо отдать ему должное, прочитал это "и" как "или". Музыкантский выпустил решение, в котором список сносов не полностью совпадал со списком правительства Москвы.

В частности, если дом Веневитинова присутствовал в обоих списках, то стоящий в том же Кривоколенном переулке дом # 9 (строение 2) - только в списке правительства Москвы. Значит ли это, что дом # 9 подлежит только реконструкции?

Между тем никакая реконструкция (любимый термин Юрия Лужкова) памятников истории и культуры не предусмотрена законом об охране таковых. А дом # 9 представляет собой именно памятник - палаты XVII века, известные по имени позднейшего владельца как дом Ладо. Чем может грозить ему "реконструкция", станет понятно из другого - тоже актуального - примера.

Но сначала скажем, что какими бы актами ни было подтверждено (если вообще подтверждено) признание исторического памятника аварийным, таковой памятник отличается от просто аварийного здания тем, что его аварийность должна быть причиной чрезвычайных спасательных мер, а не поводом к уничтожению. Причем отцы города должны озаботиться этим по должности.

3 ноября минувшего года Управление охраны памятников Москвы (ГУОП) рассматривало на своем научно-методическом совете очередную разрушительную инициативу. Инвестор - фирма "Дорения" и проектное бюро "Попов и партнеры" предлагали частично снести и вновь построить дом по адресу: Моховая, 18, строение 6. Снос с воссозданием, кстати, и есть основной способ "реконструкции" памятников в лужковской Москве. Методический совет отметил для начала отсутствие в представленных материалах картограммы сохраняемых и разбираемых частей и потребовал начать на памятнике противоаварийные работы.

Вместо этого 26 января инвестор и проектировщик вынесли на методсовет новые варианты, один из которых предполагает уже полный снос памятника и строительство муляжа. Мотивы предложения предельно бесхитростны: дом не имеет подвалов, и чтобы выкопать их, легче всего снести все, что выше земли. Заметим, желание инвесторов иметь подвалы - один из самых распространенных сегодня предлогов уничтожения памятников Москвы и строительства на их месте новоделов. Управление охраны не должно даже рассматривать такие предложения. Управление, однако, снова рассмотрело - и снова отложило решение. Над домом нависла угроза, степень серьезности которой пропорциональна степени уступчивости чиновников. А чему пропорциональна уступчивость чиновников, остается только догадываться.

Между тем строение 6 дома # 18 по Моховой улице представляет собой главный дом усадьбы князей Волконских - редчайший для Москвы образец барокко, 1740-х годов постройки. Барочная внешность дома была скрыта в XIX веке за новыми, довольно скромными фасадами, что совершенно обычно для строительной истории многих древних барских домов города, переживших несколько волн архитектурной моды. Поскольку барочный декор в Москве был по-средневековому конструктивным - укорененным в толще стен, а не только лепным, то изначальный облик дома может быть воссоздан с высокой степенью научной точности. Проект такой реставрации, кстати говоря, выполнен еще в начале 90-х годов реставраторами "Моспроекта", но нынешний инвестор предпочел проектировщиков посговорчивее.

Другое дело, что и в сохранении поздней наружности дома есть свой смысл: она носит мемориальный характер (кстати, дом проходит по списку только исторических, а не архитектурных памятников, что занижает его статус). В XIX столетии усадьба Волконских была прирезана к кварталу Университета, и главный дом ее стал Ректорским домом; под этим именем он более известен. В Ректорском доме квартировали Николай Надеждин, издатель "Телескопа", и сотрудник этого журнала Виссарион Белинский. Здесь располагалась, собственно, сама редакция "Телескопа", вошедшего в историю публикацией Первого чаадаевского письма. Позднее в доме располагалась лаборатория Александра Столетова, а еще позднее другой великий физик - Петр Лебедев - открыл здесь давление света.

Приведенный многолетней бесхозностью в свое нынешнее состояние (балансодержатель - Геологоразведочный институт), Ректорский дом выдается инвестором и новым проектировщиком за руину. Это неправда. Не стала бы руиной после продолжающегося лужковского десятилетия "реконструкций" школа русской научной реставрации. Которая существует, чтобы реставрировать, а не наблюдать, лучше или хуже ресинские молодцы (ведомство Ресина смотрит, кстати, на Ректорский дом) складывают очередной муляж.

На примере Ректорского дома становится наглядной вся порочность практики сносов с воссозданием. Ибо подлинный памятник может сохранять и позднюю внешность: нам будет достаточно знать, что под ней сохранены следы внешности ранней и реставрационное решение в принципе обратимо. Но внешность новодела выбирается в ущерб альтернативным вариантам, и этот выбор необратим. Что до мемориальной ценности, она уходит без остатка.

Угроза разрушения повисла и над домом # 6/2 по Большой Дмитровке. Точнее, над несколькими домами, объединенными в черте этого владения.

Москвичи знают этот дом как Театр оперетты, до 1961 года - филиал Большого театра. Здесь же с 1908 по 1917 г. располагалась знаменитая Частная опера Зимина, еще раньше Мамонтова. Мамонтов не ставил свое имя в название театра, и опера называлась Театром Солодовникова - по имени владельца участка. Наследники Солодовникова оставались здесь хозяевами до 1917 г., то есть и тогда, когда театр арендовал Зимин. Так в истории театрального здания соединилась память трех меценатских фамилий. Примером меценатства Сергея Зимина служит не только театр, приносивший ему убытки, но и театральный музей, располагавшийся в одном из соседних домов и, говорят, превосходивший по своему значению Бахрушинский.

На сцене солодовниковского дома во времена Мамонтова и Зимина пели Шаляпин и Собинов, Забела-Врубель и Дейша-Сионицкая, за дирижерским пультом стоял Рахманинов, на режиссерском месте сидел Комиссаржевский, а Коровин, Левитан и Сомов создавали декорации. Здесь хранилась "Принцесса Греза" Врубеля. Театральный зал построен по проекту архитектора Терского, учителя Шехтеля. Неудивительно, что театральный корпус дома # 6/2 состоит на государственной охране как памятник истории и культуры.

А удивительно, что не состоит на охране другой корпус - главный жилой дом солодовниковской усадьбы, выходящий на Кузнецкий Мост (# 2). И не только удивительно, но и опасно, ибо реконструкция Театра оперетты разворачивается в радикальном ключе.

Оказывается, еще осенью 1998 г. Управление охраны памятников согласилось, за одним исключением, на предложение архитекторов снести и построить снова все дома на участке. Исключение было сделано для театрального корпуса как стоящего на государственной охране, хотя его ожидает реконструкция, могущая оказаться легальной формой разрушения. Старый же, главный дом усадьбы заведомо попал в число тех строений, на снос которых Управление охраны согласно. По слухам, постановление на этот счет сейчас готовится.

Заметим, что если бы в работе Управления преобладал, так сказать, оправдательный уклон, оно искало бы причины сохранить дом, а не предлоги, чтобы согласиться с его уничтожением. За эклектичной декорацией фасада по Кузнецкому мосту скрывается архитектура XVIII века - образец классицизма, если не барокко, - нуждающаяся для начала в раскрытии и тщательном исследовании. Дом принадлежал тогда князьям Прозоровским, отсюда взял себе жену Суворов, это один из немногих бесспорных адресов полководца в Москве. Следующие владельцы - князья Щербатовы - взяли в свой дом и здесь воспитали осиротевшего родственника, малолетнего Петра Чаадаева, это дом его детства. В 1830-х годах здесь помещался игорный салон знаменитого Огон-Догановского, где Пушкин оставил немалый карточный долг, и в "Пиковой даме" хозяин салона был выведен как Чекалинский.

Так что, едва отбив дом Веневитинова, приходится защищать от правительства Москвы очередной пушкинский адрес.

О том, как может повернуться дело, свидетельствует опыт реконструкции соседнего по Кузнецкому Мосту дома (# 4), также принадлежавшего Щербатовым: дом был не просто заменен муляжом выше цоколя, но и включен фасадом в интерьер новых помещений Большого театра. Придумавший это архитектор Михаил Посохин-младший теперь уверяет письмом Веру Михайловну Зимину, что с Театром оперетты - театром ее прапрадеда - все будет в порядке.

Если и будет, то благодаря тому, что городское отделение Общества охраны памятников только что официально предложило к постановке на государственную охрану главный дом усадьбы Прозоровских-Щербатовых-Солодовниковых. Напомним, что вновь выявленные и предложенные к постановке на охрану памятники приравниваются к охраняемым и всякая разрушительная инициатива по отношению к ним должна наталкиваться на совершенно особую процедуру.

Тем временем на Плющихе, 11, проектируется крытая площадка для техосмотра автомобилей вплотную к дому, занимаемому отделением ГАИ. Напомним архитектору Борису Бодэ и Управлению охраны памятников, что отделение ГАИ занимает дом Толстых, где Лев Николаевич провел часть детства.