Антонина Крюкова ВОПРЕКИ собственному "обету молчания", который Эмир Кустурица принял несколько лет назад после успеха "Андерграунда" - Золотой пальмовой ветви в Каннах и последовавшей затем изнурительной травле французских критиков левацкого толка, он снял новый фильм "Черная кошка, белый кот", получивший в прошлом году Серебряного льва на кинофестивале в Венеции.
На постановку "Андерграунда", этой грандиозной фрески, режиссер затратил четыре года поистине титанического труда, резонно считая ее главным делом своей жизни, но отрицательное отношение к картине профессиональных толкователей кинематографа настолько обескуражило режиссера, что он сделал публичное заявление о том, что не будет больше снимать кино. Это заявление могло стать катастрофой для группы Кустурицы, не представлявшей себе работу с другим режиссером. Тогда единомышленники Кустурицы попытались искать материал для небольшого проекта, чтобы вернуть мастера в кино. Таким материалом стала идея создания неигрового фильма о группе цыган-музыкантов, чья музыка звучала в "Андерграунде", которые попадают на цыганскую свадьбу. Однако, используя этот сюжет, Кустурица создавал сцену за сценой - все это выстраивалось в одну самодостаточную событийную линию. И когда сценарист Гордан Михич по этой основе написал сценарий, оказалось, что материал тянет на полноценную художественную ленту. Кустурице ничего не оставалось, как приступить к съемкам нового фильма.
"Черная кошка, белый кот" - очередная народная фреска Кустурицы, где обыденная жизнь предстает в замечательных подробностях, предстает уникальной в характерах и обстоятельствах, и в соответствии с этим к нам приходит осознание реальности как одного из многих ее проявлений. Как и всегда у Кустурицы, зрелище получилось яркое, красочное, волнующее, наполненное юмором и сочувствием. От этой картины можно было ожидать политических аллюзий, связанных, известно, с Югославией, однако ничего подобного в ней не просматривается. Сюжет строится на том, как два цыганских клана то и дело дурачат друг друга, пускаются во все тяжкие, чтобы выудить побольше денег. На этом пути им сам черт не брат. Когда мелкий жулик Матко, пытаясь провести контрабандой поезд с газом по маршруту Стамбул - Белград, остается в дураках и становится должником "отвратительно богатого" гангстера Дадана, который опередил его с поездом, Матко тут же находит выход и предлагает поженить своего сына с неказистой младшей сестрой Дадана, за малый рост прозванной Птичкой. Но сын уже влюблен в другую цыганку. Во время свадьбы, не отложенной даже по случаю смерти деда юноши, невеста, воспользовавшись суматохой, сбегает с собственной свадьбы в лес и знакомится с Большим Грего, сопровождавшим карету с цыганским бароном - старым другом семьи жулика Матко. Барона тоже настигает смерть, и его труп, дабы не мешал свадьбе, кладут на чердак под лед вместе с умершим дедом. Фантазии режиссера завершаются куда как счастливо: оба мертвеца оживают, молодые жулики мирятся, Птичка остается с Большим Грего, а сын Матко вместе с белокурой цыганкой Идой садятся в лодку и плывут по Дунаю.
В картине прежде всего поражает сочетание невообразимо убогих условий существования, в которых находятся герои фильма, и совершенно необыкновенной полноты, с какой они проживают отпущенную им жизнь. Если следовать этому впечатлению, то становится понятным название фильма, о котором и сам Кустурица сказал: "Мне хотелось, чтобы название фильма отражало идею контраста, чтобы зритель понял, что цыгане совсем иначе относятся к жизни, им не нужны рациональные объяснения, они придерживаются своих предрассудков и боятся их потерять... В моем фильме смерти нет, ведь цыгане наслаждаются состоянием любви и обожают каждый момент своей жизни, через весь фильм они проносят свою энергию и силу". Еще одна метафора картины - свинья, поедающая автомобиль, - которая, как считает режиссер, "вполне вписывается в пейзаж современной Югославии". "Эту картинку, - считает он, - можно рассматривать даже как некий образ моей страны". И тем не менее искусство Кустурицы притягивает отменным жизнелюбием, чувственным и духовным содержанием. В этом режиссер всегда остается верен себе.
