Командир раздает винтовки

	Чжань Цзянь в паре с Хань По покорила Москву в "Спящей красавице".

При исполнении русской классики ("Тени" из "Баядерки" и па-де-де из "Спящей красавицы"), во время революционного, времен Мао Цзэдуна, балета "Красный женский батальон" (1964), в моменты новейшего, 1999 года, спектакля "Желтая река" и в балете - намеке на свободный танец, каким была постановка американца Нормана Уолкера "Китайская свадебная палата", - во всем постоянно ощущалось своеобразие китайского мироощущения. И размышление над этим своеобразием и было самым интересным. Танец как массовый порыв и долг. Ритуал как абсолютная реальность. Уважение к традиции и творениям предков, доходящее до скрупулезности, что в последние годы не мешает стремлению познать и освоить мировую культуру через воспроизведение ее образцов. (Последняя тенденция заслуживает всяческого уважения: в политике художественной открытости китайский балет значительно опережает Россию.)

Русская балетная классика по-пекински: наглядная разница между творческим и нетворческим заимствованием. Когда это сделано тонко, получается изящно-фарфоровая стилизация, как у прекрасной балерины Чжан Цзянь в "Спящей Красавице", когда грубо - просто рационалистическое копирование без особого понимания, как было в "Баядерке". Профессиональный уровень труппы, в которой есть и проблемы с синхронностью исполнения, формой и техникой у солисток кордебалета, а уровень женщин-балерин в целом выше, чем мужчин-премьеров, - определился именно в индийском балете Петипа. Недостатки техники стоп - те же, что и в нашей школе: с 1954 года классический балет Китая создавали русские педагоги по русским методикам.

Что еще? Парадоксальная для нас художественная всеядность: лично мне трудно представить, что можно иметь в репертуаре театра "Серенаду" Баланчина, "Три прелюдии" Бена Стивенсона, "Четыре последние песни" Руди ван Данцига и наряду с этими балетами музыки и чистой линии с удовольствием сохранять и создавать "балеты для воспитания народа в революционном духе". Похоже, что и артистам, и зрителям Китая одинаково важны и обобщенность "Теней", и иллюстративная повествовательность "Батальона", либретто которого повествует о плохих богачах, хороших партизанах и классовой борьбе, изобилует героями типа "партийный представитель" и "красноармеец-связист" и заканчивается словами "командир раздает винтовки". Оглушительная для нас наивность подобного искусства вовсе не является таковой на Дальнем Востоке. А наследие служит сырьем для переделки под новые требования. К примеру, массовые танцы девушек из Красной армии Китая с ружьями наперевес построены на композиционных заимствованиях из тех же "Теней". Становишься в аттитюд с револьверной кобурой на боку.

Китайцы берут в основу балетов темы, которые и мы брали в 40-50-е годы, но потом признали, что это чревато натурализмом на сцене: "сражающийся дух народа", героический характер нации". В фундаменте хореографии и режиссуры - пиетет к агитации и пропаганде как средству выразительности. В Китае не было никакой инфляции пафоса, как случилось в Европе и России после ряда исторических катаклизмов. Этот пафос может со временем несколько видоизменяться, но его горячий градус неизменен. Последняя премьера труппы, "Желтая река", прямо-таки подавляет сплошными апофеозами и фортиссимо музыки современного композитора Сянь Синхай, написавшего фортепианный концерт, и постоянными высокими поддержками и прыжками как аналогом музыкального и гражданского подъема. В этом балете нет четкого сюжета (лишь обозначенный в программке "исторический фон - сопротивление иностранной интервенции"), нет этнографических или исторических костюмов и декораций (лишь волны - символ бурной реки - на заднике), нет пантомимы и жестикулирования, но настроение все равно сходно с "Красным женским батальоном".

В бумагах, полученных журналистами на пресс-конференции, сказано: "Китайская публика надеется на использование форм мирового балета в изображении жизни китайского общества". На практике это означает, что при создании собственных спектаклей в пекинской труппе активное использование классического танца сочетается с разрисовыванием академических па элементами национальных плясов, китайского акробатизма и единоборств. (Это непревзойденно умеет делать Ли Нин - исполнительница роли главной героини в "Батальоне". На ее очень незаурядные данные классической балерины накладывается гибкость гимнастки. Недаром в китайских школах балета

у-шу входит в программу обучения.) И снова четко ощущается, что балет Китай получал из советских рук и проходит - позже нас - те же периоды развития. Если в "Батальоне" все строится на эстетике нашего драмбалета, то в "Желтой реке" царит стиль "Спартака", но и здесь вперемежку с открытыми эмоциями типа "Пламени Парижа". Что-то похожее на песню "будет буря, мы поспорим и помужествуем с ней".

Как к этому относиться? Лучше всего - с пониманием. В то время как у нас каждая эпоха выбивает стул из-под предыдущей, в Поднебесной все собирается в великой преемственности. Когда Запад жаждет понять идею контраста, Китай живет подобиями. И взгляд-мольба, который бросают вверх европейская и китайская Баядерки, похож лишь внешне. Слишком разное Небо.