Золотая середина

Фото Дениса Тамаровского (НГ-фото)

- На протяжении многих - советских - десятилетий "Новый мир" несомненно играл роль главного журнала (во всех смыслах - в кавычках или без кавычек). В декабрьском номере за 1934 год были напечатаны приветствия писателей - Пильняка, Пастернака, Алексея Толстого и других - к десятилетию журнала. Все они написали, что на протяжении того десятилетия (1925-1934) под редакторством Вячеслава Полонского и Ивана Гронского "Новый мир" был не просто хорошим, но - основным литературным журналом страны. Позже, при Твардовском, "Новый мир" - главный либерально-оппозиционный (насколько это вообще было возможно) журнал. А если Политбюро считало нужным пропустить мемуары Генерального секретаря сначала через "Новый мир", это значит, что и в какой-то их иерархии "Новый мир" тоже был журналом "номер один". Нам это до сих пор помогает: "Новый мир" остается среди литературных журналов самой известной торговой маркой. А с другой стороны, мешает, потому что главного журнала сейчас быть не может. Это наша основная творческая проблема - противоречие между привычным имиджем "Нового мира" как "главного" журнала - и новой реальностью, в которой возможен целый спектр литературных изданий, работающих для разного читателя и занимающих каждый свою нишу. Хотя несколько наиболее известных толстых журналов - "Знамя", "Новый мир", "Октябрь", "Дружба народов", - к сожалению, топчутся почти на одном пятачке. Аудитория и "авторский актив" в значительной степени совпадают. Хотелось бы, чтобы наши журналы в большей степени "размежевались".

- Когда-то журналы как раз и создавались как некие "выразители" и "отразители" различных литературных направлений. Стоит ли перед вами такая задача? И если такая задача все-таки стоит, как вам видится "направление" "Нового мира"?

- Недавно патриотический журнал "Молодая гвардия" в специальной статье охарактеризовал нас как рупор "современного космополитического либерализма". А если серьезно, то "Новый мир" - это, может быть, журнал наиболее универсальный, рассчитанный на самого разнообразного читателя. В силу своих 75-летних традиций (юбилей у нас в следующем году) он не может быть не чем иным, как журналом литературного мейнстрима.

- Литературный центризм?

- Может быть, так. Не то чтобы мы решили, что будем делать именно такой журнал, но это предписано нам всей предыдущей традицией, изменить которую революционным путем невозможно. Разрушить можно - но вместе с журналом. Золотая середина нам как бы задана. Читатель ждет, что так называемая большая литература, большие книги больших современных писателей будут проходить в первую очередь через наш журнал. Владимира Сорокина "Новый мир" печатать не может. А писать о нем, анализировать - наша обязанность (возьмем, к примеру, статью Владимира Новикова в октябрьском номере за этот год). И "Русскую красавицу" и "Страшный суд" Виктора Ерофеева не можем. Тут присутствует и просто прагматическое начало: я уверен, что гипотетическая публикация в "Новом мире" какого-нибудь "Голубого сала" резко снизила бы число наших подписчиков.

- А вас не пугает, что ваша аудитория - это люди в основном старшего поколения?

- Это нас очень тревожит. У более молодых - 20-30-летних - нет не только привычки к "Новому миру", у них нет привычки и желания читать любые толстые журналы, они для них просто не существуют.

- Но ведь это означает, что этот поезд рано или поздно уйдет, а новый не подойдет.

- Я думаю, у всех главных редакторов толстых журналов в сознании день и ночь тикает эта бомба. Я не знаю спасительного рецепта. Проблема в том, что даже если бы нам ученые люди убедительно доказали: мол, "молодежи" нужно то-то и то-то, это еще не повод к резкому преобразованию журнала, мы можем потерять существующего традиционного подписчика, не обретя нового - молодого. При ясном понимании, что время уходит, все-таки нельзя делать резких движений.

- Появившиеся сначала в "Знамени", а потом в "Дружбе народов" тексты Анастасии Гостевой, адресованные явно гораздо более молодому поколению, не есть ли это попытка привлечь к себе внимание свежей аудитории?

- Еще раз повторю: у молодежи нет привычки к такой форме, как толстый литературный журнал. Да, можно ввести в контекст толстого литературного журнала то или иное, условно говоря, "молодежное произведение", но я очень сомневаюсь, что читающая молодежь тут же побежит читать этот журнал.

- Не боитесь ли вы, что другие журналы обойдут вас на повороте?

- Что обойдут на повороте, не боюсь. Это я без торжества говорю, потому что нас на самом деле мало, мы все в одной лодке. Хотя иногда - сегодня слишком редко - разыгрывается между журналами что-то вроде полемики или соревнования...

- Ну, если бы ничего такого не было, журналы можно было бы сложить в один гроб, спеть отходную и благополучно разойтись по домам. Потому что нет ничего страшнее затишья.

- Когда я стал главным редактором, то сразу сказал, что надо резко поднять дискуссионный градус. И в какой-то степени это нам удалось. Появилась даже специальная рубрика "Полемика". Вообще количество нелицеприятных разборов, критических рецензий, полемических статей, писем в редакционной почте, в том числе и от наших оппонентов, заметно возросло. В июньском номере была критическая статья Юрия Каграманова о книге Вадима Кожинова про черносотенцев, в октябрьском номере посчитали нужным дать ответное письмо Кожинова с возражениями. В конце года напечатаем большую статью Дмитрия Юрьева о вернувшемся в Россию Александре Зиновьеве, даже с пародийными фрагментами.

- Вы сами литературный критик...

- Был.

- Мой вопрос именно об этом. Неужели руководство журналом не оставляет вам ни времени, ни сил для занятий собственно критикой?

- Это не вопрос времени. Я перестал быть независимым. Я теперь человек ангажированный, полностью принадлежащий "Новому миру". Я это очень остро сознаю. Когда я был ответственным секретарем, должность тоже вроде бы не последняя, все-таки мог внутренне разделить ответственного секретаря Василевского и критика Василевского. Сейчас я не могу себя отделить от интересов журнала. И поэтому стараюсь не говорить вслух того, что может журналу повредить, например, в отношениях с авторами. А хвалить... Скажут: своих хвалит. Какая уж тут независимая критика.

- А вам не жаль было так распрощаться с профессией?

- Ну, все-таки привычку следить за современной литературой я не оставляю - по-прежнему веду ежемесячную рубрику "Периодика". Это меня немного утешает. Грустно было бы окончательно превратиться в литературного менеджера (я ведь и генеральный директор тоже).

- Сейчас бытует мнение, что и литературы нет, и критики нет. Может быть, вас это подтолкнуло?

- Нет, с этим я совершенно не согласен. У нас есть литература, очень разнообразная, ее можно не любить, но уж есть, о чем писать. Хотя, надо сказать, появилась проблема - стало трудно заказать рецензию, скажем, на новый вышедший роман. Не хотят писать, несут эссе на вольные темы, статьи о классическом наследии, рецензии на философские или исторические книги, а профессиональный разбор только что вышедшего художественного сочинения заказать сложно. У тех, кого мы считали профессиональными литературными критиками и от кого мы вправе ожидать, что они и дальше будут выступать в этой ипостаси, как бы падает интерес к современной словесности вообще.

Я по работе все время обращаюсь к старым комплектам "Нового мира". У многих сложилось впечатление, что были такие периоды в истории "Нового мира" - скажем, в 60-е годы, - когда сплошь шло одно золото. Из целых десятилетий помним, может быть, десять-пятнадцать замечательных произведений, и кажется, что они и были литературной нормой того времени (такая же аберрация существует по отношению к ХIХ веку). И вот я смотрю эти номера - сколько же мусора... Мусора, тогда - по советским обстоятельствам - неизбежного, но которого сегодня почти нет в лучших толстых журналах. Тиражи "Нового мира", "Знамени", "Континента", "Дружбы народов", "Октября" невелики, но содержательно журналы гораздо лучше - умнее, концентрированнее - сейчас в 90-е, чем в 60-70-е. Тогдашнего (а тем более "перестроечного") общественного резонанса уже никогда не будет, но это другая проблема.

- А насколько демократичен процесс чтения рукописей в "Новом мире"?

- "Новый мир" по крайней мере одного человека в год не то, чтобы "вводит в литературу", но дает ему наилучший сегодня шанс заявить о себе. Олег Павлов напечатал у нас "Казенную сказку" - и сразу попал в букеровский "шорт-лист". Литературовед, критик Татьяна Касаткина дебютировала не в "Новом мире", но именно у нас стала заметным явлением. Максим Амелин и до нас печатался, но именно после двух поэтических подборок в "Новом мире" получил Антибукера. Прозаик Антон Уткин - наше новомирское открытие, теперь наш постоянный автор. Публикация рассказов "Смерть приходит по Интернету" несомненно привлекла дополнительное внимание к Владимиру Тучкову. Амелин и Уткин сейчас печатаются только у нас, а Павлов - в "Октябре". Но это, повторю, неважно.

- А каковы ваши личные пристрастия в литературе? Ведь есть же разница - Андрей Василевский - главный редактор и Андрей Василевский - просто человек.

- Журнал (если это не "Разбитый компас" Галковского) - дело коллективное. Право вето остается, естественно, за главным редактором. За последние годы коллектив в журнале сложился очень квалифицированный - Руслан Киреев, Ирина Роднянская, Олег Чухонцев, Михаил Бутов и другие - имена достаточно известные. Впрочем, если бы возможно было делать такой журнал, как "Новый мир", в одиночку, то мой воображаемый журнал был бы несколько иным. В частности, более разнообразен по кругу авторов. Но тут многое зависит не от нас. Допустим, я бы хотел, чтобы хотя иногда у нас появлялись стихи Сергея Гандлевского. Но он так мало пишет, что этого хватает только на одну подборку в "Знамени". Тимур Кибиров пишет много, но и у него более устойчивые отношения с другими журналами. Я бы хотел, чтобы в "Новом мире" хотя бы изредка появлялся рассказ Евгения Носова, но у него тоже есть более близкие издания. Я бы хотел, чтобы в "Новом мире" когда-нибудь появился новый рассказ Валентина Распутина, но он их пишет один-два в год и, естественно, для "Нашего современника".

Я больше всего хочу, чтобы "Новый мир" напечатал такое произведение, чтобы мы сами, сотрудники, удивились, как мы это напечатали. На моей памяти это было два раза: фрагменты "Бесконечного тупика" Дмитрия Галковского и революционная хроника Валерия Залотухи "Великий поход за освобождение Индии". Произведения, которые нам приносят наши авторы, и самые знаменитые, и не очень известные, - как правило, достаточно ожидаемы. Я с удовольствием читал недавно изданный "Идеальный роман" Макса Фрая или "Мистерию горы" Юрия Арабова - это литературная основа для фильма Сокурова "Молох", который получил приз в Каннах. Не являясь собственно сценарием, "Мистерия горы" обладает самостоятельными литературными достоинствами. Я бы с удовольствием вот такой текст напечатал.

- Сейчас у многих есть ощущение, что в литературе вот-вот должно что-то произойти, как будто уже тесто подходит, и буквально в ближайшее время появятся какие-то очень новые, свежие и глубокие произведения.

- Мне кажется, задача толстых журналов, может быть, не в том, чтобы найти и напечатать шедевр - будет он или нет, это уж как Бог захочет, - а в том, чтобы поддерживать по мере возможности нормальную литературную среду. Чтобы, когда этот гипотетический замечательный писатель появится, ему было, куда прийти, где напечатать свое произведение. Чтобы существовала какая-то рецензионная жизнь, чтобы в других газетах и журналах появились какие-то отклики. Я с детства запомнил сказку про лягушку, попавшую в крынку с молоком. Надо каждый день бить лапками.