Георгий Толорая
Подписанный лидерами РФ и КНДР Владимиром Путиным и Ким Чен Ыном Договор о всеобъемлющем стратегическом партнерстве охватывает сферу обороны. Фото Sputnik/Reuters
Для большинства жителей не только нашей страны, но и других неазиатских стран откровением станет, что на родном языке Северная и Южная Кореи называются по-разному. Северяне употребляют для самоназвания слово «Чосон», южане – «Хангук». Более того, и своих оппонентов по другую сторону демилитаризованной зоны (38-й параллели) они называли до недавнего времени своими терминами – (соответственно «нам-чосон» и «пук-хан»). Что приводит к забавным – и не очень – коллизиям. Авторы имиджевых фейков о «северокорейских солдатах в Украине, которых нанизывают на штыки героические спецназовцы ВСУ», используют южнокорейскую, более доступную в интернете версию языка, называя «интервентов» словом «Хан». То есть получается, что они с юга Кореи, что южнокорейцев совсем не смешит.
Правда, северяне в начале 2024 года отказались от этой несуразицы. Лидер КНДР Ким Чен Ын заявил, что южнокорейцев уже нельзя считать соотечественниками и родственниками, с которыми надо объединиться в единое государственное образование, как к тому призывали его отец и дед. Южная Корея, сказал он, – отдельная и враждебная страна, поэтому называть ее надо не Южным Чосоном, как раньше, а, как они себя величают сами, «Хангук». Тем самым на планах завоевать юг, очевидно, поставлен крест. Так как добровольное объединение стран с противоположными политико-экономическими системами было вряд ли возможно уже много десятилетий, и стороны просто играли в игры по «объединению», пытаясь укрепить свои позиции в противоборстве.
Южане, однако, с этим не согласны и называют непризнаваемую ими КНДР «Северный Хан». В Конституции Республики Корея (РК) закреплено, что ее территорией является весь Корейский полуостров, включая его север. И курс на объединение яростно проводится нынешней администрацией, причем президент РК Юн Сок Ёль заявляет, что объединена страна должна быть на основе либерально-демократической системы южнокорейского образца. То есть путем смены режима на севере и де-факто оккупации его югом, чтобы получилась большая Республика Корея.
Понятно, что северян такая перспектива заставляет лишь учащать свои ракетные испытания и все с большей энергией производить ядерные боеголовки. Китай с Россией такие подходы, подкрепляемые почти непрекращающимися учениями на юге Кореи (теперь с участием не только США, но и Японии), совсем не радуют.
Все эти филологические тонкости отражают сложный и запутанный характер отношений на Корейском полуострове и вокруг него. Океанический треугольник США – Япония – Южная Корея в период работы администрации Джозефа Байдена, Юна Сок Ёля и японской правящей Либерально-демократической партии вполне сформировался, даже начал институализироваться. А он угрожает не только КНДР, но и Китаю и России. Неудивительно, что роль России в регионе активизировалась.
Не так давно началась новая эра российской политики в Корее. Взлет в отношениях произошел неожиданно резко, хотя вызревал на протяжении почти десятилетия. Еще в 2014 году Пхеньян поддержал Россию после крымских событий, стал выступать с единых с нами позиций по международным проблемам, 2015-й стал Годом дружбы и подготовки проектов сотрудничества.
В середине прошлого десятилетия, однако, Пхеньян отвлекся на кризис в отношениях с администрацией ДональдаТрампа, чуть не приведший к вспышке «огня и ярости» на полуострове. А потом, в 2018–2019 годах, завяз во флирте с южнокорейской либеральной администраций и «романе» Кима с Трампом. Позже произошло закрытие страны из-за пандемии (2020–2023), когда контакты были прекращены.
И лишь в середине 2023 года началось заметное движение между Россией и Северной Кореей. В том числе контейнеров из КНДР морем на российский Дальний Восток, в которых, как утверждали западные разведки и СМИ, содержались боеприпасы. В сентябре того же года на космодром Восточный для встречи с президентом РФ Владимиром Путиным приехал Ким Чен Ын, было решено развивать всестороннее сотрудничество.
В июне 2024 года состоялся визит Путина в Пхеньян, где был подписан Договор о всеобъемлющем стратегическом партнерстве. Это стало мировой сенсацией и небывалым событием не только в отношениях с Россией, но и в истории КНДР. Договором, ратифицированным обеими сторонами в ноябре, предусмотрено среди прочего оказание военной помощи в случае агрессии.
Заключение договора вызвало в Южной Корее и на Западе форменный переполох. Еще большую истерику вызвали слухи о прибытии в Россию не только вооружений из КНДР, но и северокорейских военных, что даже было названо причиной разрешения Байдена использовать дальнобойное оружие для ударов по российской территории. «Военный союз» РФ и КНДР стали называть угрозой для Европы и судеб всего мира, так как вовлечение северокорейского фактора в войну способствует, мол, возможному «поражению демократии» и победе автократических «сил зла».
Неожиданно для всех КНДР стала, пожалуй, единственным в дальнем зарубежье полноценным союзником России, причем в классическом оборонительном измерении. При этом многие задаются вопросом, насколько длинной будет полоса взаимного тяготения РФ и КНДР. И преобладает мнение, что по окончании активной фазы боевых действий в Украине Россия, мол, не будет нуждаться в помощи КНДР, что приведет к спаду в отношениях.
Думается, дело не только в конъюнктуре. Сближение во взглядах на ход исторического развития, на причины роста напряженности и конфликтного потенциала в мире, необходимость формирования нового миропорядка, основанного на суверенитете, равенстве и справедливости, стали той предпосылкой, на которой произошла конвергенция внешнеполитических стратегий двух стран. Такая конвергенция носит долгосрочный характер, во всяком случае, для нынешних политических элит двух стран. Важную роль, особенно в силу специфики политической системы КНДР, играют хорошие взаимоотношения лидеров.
Относительно слабым звеном остается экономика, так как возможности делового сотрудничества пока ограниченны. Тем не менее недавнее обсуждение в Пхеньяне различных его аспектов на межправительственной комиссии показало наличие резервов в энергетике, сельском хозяйстве, науке и технологиях, здравоохранении, туризме, образовании, спорте. Может быть, созреют возможности для крупномасштабного долгосрочного проекта – например, АЭС российского образца (ее строительство предусмотрено межправительственным соглашением 1985 года, которое никто не отменял).
Перспективы же отношений России с РК гораздо менее оптимистичны. Связи достигли низшей точки за всю историю, политический диалог прекращен, товарооборот рухнул почти на две трети. Еще недавно южнокорейцы держали значительную часть российского рынка автомобилей, электротехники, электроники, судов. До России докатилась корейская волна поп-музыки, кино и телесериалов, обмен делегациями и туризм были весьма оживленными. Даже после начала СВО, когда Южная Корея утеряла статус близкого партнера, ее в Москве называли самой дружественной из недружественных стран, а ее присоединение к санкциям воспринималось как вынужденное из-за стремления угодить США.
Еще в июне этого года Путин с похвалой отмечал отсутствие в стране русофобии, высказывался в пользу развития отношений, когда созреют условия (читай: когда «украинский раздражитель» исчезнет). Ведь двусторонних проблем у нас не было, а ревность консервативной части истеблишмента РК касательно наших отношений с КНДР в России всегда считали внутрикорейским делом, не имеющим отношения к двусторонней повестке.
Однако реакция нынешней консервативной администрации РК, возглавляемой президентом Юном, на российско-северокорейское сближение оказалась непредсказуемой и алогичной. После заключения с КНДР базового договора на юге заговорили о смертельной угрозе от российско-северокорейского союза Сеулу, а заодно и всему миропорядку. А после распространения слухов о «посылке в Украину северокорейских войск» южнокорейцы выбились в первые ряды «защитников демократии и Запада от русских и северокорейских агрессоров», развернув челночную дипломатию с США и Европой.
Президент Юн Сок Ёль не упускает случая, чтобы не высказаться об угрозе и «незаконности российско-северокорейского союза». В дополнение к полному разворачиванию санкций он пригрозил России прямыми поставками вооружений Украине (косвенные идут с 2022 года). В Сеуле опасаются, что развитие связей России с КНДР поможет получить северянам в обход санкций ООН военные технологии и технику, что, мол, заставит КНДР «осмелеть» и напасть на юг.
Однако чем именно украинский конфликт, пусть даже с гипотетическим участием северокорейских военных, напрямую угрожает безопасности Южной Кореи, неясно значительной части политического класса и большинству населения, пусть в нем и воспитана вражда к северянам. Хотя не только по этой причине, но президента Юна в целом поддерживает менее одной пятой населения, а оппозиция грозит импичментом.
Так что пока его угрозы во многом пустопорожние. Санкции, однако, РК исправно соблюдает, в результате чего полностью потеряла российский рынок для своей индустрии. Проиграл Сеул и от сокращения российских поставок, сворачивания научно-технического и культурного сотрудничества.
Приход к власти в США Трампа немало удручил южнокорейские власти. 47-й президент США может попробовать возобновить дипломатию с севером (правда, прошлые его встречи с Ким Чен Ыном оставили неприятный осадок). Трамп не намерен слепо – и бесплатно – поддерживать южнокорейцев в их борьбе с севером, объективно не заинтересован и в развязывании конфликта на Корейском полуострове.
Остается надеяться, что это подтолкнет Сеул к большему использованию дипломатии, в том числе многосторонней. Россия всегда была сторонником политического и дипломатического урегулирования на Корейском полуострове на многосторонней основе. Возможно, в предотвращении конфликта в Корее могут сойтись интересы непримиримых в других частях света великих держав – членов Совета Безопасности ООН, таких как Россия, США и КНР, как ни фантастически это звучит сегодня. Такой треугольник мог бы предложить двум Кореям согласованные рецепты по оздоровлению ситуации.
