Людмила Самарская
Фото Reuters
Война между Израилем и Газой продолжается уже около года. Начавшись 7 октября 2023 года с теракта ХАМАС на израильской территории, в ходе которого были убиты более 1000 израильтян, а более 200 – взяты в заложники, она переросла в масштабную военную кампанию в секторе Газа, которая со снизившейся интенсивностью продолжается до сих пор. Атака палестинской группировки повлекла за собой вовлечение в конфликт других акторов – ливанской «Хезболлы», йеменской «Ансар Алла» и ряда иракских проиранских структур – на стороне ХАМАС. Напряженность возросла на Западном берегу реки Иордан. В апреле 2024 года Иран впервые атаковал Израиль напрямую, а не через прокси (хотя атака носила скорее демонстративный характер) – в ответ на ликвидацию высокопоставленного офицера Корпуса стражей исламской революции в Дамаске. В конце сентября существенно интенсифицировалось противостояние на ливано-израильской границе – Израиль начал операцию «Стрелы севера», направленную на сокращение военных возможностей «Хезболлы» и предотвращение дальнейших атак с ее стороны.
Год назад Израиль оказался в крайне сложной ситуации. Сдержанная реакция на теракт 7 октября могла быть воспринята как демонстрация слабости, открывающая путь для аналогичных атак и подрывающая позиции страны на региональной арене. Интенсивный ответ нес в себе риски полномасштабной региональной эскалации и вовлечения в затяжную и кровопролитную военную кампанию. Война в Газе действительно приобрела крайне разрушительный и длительный характер, однако крупные региональные акторы заняли скорее выжидательную позицию и воздержались от прямого вовлечения в противостояние. Кроме того, Соглашения Авраама продемонстрировали свою устойчивость – хотя налаживание официального диалога между Израилем и Саудовской Аравией, предполагавшееся в рамках их расширения, было отложено на неопределенный срок. Подобное нежелание ближневосточных государственных акторов разрушать то, что было достигнуто до войны «Железных мечей», является свидетельством существенных трансформаций, происходивших в регионе в последние десятилетия.
Изменившийся регион, однако, столкнулся с сохранившимся со времен холодной войны конфликтом, который также приобрел новые специфические черты. Атака ХАМАС разрушила израильскую «концепцию», предполагавшую, что палестинская группировка будет готова отказаться от идеологических целей в обмен на улучшение экономического положения сектора Газа. Это показало, что возврат к статус-кво «до 7 октября» невозможен – однако функциональной альтернативной стратегии не появилось. Дав крайне жесткий ответ на беспрецедентную атаку и понимая, что ХАМАС более не является приемлемой силой для управления Газой, Израиль тем не менее оказался не готов предложить реалистичное видение завершения конфликта. Иерусалим, помимо этого, отверг и старые подходы к его урегулированию.
В июле 2024 года израильский Кнессет большинством голосов (с участием и по инициативе представителей оппозиции) принял резолюцию о принципиальном отказе от создания палестинского государства как потенциальном риске для израильской безопасности и «награде за терроризм». Подобная позиция поддерживается и большей частью израильского общества. К окончанию года боевых действий Израиль приходит без четкого представления о «завтрашнем дне» в Газе и на палестинских территориях в целом.
Израилю удалось частично достигнуть поставленных в рамках военных действий целей (возвращения заложников, ликвидации военного и административного потенциала ХАМАС, а также угрозы, исходящей из Газы), однако полная их реализация пока оказалась невозможной. Множество заложников остаются в руках ХАМАС, а заключение сделки по их освобождению в ближайшей перспективе представляется маловероятным. Военный потенциал группировки действительно был существенно снижен – однако административной и тем более идеологической альтернативы им пока не появилось, что делает невозможной полную ликвидацию террористической угрозы, исходящей из сектора Газа. В сентябре 2024 года к целям войны «Железных мечей» добавилась четвертая: «безопасное возвращение жителей севера [Израиля] в свои дома». Это определило начало более масштабной кампании против ливанской «Хезболлы», названной операцией «Стрелы севера». Однако пока ее результативность оценить крайне сложно.
В итоге Израиль сталкивается с многочисленными вызовами – как внешними, так и внутренними. События 7 октября, ставшие для израильтян серьезной национальной травмой, произошли на фоне затяжного социально-политического кризиса в стране. Первоначальный период объединения перед лицом внешней угрозы сменился постепенным возвращением довоенных противоречий, дополненных новыми вызовами. Боевые действия и поставленные ими моральные дилеммы лишь усугубили разногласия между обществом и правящей коалицией, а также между военным и политическим истеблишментом. Самым болезненным вопросом стало возвращение взятых ХАМАС в заложники израильтян. Вызванные этим общественные выступления начались уже в октябре 2023 года, вскоре после атаки палестинской группировки. Со временем они лишь интенсифицировались. Их участники призывают правительство заключить сделку с ХАМАС, аналогичную реализованной в ноябре 2023 года, – даже если ради этого придется пойти на серьезные уступки. Многие, впрочем, с этим не согласны, поскольку считают военный, а не переговорный путь более эффективным, а также полагают, что цели боевых действий еще не достигнуты.
В целом израильтяне невысоко оценивают деятельность правящей коалиции и ее представителей – и протесты во многом являются следствием и этого фактора. Подавляющее большинство израильтян поддерживают создание комиссии по расследованию причин событий 7 октября, хотя и расходятся в том, когда именно она должна начать свою работу: до или после окончания боевых действий. Популярность правящего «Ликуда» остается на треть меньшей, чем в конце 2022 года, во время последних парламентских выборов. Однако это скорее связано с недоверием многих израильтян по отношению к текущему правительству (преимущественно вследствие его внутренней политики), чем с несогласием с общим военно-политическим курсом или конкретными задачами боевых действий. Так, большинство граждан страны поддерживали интенсификацию кампании на севере, рассматривая ее как наиболее эффективный путь для сдерживания «Хезболлы» и прекращения ее атак против израильской территории.
По итогам года войны с Газой Израиль частично достиг заявленных целей: военные и административные возможности ХАМАС определенно были существенно уменьшены, исходящая из Газы угроза была во многом снижена, а значительная часть заложников – возвращена. Худший сценарий, казавшийся вполне вероятным изначально, пока, к счастью, не оправдался: региональной эскалации с масштабным вовлечением внутренних и внешних игроков удалось избежать. В то же время в Газе остается около сотни заложников, шансы на освобождение которых живыми постепенно уменьшаются. Уничтожение военных возможностей ХАМАС далеко не эквивалентно ликвидации исходящей от организации идеологической угрозы, поскольку крайне сложно ожидать скорой и эффективной дерадикализации жителей Газы при условии сохранения всех актуальных проблем, которые никто не готов решать. Перспективы завершения военных действий на северном фронте пока неопределенны. Выходу из кризиса не способствует и сложная социально-политическая ситуация в Израиле. Страна по-прежнему – как и год назад – страдает от внутренних противоречий и отсутствия плана для их разрешения. Это отражается и на внешней политике еврейского государства и его подходе к палестино-израильскому конфликту: в настоящий момент непосредственные вызовы безопасности затмевают любое долгосрочное стратегическое видение, без которого при этом крайне затруднительно и краткосрочное планирование.
