Стоит ли Путину посещать Латинскую Америку

Президент РФ Владимир Путин был принят монгольским коллегой Ухнаагийном Хурэлсухом вопреки требованиям Запада о выполнении ордера МУС. Фото Reuters

Некоторое время назад я предложил свое видение правовых обстоятельств, в силу которых в конце августа 2023 года Владимир Путин предусмотрительно не отправился в Южную Африку на саммит БРИКС, а делегировал туда министра иностранных дел Сергея Лаврова, ограничившись участием по видеосвязи. ЮАР – сторона Римского статута (РС), учредившего Международный уголовный суд (МУС), который 17 марта 2023 года выдал ордера на арест Путина и уполномоченного по правам ребенка Марии Львовой-Беловой (см. «НГ» от 19.07.23). Позднее к ним добавились ордера на арест трех российских военачальников и на тот момент еще находившегося при должности министра обороны Сергея Шойгу.

Однако ничто не помешало Путину посетить с официальным визитом Монголию, которая является стороной РС с 2002 года, а в состав МУС в марте нынешнего года на девятилетний срок избран судья из Монголии, выпускник Иркутского госуниверситета Эрдэнэбалсурэн Дамдин. Визит состоялся по приглашению президента Монголии Ухнаагийна Хурэлсуха, которое он передал вскоре после избрания на этот пост в 2021 году, а затем подтвердил при встрече с Путиным в Пекине 17 октября прошлого года, ровно через семь месяцев после выдачи ордера. Таким образом, глава монгольского государства заведомо и недвусмысленно дал понять, что его страна не намерена исполнять ордер.

Можно ли найти правовые основания для позиции, занятой Монголией, и в чем ситуация отлична от той, в которой оказалась ЮАР в преддверии прошлогоднего саммита БРИКС?

В международном праве существует давний и устойчивый принцип иммунитета должностных лиц государства высокого ранга, к которым, конечно же, относится глава государства. В 2002 году Международный суд ООН – авторитетный толкователь международного права, заявил, что «глава государства, глава правительства и министр иностранных дел пользуются иммунитетом от юрисдикции в других государствах – как гражданской, так и уголовной». Обратите внимание на предлог «в» – «иммунитетом от юрисдикции в других государствах», а не «иммунитетом от юрисдикции других государств». Иными словами, иммунитет защищает не только от юрисдикции принимающего государства, но и от юрисдикции иных субъектов, будь то иностранные государства или международные судебные органы. Разработчики РС попытались вторгнуться в это правило, записав в статье 27 (п. 2), что «иммунитеты… которые могут быть связаны с должностным положением лица, будь то, согласно национальному или международному праву, не должны препятствовать осуществлению Судом его юрисдикции в отношении такого лица». Впрочем, даже такое произвольное исключение из принципа действует только в отношениях между сторонами договора и не создает обязательств для третьих государств.

Но в том же РС есть и иная норма, гласящая, что «суд не должен обращаться с просьбой о предоставлении в [его] распоряжение (иными словами, о задержании и передаче лица. – Б.Т.), которая требовала бы от запрашиваемого государства действий, противоречащих его обязательствам по международному праву в отношении государственного или дипломатического иммунитета лица или имущества другого государства, до тех пор пока суд не заручится сотрудничеством этого другого государства в вопросе отказа от иммунитета». Под «другим государством» следует понимать государство, не участвующее в РС. Иными словами, МУС должен был запросить Россию о том, чтобы та отказалась от иммунитета собственного президента, получить положительный ответ и уже тогда требовать от Монголии, чтобы та арестовала Путина во время визита и передала его МУС. Абсурд? Но таковы уж тупики и закоулки РС, в которых монгольская сторона вполне могла отыскать аргументы в подкрепление своего отказа исполнять ордер. Обращался ли МУС к Монголии по этому поводу – не ведаю и полагаю, что такие контакты не терпят публичности.

Ситуация с ЮАР была несколько иной. Она уже сталкивалась с конфликтом между обязательствами по РС и гарантиями неприкосновенности высокопоставленных гостей. В июне 2015 года в Йоханнесбурге проходила Ассамблея глав государств и правительств Африканского союза (АС), в которой участвовал тогдашний президент Судана Омар аль-Башир. В отношении аль-Башира МУС были выданы два ордера на арест, в 2013 году он не прибыл на похороны Нельсона Манделы, в 2014-м – на инаугурацию переизбранного на пост президента Джейкоба Зумы, поскольку был бы гостем правительства ЮАР в рамках двусторонних отношений и не мог получить гарантий неприкосновенности без нарушения национального закона об имплементации РС. Однако в 2015 году аль-Башир находился там как участник многосторонней конференции, проводившейся региональной международной организацией на высшем уровне, и его статус, как полагала исполнительная власть, определялся не столько внутренним законодательством, сколько Генеральной конвенцией о привилегиях и иммунитетах АС и специальным соглашением, которое ЮАР заключила с союзом.

Пока аль-Башир пребывал в ЮАР, местное отделение Высокого суда по ходатайству некоей НПО постановило не допускать его отъезда впредь до разрешения вопроса о его аресте для передачи МУС. Правительство распоряжение не выполнило и позволило аль-Баширу покинуть страну, избрав в качестве «окна» военный аэродром, находившийся в ведении Министерства обороны, а не коммерческий аэропорт. Высокий суд признал эти действия незаконными, но правительство обжаловало решение в Верховный апелляционный суд, который поддержал вывод первой инстанции, заявив, что закон об имплементации РС имеет приоритет перед законом о дипломатических привилегиях и иммунитетах в тех случаях, когда речь идет о задержании и передаче МУС лица, обвиняемого в совершении преступлений, предусмотренных РС. И все же апелляционная инстанция сочла продолжение рассмотрения дела беспредметным, поскольку аль-Башир уже покинул страну. По этой же причине не получило хода обращение в Конституционный суд, перед которым был поставлен вопрос о преимущественной силе постановления международного органа об аресте лица перед обязательством обеспечить этому лицу неприкосновенность как главе государства на основании международного договора, международно-правового обычая и национального закона о дипломатических иммунитетах и привилегиях.

Казус с аль-Баширом привел к серьезному конституционному кризису в ЮАР и едва не закончился ее выходом из МУС. Как мне кажется, закон о дипломатических привилегиях, принятый уже после присоединения ЮАР к РС, мог бы иметь приоритет применения к участникам прошлогоднего саммита БРИКС. Закон гласит, что «глава государства пользуется иммунитетом от уголовной и гражданской юрисдикции судов республики», следовательно, в моем прочтении, если бы правительство ЮАР дало гарантии участникам саммита, их нельзя было бы оспорить в судебном порядке.

Однако правительство ЮАР могло опасаться новых судебных исков, которые последовали бы в случае приезда Путина на саммит БРИКС, при этом иски эти опирались бы на судебные прецеденты, созданные при рассмотрении дела аль-Башира, а там недалеко и до нового конституционного кризиса.

Впрочем, есть немаловажное обстоятельство: ордер на арест аль-Башира был выдан по инициативе Совета Безопасности ООН, что придавало ему немалый юридический и политический вес, а ордера в отношении Путина и Львовой-Беловой возникли по инициативе главного обвинителя МУС Карима Хана, который с помощью процедурной уловки получил их от Палаты предварительного производства в ускоренном порядке. Полагаю, это различие учитывалось и при подготовке визита Путина в Монголию.

Но это все дела прошлые, а вот что впереди?

Первого октября состоится инаугурация новоизбранного президента Мексики Клаудии Шейнбаум, 18–19 ноября Бразилия принимает саммит «большой двадцатки» (обе страны являются сторонами РС), на эти мероприятия российский президент получил приглашения, а в 2025-м в той же Бразилии должен состояться саммит БРИКС. Тем не менее уходящий президент Мексики Андрес Мануэль Лопес Обрадор, едва ли без согласования с командой Шейнбаум, заявил, что ордер МУС не будет исполнен, а бразильский президент Луис Инасиу Лула да Силва, дав такие же заверения, хотя и с оговоркой, что окончательное решение остается за судебной властью, пошел дальше и высказал мысль о пересмотре отношений с МУС.

Слово, данное главами двух латиноамериканских тяжеловесов, дорогого стоит и, если приглашения будут приняты, будет учитываться при подготовке визитов. И все же обещания надо бы подкрепить документом, например, специальным соглашением, подтверждающим иммунитет действующего главы государства и исключающим исполнение международного ордера. А лучше бы воспользоваться статьей 98 самого РС, которая допускает изъятие из обязанности участвующего в нем государства сотрудничать с МУС, если это потребует от запрашиваемого государства «действий, не совместимых с его обязательствами по международным соглашениям» (см. «НГ» от 03.04.24). США, не участвующие в РС и неоднократно чинившие МУС всяческие препоны, угрожавшие карами его должностным лицам, заключили 93 двусторонних соглашения со сторонами РС (их на сегодня 124), предусмотренных статьей 98, запрещающей задерживать и передавать МУС граждан США.

Нет ничего зазорного в том, чтобы воспользоваться несовершенством международного договора, не становясь его стороной.