Алексей Фененко
Перетягивание каната – аллегорическое противостояние союзов государств накануне Первой мировой войны. Итальянская открытка 1914 года
День Победы – повод поразмышлять над итогами Второй мировой войны и Ялтинским мировым порядком. Традиционно эти итоги подаются у нас прежде всего как победа над тремя державами «оси» – нацистской Германией, фашистской Италией и милитаристской Японией. Это, безусловно, справедливо. Однако не менее справедлив и более глубокий взгляд на суть победы 1945 года. Она, как говорил британский историк Алан Джон Тейлор, закрыла многополярный мир, рожденный Крымской войной (1853–1856), то есть предыдущий 70-летний период мировой истории.
Истоки мировых войн XX века уходят в середину предыдущего столетия. После победы над наполеоновской Францией державы-победительницы (Великобритания, Россия, Австрия и Пруссия) создали Венский порядок. Это был многополярный мир – порядок баланса сил, задуманный так, чтобы никакое государство не имело слишком много ресурсов. Был даже создан первый коллективный институт поддержания мира – Священный союз, который подарил Европе 40 лет мира без всякого ядерного оружия. Конфликты великих держав выносились в Азию, где развернулось, по сути, биполярное англо-русское соперничество.
Крымская война между державами-победительницами привела к подъему новых центров силы, которые бросали вызов Венскому порядку. Распад Священного союза позволил Пьемонту создать Италию, Пруссии – Германскую империю, а Японии – присоединиться к клубу великих держав через подписание Симодского трактата 1855 года с Россией. Конфликт этих новых держав со старыми великими державами (Великобританией, Францией и Россией) и становился центральным сюжетом международных отношений. Поднимавшиеся США наблюдали за этой назревавшей схваткой со стороны, но готовились пересмотреть Венский порядок в своих интересах.
Вторая мировая война была продолжением Первой мировой, ее вторым актом. Историки до сих дискутируют о ее причинах. Возможно, их будет легче найти, если поискать в международной политике второй половины XIX века.
Во-первых, состав борющихся коалиций в обеих войнах был поразительно схожим. В Первой мировой войне противостояли друг другу Антанта (Великобритания, Франция, Россия, Италия, к которым примкнули США) и Центральные державы (Германия, Австро-Венгрия, Болгария и Османская империя). Во Второй мировой войне костяк антигитлеровской коалиции составляли СССР, США, Великобритания, к которым примкнула Франция де Голля. Им противостояли не только классические державы «оси» (Германия, Италия и Япония), но также Венгрия и Словакия (наследники Австро-Венгрии), Болгария и Финляндия.
Союзников во Второй мировой войне как-будто сменила Япония. В Первой мировой Япония была союзником Антанты (в саму Антанту она при этом не входила), а во Второй стала державой «оси». Однако этот шаг Токио был подготовлен ее политикой начала ХХ века. С Антантой японскую элиту связывал только захват германских колоний в 1914 году. С Россией японцы конфликтовали со времен Японо-китайской войны (1894–1895), а с США, блокировавшими их экспансию в Китай, они вступили в конфликт с 1915 года. После Вашингтонской конференции 1921–1922 годов, подтвердившей территориальную целостность Китая, японская элита ощущала себя проигравшей среди победителей.
Во-вторых, политика колеблющихся держав была почти идентичной в ходе обеих мировых войн. Италия с 1882 года формально была союзником Германии и Австро-Венгрии по Тройственному союзу, но в 1915-м перешла на сторону Антанты. Муссолини сначала склонялся к партнерству с Великобританией, затем выбрал союз с Третьим рейхом, а с 1943 года король Виктор Эммануил III перешел на сторону антигитлеровской коалиции. Румыния с 1883 года была союзником Тройственного союза, а в 1916-м перешла на сторону Антанты. Но и во Второй мировой войне Румыния совершала похожие маневры: с 1940 года правительство Йона Антоненку было союзником «оси», а в 1944-м король Михай перешел на сторону антигитлеровской коалиции. Сербия сначала была союзником Австро-Венгрии, затем России; похожим образом до 1941 года балансировала и ее наследница Югославия.
Союз Германии с Финляндией также наметился еще в Первой мировой войне. Уже в царствование Александра III (1881–1894) в Великом княжестве Финляндском нарастали сепаратистские тенденции. В годы Первой мировой финские добровольцы сражались на стороне Германии. Вскоре после провозглашения независимости Финляндии в декабре 1917 года в нее вошли германские войска для помощи в подавлении красного движения. В ходе Советско-финской войны (1918–1920) Финляндия получает выход в Баренцево море у Петсамо и части советской Карелии. Зимняя война и германо-финский союз были еще одном наследием Первой мировой, а точнее – конца XIX века.
В-третьих, проекты держав-ревизионистов стали складываться во второй половине XIX века. После создания Германской империи немецкая интеллигенция все чаще ставила вопрос о том, что такое Россия – страна, управляемая немецкой династией, немецким чиновничеством и во многом германизированным дворянством. В 1870-х в Германии стали обсуждаться проекты отделения от России так называемой «немецкой дуги» от Балтики через Причерноморье до Поволжья как итога объединения немецкого народа. Канцлер Отто фон Бисмарк вступил в конфликт с Великобританией за колонии еще в 1880-х годах. «Украинский проект» против России был разработан при дворе австрийских Габсбургов в 1880-х и только затем перехвачен Вторым и Третьим рейхами. Италия почти сразу после своего объединения вступила в борьбу с Францией за Тунис и стала посматривать в сторону франко-британского Суэцкого канала. Аналогично и проект японской экспансии в континентальную Азию, ведущей к конфликту с Россией, разработал еще лидер самурайской оппозиции Сайго Такамори в начале 1870-х. Гитлер, Муссолини и принц Коноэ появились не на пустом месте, а просто довели до логического конца наработки предшествующего столетия.
В-четвертых, великие державы оба раза не смогли создать другую систему альянсов. Российская дипломатия прошла путь от союза с Германией (1873) к союзу с Францией (1892), новым попыткам сближения с Германией в начале царствования Николая II (1894–1905) до окончательного выбора в пользу Антанты (1907). Но и советская дипломатия повторила почти тот же путь. СССР прошел непростой путь от партнерства с Веймарской Германией (1922) к заключению франко-советского союза (1935), новому сближению с Германией через пакт Молотова–Риббентропа (1939) и, наконец, превращению в 1941 году в главную опору Антигитлеровской коалиции.
На Дальнем Востоке ситуация была такой же. Япония была во многом поднята Россией в качестве великой державы при Александре II (1855–1881), но затем вступила в конфликт с Петербургом, завершившийся Русско-японской войной. Но ведь и Сталин действовал в той же логике: от попыток диалога с Токио в конце 1920-х до необъявленной советско-японской войны 1937–1939 годов. Не случайно советские люди рассматривали Халхин-Гол, а потом и кампанию 1945 года, как реванш за Порт-Артур и Цусиму.
Публицисты часто видят в этом происки британской дипломатии. Но и сама Великобритания дважды проделала тот же путь. Англичане сначала вместе с Россией не позволяли Германии повторно напасть на Францию (1870-е), затем пытались блокироваться с Тройственным союзом против России (1880-е) и после Англо-бурской войны (1899–1902) сделали выбор в пользу союза с Россией. Перед Второй мировой войной британская дипломатия сначала поддерживала Германию против СССР, но в 1939 году вновь столкнулась с Германией на поле боя.
Это не было случайным выбором. Логику Антанты и Антигитлеровской коалиции предвосхитил в 1874 году британский премьер лорд Биконсфилд (Бенджамин Дизраэли). В письмах королеве Виктории он указывал, что у англичан с русскими, несмотря на все ссоры на Востоке, общая задача: не допустить сосредоточения континентальной Европы в одних руках. Аналогично и в США уже после Русско-японской войны укреплялась мысль, что следующим противником станет Япония. Изменить эту логику, как показали последующие события, не смогли никакие личные симпатии и антипатии элит великих держав, никакие экономические интересы.
Вторая мировая война закрыла тот многополярный мир, что возник по итогам Крымской войны. Державы Антигитлеровской коалиции изначально задумывали Ялтинский порядок как многополярный мир наподобие Венского – концерт пяти держав-победительниц как постоянных членов Совета Безопасности ООН. Другое дело, что через 10 лет он эволюционировал в биполярный. Однако вся система Ялтинского порядка – от мирового экономического регулирования до режима нераспространения ядерного оружия – была построена для того, чтобы не допустить появления новых держав-ревизионистов.
Сегодня стало банальным говорить о формировании многополярного мира. Но весьма вероятно, что будущий многополярный мир станет напоминать соотношение сил второй половины XIX века. Конфликт в Украине между постоянными членами Совбеза ООН ослабляет препоны, созданные против потенциальных ревизионистов.
На наших глазах возрождаются проекты ремилитаризации Германии и Японии, экспансионистские проекты Польши, Румынии и Финляндии, укрепляются Турция и Иран. Как и в период Крымской войны, постепенно открывается окно возможностей для появления новых держав между Западом и Востоком. Будущий историк, возможно, назовет конфликт в Украине завязкой нового соотношения сил на будущие полвека.
