Надежда Арбатова
Генсек НАТО Йенс Столтенберг и глава Комиссии ЕС Урсула фон дер Ляйен обсуждают европейскую опору альянса. Фото Reuters
В свете грядущих в ноябре президентских выборов в США и внутри страны, и за ее пределами идут бурные дебаты о будущей внешнеполитической ориентации Америки. Если между демократами и республиканцами есть единство по ряду вопросов, касающихся стратегического соперничества с Китаем и защиты отечественного производства, то по проблемам европейской безопасности расхождения прослеживаются не только между партиями, но и внутри партий.
В свое время очень многих поразило признание постпреда США при НАТО Курта Волкера: «Когда европейцы говорят НАТО, они имеют в виду США, тогда как для Вашингтона НАТО – это только европейцы, как будто Америка не является членом альянса». Это не раз подтверждалось на высшем уровне, включая президентов, министров обороны и сенаторов. Дональд Трамп и в бытность президентом США, и участвуя в сегодняшней президентской кампании, неоднократно подчеркивал, что есть США и есть страны НАТО, которые должны относиться к своему главному партнеру справедливо, то есть не быть иждивенцами. Иными словами, отношения европейских союзников, большинство из которых являются членами ЕС и НАТО, с Соединенными Штатами, традиционно гарантом безопасности Европы, являются сегодня главной болевой точкой в евро-атлантическом партнерстве.
Стратегическая автономия (СА) Евросоюза, заявленная в 2016 году в Глобальной стратегии безопасности ЕС и направленная на создание собственного оборонного потенциала, была в решающей степени результатом сомнений европейских союзников в долгосрочной устойчивости трансатлантического альянса. СА – широкое понятие, которое включает и стратегический суверенитет ЕС, и открытую стратегическую автономию. По определению Европарламента, эти понятия – синонимы, означающие способность ЕС действовать автономно, полагаться на собственные ресурсы в ключевых стратегических областях и сотрудничать с партнерами, когда это необходимо. Вместе с тем в этих сходных понятиях есть своя специфика. Стратегический суверенитет ЕС относится к так называемой геополитике, а проще говоря, к отношениям Евросоюза с глобальными центрами силы. Открытая стратегическая автономия обозначает императив технологического суверенитета ЕС в ключевых сферах – кибертехнологиях, квантовых вычислениях, космосе, искусственном интеллекте и т.д. Понятие же СА, несмотря на его широту, все же ассоциируется с созданием ЕС потенциала территориальной обороны. Появление этого проекта вызывало неоднозначную реакцию как внутри Евросоюза, спровоцировав панику среди атлантистов, так и в американской правящей элите, вспомнившей о трех «не» Мадлен Олбрайт. Опасаясь разрыва евро-атлантических связей, Олбрайт в конце 1990-х поставила три условия для развития общей политики безопасности и обороны ЕС: не разделять, не дублировать и не дискриминировать НАТО.
Однако процесс разъединения евро-атлантических союзников носит объективный характер. Окончание биполярной эпохи развело интересы безопасности Европы и США. Интересно, что процесс отдаления союзников, которого так опасалась Олбрайт, проявился не при Трампе, а при Бараке Обаме. Его поворот к Азии и стратегии сдержанности значительно усилил опасения Европы по поводу надежности американских гарантий безопасности. Что касается Трампа, то он представляет собой лишь наиболее одиозную версию этого поворота. Это хорошо понимают в Евросоюзе. Не случайно глава Еврокомиссии Урсула фон дер Ляйен заметила, что «некоторые сдвиги в приоритетах и восприятии гораздо глубже, чем взгляды одного политика или администрации», и они «не исчезают после выборов». Так, при Джозефе Байдене усилился тренд создания новых альянсов за пределами НАТО для обеспечения безопасности в Индо-Тихоокеанском регионе (ИТР).
Считается, что украинский конфликт приглушил противоречия в евро-атлантическом партнерстве и сблизил ЕС и США в вопросах европейской безопасности. Вместе с тем внутри Евросоюза сохраняются опасения, что это сближение носит ситуативный характер. Весьма показательно, что на призыв Эмманюэля Макрона к ЕС в апреле 2023 года не вмешиваться в разногласия США и Китая, в частности в конфликт вокруг Тайваня, американские сенаторы-республиканцы отреагировали угрозой США ограничить свою поддержку Украины, если Европа не готова поддержать США в вопросе спора с Китаем. На отношения союзников накладывались и другие трения в евро-атлантических отношениях, включая торговые и промышленные споры.
Не менее важным фактором в развитии оборонного потенциала ЕС стал императив развития самой европейской интеграции, который требовал расширения интеграционных проектов на сферу безопасности и обороны. Сотрудничество государств – членов ЕС, начавшееся в 1990-е с развития потенциала для экспедиционных операций, после кавказского кризиса и украинского конфликта приобрело цель создания ресурсов для территориальной обороны против внешних угроз, прежде всего против «российской угрозы».
Представляется, что перспектива отношений ЕС и НАТО будет зависеть от вектора развития внешней политики США, который в большой степени будет определяться соотношением сил между сторонниками «стратегии сдержанности» и их идейными противниками, приверженцами «большой стратегии глубокого вовлечения» Соединенных Штатов. Европа является ключевым вопросом в дебатах о будущем НАТО. Первые утверждают, что помимо экономии средств, необходимых для решения собственных проблем, сокращение обязательств США перед союзниками оправданно на том основании, что Европа может быстро и легко создать эффективные силы сдерживания России. В частности, по их мнению, коалиция из трех европейских государств – две ядерные державы Великобритания и Франция плюс Германия – способна сдерживать Россию. Они напоминают слова Джорджа Вашингтона, сказанные в 1796 году: «У Европы есть набор первостепенных интересов, которые к нам не имеют никакого отношения или очень отдаленное отношение». Иными словами, уход США из Европы рассматривается как возвращение к традиционным основам американской внешней политики. Вторые, сторонники «большой стратегии глубокого вовлечения» США, выступают за сохранение текущих американских обязательств в Европе и в других регионах. По их мнению, если США хотят европейской безопасности и стабильности, то им нужно оставаться в Старом Свете, поскольку уход Америки оттуда поставит союзников в трудное положение.
Несмотря на прогресс Евросоюза в создании юридически обязательного механизма для углубления сотрудничества в области обороны (Постоянное структурированное сотрудничество, Скоординированный ежегодный обзор по обороне, Европейский оборонный фонд, Национальные планы внедрения и др.), проект СА автономии находится в самом начале пути, на котором встают серьезные преграды. Во-первых, это отсутствие главного предварительного условия для создания оборонного потенциала – общей стратегической культуры, воплощающей единые интересы, взгляды и представления о внешних угрозах. Принятие Стратегического компаса, или первой Белой книги Европейского союза в 2022 году, – важный шаг в концептуальном развитии общей политики обороны, но не устраняющий полностью стратегическую разноголосицу стран ЕС. Во-вторых, дефицит военного потенциала. Окончание биполярности породило надежды на лучший мир и вызвало резкое сокращение вооруженных сил, что предопределило низкие стартовые позиции для создания военного потенциала ЕС. К примеру, по данным бюллетеня Military Balance Международного института стратегических исследований (IISS), c 1990 по 2020 год общее количество только по одной категории боевых танков в странах ЕС сократилось на 85%. И в-третьих, отсутствие специальных структур, таких как центральный штаб объединенных вооруженных сил НАТО.
В целом отношение США к СА стало более спокойным. В условиях перегруженности Вашингтона обязательствами в области глобальной безопасности и необходимости противостоять «агрессивному стратегическому конкуренту в Азии», для сдерживания которого нужны не столько европейские союзники, сколько союзники в ИТР, укрепление оборонного потенциала ЕС объективно отвечает интересам США. И внутри Евросоюза постоянно провозглашаемая взаимодополняемость ЕС и НАТО в сфере безопасности, а также принятая в 2021 году «Стратегия сотрудничества ЕС в Индо-Тихоокеанском регионе» сняли обеспокоенность восточноевропейских атлантистов относительно эрозии евро-атлантического партнерства. Однако его будущее станет зависеть не столько от деклараций и европейских инициатив, сколько от поляризации политических сил в США по вопросу о выборе дальнейшей стратегии.
Представляется, что в краткосрочной и среднесрочной перспективах уход США из Европы маловероятен. Однако в долгосрочной перспективе такой сценарий не кажется невероятным. Постепенное сокращение присутствия США в Европе неизбежно повлекло бы за собой полное переформатирование НАТО или, как пишут некоторые американские аналитики, европеизацию НАТО. Этот процесс побудил бы Великобританию и ЕС активизировать сотрудничество в области безопасности и обороны, возможно, и в сфере ядерных вооружений. В контексте такого сценария у Евросоюза не останется альтернативы развитию СА, какие бы трудности ни стояли на ее пути.
