Дмитрий Сабов
Пока бастующие требуют от Макрона улететь куда подальше, он готовит им новые реформы. Фото Reuters
Франция обживается в кризисе, к которому шла давно. Полиция разгребает мусорные завалы, ставшие одним из зримых символов забастовок (средний француз производит в год полтонны мусора). Берет под охрану депутатов, которые не поддержали вотум недоверия правительству (за его отставку, по опросам, 68% французов). Принуждает к работе сотрудников портов и НПЗ, которые прекратили отгрузку топлива. Не исключено, что придется обеспечивать еще и сдачу школьных экзаменов – учителя держатся из последних сил, чтобы не влиться в ряды бастующих… Все это – под выкрики забастовщиков: «Порядок – это мы, научитесь нас слушать!»
Пока ситуация, докладывает глава МВД, под контролем, но с каждым днем задержаний и конфликтов все больше. В прессе гуляет диковинный термин «желто-жилетизация» протестов, он понятен без разъяснений. Уже бывшие советники президента Эмманюэля Макрона предостерегают: в 2018–2019 годах бунтовали недовольные повышением цен на топливо, а пенсии касаются всех. Так станет ли эпидемия диких протестов альтернативой несостоявшемуся голосованию депутатов? Лидеры профсоюзов предупреждают: мы с трудом удерживаем радикалов в своих рядах. Стражей порядка обвиняют в переходе на тактику «кеттлинга» (плотного окружения), из-за которой толпа впадает в панику, как во времена «желтых жилетов».
Исподволь в этот кризис вжились все – от избирателей до политиков, но у организованных мирных протестов пропал адресат. Профсоюзы внесли ряд поправок в закон о пенсиях, а законодателей от закона и самих отстранили. К кому апеллировать? Три месяца обсуждения заведомо непопулярной реформы зафиксировали: легитимный путь принятия модернизационных реформ через парламент, где у реформаторов нет большинства, исчерпан. При этом альтернативы реформам как не было, так и нет. Получается: как и в кризис «желтых жилетов», президент опять один против улицы.
Кризис как увертюра
Почему страна, в 2017 году избравшая Макрона с программой реформ, ключевой среди которых была пенсионная, теперь готова блокировать перемены с помощью уличных протестов, забастовок и референдумов?
Спусковым крючком стала статья Конституции 49.3, которая позволяет принять закон без голосования. Премьер Элизабет Борн использовала ее 16 марта, когда стало ясно, что законопроект по пенсиям может не набрать большинства в нижней палате парламента (Национальной ассамблее). Кризис едва не стал конституционным. Набери вотум недоверия на 9 голосов больше, последовал бы роспуск палаты и досрочные выборы, по итогам которых непримиримых в парламенте явно бы добавилось. Но кабинет устоял.
Итог голосования называют «отложенной отставкой». Теперь повторением тупика грозит каждый новый заход властей на реформы (а их целая очередь – иммиграционная, трудовая, школьная). Крайне важен контекст: за 10 месяцев работы правительства Борн статья 49.3 используется уже в 11-й (!) раз; при этом попыток вынести вотум недоверия было 16. Кабинет, мягко говоря, пошатывается. А кризис – надолго.
Аналитики констатируют: Макрон пожинает итоги шести лет правления, во время которых реформы не раз приносились в жертву политической конъюнктуре. Был кризис «желтых жилетов», потом пандемия, сложные выборы 2022 года, теперь вот – Украина с геополитикой. В Национальной ассамблее, как и на улицах, Макрону противостоят те политические крайности, которые он породил или усилил, чтобы править «из центра». Логика реформаторства перестала отслеживаться. Ее заменила другая – «республиканский фронт» против крайне правых и крайне левых. Усидеть удалось.
Выжидать или действовать?
Свой первый ответ на этот вопрос во Франции, взбудораженной пенсионной реформой, которая была проведена как приказ по корпорации, вопреки массовому (свыше 70%) неприятию, Макрон дал 22 марта, накануне очередного дня всеобщих протестов. В телеинтервью он зафиксировал, что «не отступит от намеченного курса»: правительство устояло, реформа вступит в силу. «Разнузданных» и «нелигитимных» протестов на улицах не потерпит, но к «законному недовольству» прислушается. И призывает правительство тщательно готовить новые реформы. Цель – «полная занятость и реиндустриализация Франции», а для этого нужен баланс бюджета в стране, где 14% ВВП уходит на пенсии. Комментаторы расшифровывают: корпоративный натиск на демократические институты во имя модернизации – неизбежное зло. Но это нужно Франции.
Франция, однако, считает иначе. И главный нерв протестов – уже не пенсионный закон, а метод его принятия. Объясните нам, во имя чего разрушается социальное государство, которое считали важнейшим достижением XX века? Во имя какого проекта? Этого, собственно, и ждали от речи Макрона.
«Президент напоминает человека, у которого горит дом, а он успокаивает себя тем, что ключ у него в кармане, – жестко объясняет Жан-Луи Бурланж, депутат от пропрезидентской партии MoDem и глава парламентской комиссии по иностранным делам. – Да, использовать статью 49.3 легитимно. Но когда против закона под 80% французов, парламент и профсоюзы, вы не можете противопоставить этому одну только легитимность парламентских процедур…»
Это новая для Пятой республики ситуация: воля народа противостоит воле властей, им же избранных. В кризис «желтых жилетов» Макрон применил «тактику выжидания»: дождался, когда страна устанет от протестов, и пошел на уступки, поданные как плоды совместного размышления. Чтобы найти выход из нового кризиса, нужны решения, которых не было. И люди, которые их предложат. Варианты просматриваются.
Пожалуй, наиболее неожиданным оппонентом самого молодого президента (Макрон во главе страны с 39 лет, сейчас ему 45) стал самый старый депутат Национальной ассамблеи. Именно 70-летний Шарль де Курсон (он избирается от департамента Марна с 1993-го) выдвинул от центристов (фракция LIOT) вотум недоверия правительству, который поддержали все депутаты, не согласные с реформой и с тем, как ее принимали. Особый вес этой петиции придал статус инициатора: секретарь Финансовой комиссии парламента собирает голоса против кабинета, который проводит пенсионную реформу во имя «сбалансированного бюджета».
Но символ не только в этом. Депутат де Курсон – еще и аристократ, чей далекий предок, маркиз Лепелетье де Сен-Фаржо, в 1792 году как депутат Конвента голосовал за казнь короля, был убит роялистом и стал первым «мучеником Республики», похороненным в Пантеоне. А дед депутата, маркиз Леонель де Мустье, был единственным правым депутатом парламента, кто голосовал против особых полномочий маршала Петена, который привел Францию в 1940-м в объятия Гитлера и после участвовал в Сопротивлении. «В этой семье аристократов умеют постоять за Республику», – говорят коллеги по ассамблее. В самом деле, один был за казнь короля, другой – против сотрудничества с фашистами, а третий хочет обрушить правительство с монархическими замашками.
Ведет ли такая политическая родословная в будущее? Депутат нашел способ объединить крайне левых и крайне правых в парламенте, где депутаты от левого блока NUPES отказывались поддержать вотум недоверия фракции Нацобъединения Марин Ле Пен. Свою петицию де Курсон мотивировал так: «Макрон не считается с социальным измерением и думает, что для принятия решений достаточно оказаться у власти. Вот это и драматично!» Итогом стал прорыв: крайне правые и крайне левые впервые солидарно голосовали против правительства технократов. Вместо «республиканского фронта», который дважды позволил Макрону избраться в президенты против Ле Пен, возник «антимакроновский фронт» – против игнорирования воли нации к социальной демократии. Это шаг к изменению всего политического расклада: ведь за предложение де Курсона голосовали даже пропрезидентские депутаты.
Новые компромиссы ищут и те, кто выводит людей на улицы. В этом смысле крайне важна позиция Лорана Берже, главы ведущего профсоюза страны – Французской демократической конфедерации труда (CFDT). Это он, сын докера из Сен-Назера, еще осенью 2022-го требовал социального диалога от президента, настаивал, что текст пенсионного закона нужно по пунктам согласовывать с уязвимыми категориями трудящихся и только потом представлять на обсуждение депутатам. «Политические компромиссы не заменят компромисс социальный» – его позиция могла стать базовой для закона о пенсиях.
Даже после применения ст. 49.3 Берже уговаривает власти притормозить, довести закон, а не проводить в силовом режиме, чтобы «погасить огонь социального гнева». «Ощущение того, что к нам относятся с презрением, сменилось гневом, – говорит он, – потому что мирные протесты профсоюзов с конкретными предложениями проигнорированы». Это может смениться дикими протестами, которые, предупреждает глава CFDT, постараются «использовать» в политических целях. Заявление Макрона в телеинтервью, что от профсоюзов не было предложений, он назвал ложью и попыткой переписать историю конфликта.
Демократия последней надежды
Второе противостояние французского президента с улицей не дошло до апогея, но рвануть может в любой момент. Слишком много недовольств, которые пронизывают французское общество, вобрала в себя эта реформа. Тут и полувековая безработица. И игры в «общество свободного времени», от которых осталось стойкое ощущение, что пенсия после 60 – это и есть социальная справедливость. Плюс нынешняя инфляция, которая деклассирует тех, кто еще вчера считал себя средним классом. И, конечно, попытка властей загнать в новую реформу всех скопом, не просчитав, по каким слоям и с какой силой она ударит.
Система Пятой республики, заложенная 60 лет назад генералом де Голлем, выдержала первые сшибки, но без работы над ошибками может не устоять. Да, республика в стране президентская, но без парламента все равно не работает. Чтобы выйти из клинча, который в правление Макрона превратился в систему, нужны уступки сверху, самоконтроль со стороны улицы и новые форматы взаимодействия институтов. А уж в какую новую республику это в итоге выльется, покажут оставшиеся четыре года правления. Но вектор такой: чем энергичнее будут попытки управлять страной по корпоративным законам, тем жестче будет сопротивление – без боя французы не сдадутся на милость даже самых назревших реформ.
