Виктор Надеин-Раевский
Диалог президентов Турции и РФ помог решить вопрос о вывозе украинского зерна. Фото Sputnik/Reuters
Внешняя политика Турции, ее разногласия в этой сфере с Россией остаются одной из наиболее дискутируемых тем. Президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган демонстрирует своим союзникам по НАТО, впрочем, как и всему миру, политику, ориентированную на национальные интересы. Вместе с тем Турция по-прежнему остается как членом Североатлантического альянса, так и форпостом этой «миролюбивой», по словам натовцев, организации в Восточном Средиземноморье. У этой страны самая крупная армия НАТО после американской, к тому же это армия, которая с 1984 года ведет войну с курдами из Рабочей партии Курдистана (РПК), много лет добивающейся автономии Турецкого Курдистана в составе Турции.
Турецкие власти считают РПК террористической организацией, деятельность которой запрещена в стране, а всех, кто так или иначе высказывается в поддержку РПК, объявляют сторонниками террористов, что влечет тюремное заключение. В России РПК не признается террористической организацией. Однако это далеко не единственное разногласие в наших отношениях.
Вспомним, что Турция категорически выступила против воссоединения Крыма с РФ, не обращая внимания ни на историю полуострова, ни на ясно выраженную на референдуме волю крымчан. Понятно, что память о том, что крымский хан был вассалом Османской империи, а ностальгия по имперским временам крайне популярна в современной Турции.
Впрочем, общественное мнение в Турции крайне идеологизировано, а в отличие от России идеология там не запрещена. Однако и эта идеология постепенно изменилась, особенно после прихода к власти в 2002 году Партии справедливости и развития (ПСР), которую и возглавляет Эрдоган. Старая модернистская идея Мустафы Кемаля Ататюрка с ориентацией на европеизацию, равнение на Запад постепенно меняются на новые идейные цели.
Стоит выделить три основных «идейных» направления в турецкой внешней политике. Первое – это исламистское направление. ПСР позиционировала себя как партия умеренного исламизма, в духовном и идеологическом плане близкая к христианским демократам в Германии. Идея понравилась и в исламском мире, и Эрдоган, ярко демонстрировавший свою приверженность исламским ценностям и выступивший в защиту палестинцев, стал кумиром арабской улицы. Ему хотелось бы стать и лидером исламского мира, если не всего, то хотя бы на Ближнем Востоке.
Впрочем, именно под этим флагом прошла ссора с сирийским президентом Башаром Асадом, которого за разгон исламистских демонстраций Эрдоган громогласно назвал «мясником» и активно стал поддерживать исламистскую оппозицию в Сирии. Именно турецкая территория стала одной из основных баз подготовки террористов, через Турцию шли поставки вооружения, там же проводились разного рода встречи и конференции в попытке создать единый исламистский фронт.
Вот здесь и столкнулись российские и турецкие интересы. Отдать Сирию исламистам Россия не могла. Они нацелились и на Россию, и лучше было бороться с ними там, тем более что наших «исламских добровольцев» уже было несколько тысяч.
Однако, когда при поддержке российских ВКС, иранских и ливанских бойцов «Хезболлы» правительственная армия резко уменьшила территорию, контролируемую оппозицией, потребовалась уже российско-турецко-иранская система переговоров. Так был запущен «Астанинский формат» урегулирования, и оппозиционные боевики были перевезены в сирийский Идлиб, где турки взяли на себя миссию обеспечения порядка.
Однако этого добиться так и не удалось. «Хайят Тахрир аш-Шам» (бывшая запрещенная в России «Джебхат-ан-Нусра») в ходе местных междоусобиц сумела подчинить себе большую часть группировок, и Турции приходится с этим считаться. Впрочем, и Сирийская армия при поддержке российских ВКС сумела потеснить боевиков в Идлибе, установив контроль над стратегически важным шоссе, связывающим Латакию с Алеппо, а турецкие блокпосты в регионе оказались в окружении сирийских войск.
Важной целью турок оказался удар по курдам, населяющим север Сирии. По турецкой версии, «Отряды народной самообороны» (ОНС) сирийских курдов – это структуры, подчиненные РПК, то есть в турецком понимании – террористы. Турки провели три операции по захвату территорий, контролируемых ОНС, оккупировав населенный курдами Африн, а затем и стокилометровую полосу вдоль границы Турции и Сирии. Курды активно сотрудничали с США, получали оружие и боеприпасы от американской коалиции. Но именно они стали основной ударной силой в борьбе против «Исламского государства» (запрещено в России). В ходе турецких операций было изгнано порядка 300 тыс. курдов и езидов. Такая же судьба ждала курдов и при следующих турецких вторжениях. Только России удалось убедить руководство сирийских курдов передать под контроль сирийской арабской армии свои позиции на границе с Турцией, а границу соприкосновения турок и курдов охраняют российско-турецкие патрули. Новая турецкая операция, которую грозится начать Эрдоган, вновь потребовала вмешательства России.
Вторым идейным направлением турецкой внешней политики является неоосманизм, который выражается в наращивании политического влияния Анкары в странах, ранее входивших в состав Османской империи. Авторство этой концепции приписывается Ахмеду Давутоглу, бывшему министру иностранных дел, а потом и премьер-министру, от которого Эрдоган избавился, как и от некоторых других своих бывших соратников.
Правда, такие настроения популярны только в самой Турции, поскольку арабы и другие народы, входившие в состав Османской империи, сохранили негативные воспоминания о тех столетиях, когда на их землях властвовали турки. Усиливая свое влияние на бывших османских территориях, турки не забывают и о конкретной выгоде. Так, поддержав правительство тогдашнего премьера Ливии Фаиза Сараджа, они заключили с ним соглашение о разделе средиземноморского шельфа, прихватив греческую его часть, хотя это полностью противоречило Конвенции ООН по морскому праву. Турки поддержали это правительство и в войне против фельдмаршала Халифы Хафтара и посылкой советников, и поставкой беспилотников Bayraktar, и направив в Ливию тысячи сирийских исламистов. Здесь опять столкнулись интересы Турции и России, а турецкие дроны, с которыми научились справляться в Сирии российские системы ПВО, пригодились и в Ливии.
Наконец, еще одним ключевым направлением турецкой внешней политики стал возврат к старым идеям пантюркизма – создания некоего общетюркского государства «Великий Туран». Правда, в настоящее время турки говорят о консолидации всех тюркских народов в рамках Организации тюркских государств, создании объединенных межгосударственных структур и т.д. Уже много лет функционируют организация турецкой культуры «Тюрксой», Тюркская академия, объединения силовых структур, а офицеры из тюркских государств проходят обучение в турецких военно-учебных заведениях. Совместные структуры работают в министерствах и ведомствах. Много лет дискутируется и идея создания «Армии Турана». Но в свое время против такого поворота выступил экс-президент Казахстана Нурсултан Назарбаев, несмотря на свое звание «Великий аксакал тюркского мира».
Надо сказать, что турки многого добились. До ссоры Эрдогана с Фетхуллахом Гюленом – самым популярным исламским проповедником, в тюркоязычных республиках и регионах были созданы десятки «турецких лицеев», в которых прошли обучение многие тысячи «внешних турок». 28 тыс. студентов из этих республик и регионов получили образование в турецких университетах и составляют правящую элиту тюркского мира.
А что смогла сделать Россия в сфере образования и культуры за 30 лет? Не так уж много. Только сейчас стали уделять внимание изучению русского языка, обучению студентов из бывших советских республик и т.д.
Обвинения в адрес России в том, что она постоянно идет на уступки Турции по всем направлениям отношений двух стран, отнюдь не верны. Выросшая за последний год российско-турецкая торговля носит взаимовыгодный характер. Для современной ситуации в турецкой экономике она является крайне важным подспорьем для Анкары. К этому добавим, что строительство АЭС в Аккую осуществляется на российских капиталовложениях, которые оцениваются в 20 млрд долл. На стройке работают турецкие фирмы и тысячи человек, что опять же является важной привязкой заинтересованности турецкой стороны в успешной реализации проекта.
Пожалуй, еще большая заинтересованность Анкары просматривается в превращении Турции в газовый хаб. Основой проекта является уже сооруженный газопровод «Турецкий поток» в дополнение к давно работающему «Голубому потоку». Естественно, что успешная работа нового хаба в настоящее время не способна покрыть потребности Старого Света, однако на юг Европы газ уже поставляется через «Турецкий поток», и его объемы будут возрастать в соответствии с российско-турецкими планами.
Добавим и сотрудничество двух стран в рамках «зерновой сделки», и попытки Турции выступить в качестве посредника на переговорах России и Украины.
Дарья Гармоненко 
