Юрий Сигов
Постпред РФ при ООН Василий Небензя покидает зал Совета Безопасности во время выступления постпреда Украины. Фото Reuters
За последнее время в российских СМИ появилось немало статей и высказываний экспертов насчет того, что ведущую международную организацию – ООН – надо распустить в связи с тем, что ее подразделения наносят немалый вред интересам Москвы, принимают резолюции с ее осуждением, голосуют против нее везде, где только можно. А сами эти структуры уже не первый год находятся под полным контролем США и коллективного Запада, в результате чего российские представители в Нью-Йорке и Женеве только и делают, что отбиваются от злонамеренных врагов.
На самом деле тематика необходимости реформирования ООН давно уже дебатируется на различных международных площадках. Но дальше рассуждений дело не сдвинулось ни на йоту, поскольку ничего другого в мире, кроме этой организации, «полностью международного» нет. А разгонишь ее – так весь мир тут же «по миру» и пойдет.
Как человек, проработавший немало в ООН, но не будучи российским государственным чиновником, хотел бы поделиться соображениями как насчет дальнейшего пребывания РФ в ооновских структурах, так и самого посыла присутствия там как минимум в нынешнем формате. Если оценить, с одной стороны, пользу от деятельности ведущих ооновских организаций, а с другой – расходуемые на их существование финансовые средства, то можно констатировать крайне низкую эффективность подобных вложений в практическом применении.
Пожалуй, главной бедой ООН является тот факт, что во всех ее органах никто персонально ни за что не отвечает. При этом эффективность (причем весьма спорная) ооновских структур определяется принятием различных документов, рекомендаций, пожеланий, которые, по сути дела, любое государство может игнорировать. Полномочия того же генерального секретаря очень опосредованны. Да, он может нанять «под себя» пару десятков протежируемых ему различными странами чиновников на приличные посты. Но его власть над организацией и ее деятельностью чисто символическая.
А отсюда и низкая эффективность именно практического влияния этих структур на международные дела. Не сказал бы, что это как-то связано напрямую с финансированием ооновских офисов по всему миру. Да, деньги – и в разных суммах – дают на их содержание государства-участники. И как в любом акционерном обществе, у кого контрольный пакет – тот и рулит процессом. А основными мировыми акционерами являются США и страны коллективного Запада – причем все это оформилось задолго как до крымских событий, так и нынешнего конфликта между Россией и Украиной.
По моим наблюдениям как в работе миссий в Африке, так и в штабных точках по типу Нью-Йорка и Женевы, можно с уверенностью сказать, что ООН – крайне несовершенная организация. Но она таковой является потому, что крайне несовершенны в своих претензиях на ее руководство сами страны – члены ооновских структур.
В том, что касается России, с момента распада СССР она растеряла в ООН большую часть прежних позиций. Причем происходит это и по сей день, и отнюдь не по вине тех же американцев или европейцев с японцами.
Возьмем такой пример, как продвижение своих кандидатов на мало-мальски приличные посты в ооновских структурах. Китай за последние 10–12 лет в 10 ведущих ооновских конторах из 15 сумел продвинуть на руководящие (а не на рядовые) посты своих представителей. Все они напрямую, по сути дела, подчиняются китайскому МИДу и настойчиво проталкивают государственные интересы Пекина в независимости от сферы их деятельности.
У России же подобные позиции с каждым годом слабеют. Так, на политическом/миротворческом направлениях и в офисе генсека ООН работают нынче всего двое сотрудников с российскими паспортами, а к лету будущего года останется и вовсе один. Можно, конечно, посетовать на то, что коллективный Запад и его представители на всех ооновских уровнях препятствуют не то что продвижению, но даже назначениям российских граждан. Но существуют довольно тонкие бюрократические методы, которые можно успешно использовать для того, чтобы эту ситуацию изменить.
Разумеется, можно критиковать и осуждать руководство ООН за то, что оно находится под мощнейшим влиянием Запада. Но произошло это не вчера, и во многом именно Россия растеряла там почти все имевшиеся от СССР рычаги. Можно хлопнуь дверью и покинуть сие учреждение, как это сделала в свое время Москва с Лигой Наций или как в 1950 году это было при обсуждении китайского членства в ООН, или корейского вопроса в Совете Безопасности. Но ровным счетом ничего от такого поведения Россия ни разу не выигрывала – зато свои позиции на международной арене тем самым резко утрачивала.
Каковы же имеющиеся в наличии у РФ рычаги для улучшения своих позиций? Один из них – увеличение добровольного финансирования различных комитетов и структур ООН – как в центре, так и на местах. Есть довольно эффективный вариант «подсаживания» отдельных отделений Секретариата ООН на эти российские финансовые средства, а также временно (на год или два) направлять молодых российских специалистов (до 35 лет) в Секретариат за свой счет. Так, между прочим, давно делают немцы, скандинавы, голландцы, китайцы и японцы.
Как показывает практика, наиболее подготовленные и грамотные специалисты постепенно «приживаются» в Секретариате в Нью-Йорке и Женеве и получают в конечном счете пятилетние контракты. Тут, правда, есть серьезная загвоздка: системы справедливого (а не блатного) продвижения кандидатов, как это было при СССР, у России давно нет. Российские кадры «протискиваются» на постоянные контракты исключительно на индивидуальной основе, один-два человека в год. Поэтому как количественно, так и качественно общие позиции России и ее граждан в ведущих международных организациях постоянно ослабевают.
Вполне естественно, что платформа ООН на любом уровне является сегодня ареной жесткой геополитической и идеологической борьбы. Но даже в этой непростой ситуации реально мобилизовать отдельные темы и направления, нащупать позитивную, более гибкую повестку дня, в которой Москву поддержат страны Африки, Латинской Америки, Азии. Надо намного гибче отстаивать прагматические национальные интересы страны, попытаться максимально деидеологизировать свои подходы к основным темам, волнующим большую часть международного сообщества.
Сегодня (как, впрочем, и всегда) ООН – это крайне забюрократизированный надгосударственный механизм управления основными международными процессами. В его состав входят организации и комиссии, толк от существования которых крайне невелик. Но… Все они появились и функционируют не сами по себе, а при полном согласии правящих кругов стран – участниц этой организации. Именно они и решают, какую еще бюрократическую структуру под крышей ООН создать и какими кадрами ее наполнить.
С учетом той умышленной таинственности, которая окружает трудоустройство в любую ооновскую структуру (я как-то советовал желающим попробовать заполнить тамошние анкеты и попытаться дождаться ответа), основная масса ее кадрового состава на любом уровне – это родные, близкие и особо приближенные к верхнему эшелону власти своих стран. Но так с самого начала при создании ООН и планировалось. Есть, разумеется, в этой схеме и отдельные невероятные исключения, но общий кадровый принцип ООН десятилетиями остается неизменным.
Не буду детально расписывать те льготы и привилегии, которые как за время работы в ООН, так и после ее завершения существуют для ее сотрудников. Они и задумывались еще в момент создания организации такими, чтобы «уравновесить зарплаты и льготы у сотрудников приличных бизнес-структур». Дескать, надо сделать так, чтобы ооновские кадры не мог переманить к себе на работу частный сектор.
Поэтому к зарплате в 8–10 тыс. долл. в месяц даже на не очень высоком посту в Нью-Йорке можно добавить и неслыханные даже для высокопоставленных дипломатов льготы тем сотрудникам ООН, которые работают в различных странах. А в миротворческих миссиях они получают к зарплате еще суточные плюс надбавку за якобы опасный характер выполняемой ими работы.
Поскольку мне пришлось заниматься медийными вопросами, то стоит отдельно отметить совершенно удивительный язык ооновских документов (кстати, точно такой же «спецанглийский» и «спецфранцузский» принят во Всемирном банке). Научиться ему невозможно даже носителю языка, и поэтому многие вещи приходилось, как сейчас помню, просто заучивать наизусть. Когда я спрашивал у ветеранов ооновской службы, а нельзя ли писать документы на нормальном, общепринятом языке, мне объяснили: особый формат языка – это часть своего рода кода общения людей, наделенных особыми по сравнению с обычными гражданами и чиновниками полномочиями.
В целом же сейчас перед российским руководством стоит довольно непростая задача. Либо покинуть ООН и попытаться создать вместо нее нечто альтернативное и более эффективное (но такое вряд ли, думаю, произойдет). Либо придется продолжать отстаивать свои позиции в этой весьма специфической организации, но с помощью принципиально иных, более гибких и прагматичных подходов. Если же этого в ближайшее время не произойдет, то позиции Москвы во всех ооновских конторах будут и дальше ослабевать, и ей все труднее будет защищать свои интересы.
