Андрей Кортунов
Подписанная Джозефом Байденом новая Стратегия национальной безопасности США пропитана реставрационным пафосом. Фото Reuters
Казалось бы – ну что за дело международному сообществу до выборов в одной, пусть даже и в такой большой и сложной стране, как США? Тем более если выборы являются всего лишь промежуточными, то есть ни в коей мере не судьбоносными для самих Соединенных Штатов. И если в центре внимания самих американских избирателей оказываются отнюдь не фундаментальные вопросы мировой политики или экономики, а сугубо внутренние проблемы – инфляция, аборты, иммиграция, уличная преступность и климат.
Тем не менее на протяжении последней недели внимание всего мира было приковано к перипетиям очередного раунда извечного противостояния демократов и республиканцев. В Европе и Азии, в Латинской Америке и Африке пристально следили за ходом выборов, фиксируя любые подвижки настроений отдельных групп американского электората, отмечая появление новых потенциальных лидеров и делая прогнозы относительно вероятного будущего политической системы США. Следили не из праздного любопытства – от политической динамики внутри Соединенных Штатов в какой-то степени зависит будущее всего остального мира.
Не только в самой Америке, но и далеко за ее пределами не прекращаются бесконечные дискуссии о судьбах американского лидерства и пределах американского международного влияния. Справедливо ли утверждать, что в начале третьего десятилетия XXI века мы оказались свидетелями начала возрождения былой американской гегемонии в мировых делах, или же наблюдаемая реставрация однополярного мира не более чем обман зрения, созданный усилиями умелых иллюзионистов из Белого дома и Государственного департамента?
Возвращение однополярного мира?
Большинство нынешних разговоров о возрождении Pax Americana так или иначе связаны с разворачивающимся конфликтом между Россией и коллективным Западом. Сегодня в экспертной среде есть широкий консенсус относительно того, что именно Соединенные Штаты выступают в роли основного бенефициара этого конфликта и в особенности – его вооруженного российско-украинского измерения.
Бесспорно, нынешний кризис оказался очень кстати для администрации Джозефа Байдена. Специальная военная операция (СВО) России сразу же отодвинула на задний план не слишком удачное завершение собственной 20-летней спецоперации США в Афганистане. СВО позволила вновь сплотить коллективный Запад под американским руководством, дисциплинировать ранее не всегда сговорчивых европейских союзников. Североатлантический альянс неожиданно для себя обогатился двумя перспективными членами, а американский военно-промышленный комплекс вышел на новые очень привлекательные рынки не только в Европе, но и в других регионах мира. Беспрецедентные экспортные возможности открылись и перед энергетическими компаниями США, наращивающими поставки своего дорогого сжиженного природного газа в Европу в качестве альтернативы дешевому российскому трубопроводному газу.
Среди прочего нынешний кризис показал, что интеллектуальная и психологическая инерция старого однополярного мира далеко не преодолена и продолжает активно влиять на мировую политику и экономику. Удивительное единодушие, проявленное странами Европейского союза в их готовности отказаться от любой формы «стратегической автономии» от США, заставляет задуматься о том, насколько серьезным было стремление приобрести эту самую автономию изначально.
Но рецидивы системной однополярности прослеживаются не только на Западе. Например, угроза вторичных санкций со стороны США во многих случаях оказалась решающим фактором, определяющим возможности и ограничители для незападных стран в развитии экономического и иного сотрудничества с Москвой. Под американским давлением Турция приняла решение отказаться от обслуживания российских платежных карт «Мир», а китайский Huawei был вынужден приступить к сворачиванию своей деятельности в России.
Подписанная недавно Байденом новая Стратегия национальной безопасности США пропитана откровенным реставрационным пафосом. В документе говорится о незаменимости американского лидерства, о неизменности задачи «сдерживания» Китая и России, о продвижении либеральных ценностей по всему миру и пр. И хотя в выступлениях государственных деятелей США присутствует «политически корректная» риторика многополярности и многосторонности, де-факто администрация Байдена уверенно взяла курс на восстановление однополярного мира, причем именно в том виде, в котором этот мир существовал в 90-е годы прошлого столетия. Цитируя известный афоризм времен реставрации Бурбонов на французском престоле после Наполеоновских войн, можно констатировать, что вашингтонские стратеги «ничему не научились и ничего не забыли». Что и неудивительно, если вспомнить, к какой возрастной группе относятся Байден, Нэнси Пелоси или Дональд Трамп.
В одну реку нельзя войти дважды
Наверное, в нескрываемом стремлении обратить историю вспять, вернувшись в золотой век американской гегемонии последнего десятилетия прошлого века, и состоит главная слабость внешнеполитической стратегии администрации Байдена. Острый военно-политический кризис, разумеется, способен на какое-то время полностью изменить картину международных отношений, но он не в состоянии отменить объективные долгосрочные тенденции развития мира. Для США украинский кризис стал своеобразным политическим обезболивающим, но если у больного наблюдается, скажем, тяжелая форма перитонита, то никакое обезболивающее не заменит оперативного хирургического вмешательства.
Злоупотребление анальгетиками или транквилизаторами вообще ни к чему хорошему, как правило, не приводит. Нынешний кризис в Европе при всех тактических дивидендах, извлекаемых из него администрацией Байдена, неизбежно деформирует систему внешнеполитических приоритетов США, вынуждает Вашингтон фиксироваться преимущественно на европейских проблемах, откладывая на неопределенное будущее решение важнейшей стратегической задачи сдерживания растущей военной и экономической мощи Китая. За два года пребывания у власти нынешней администрации в Белом доме не смогли даже приступить к решению этой задачи, что воспринимается, по крайней мере частью американского истеблишмента, особенно республиканской его частью, как очевидная недоработка администрации демократов.
Более того, украинский кризис уже наглядно продемонстрировал принципиальную невозможность возродить однополярный мир в его старом формате. Белому дому так и не удалось полностью восстановить доверие к себе со стороны даже традиционных партнеров и союзников. Ярким свидетельством неудачи можно считать возникшую напряженность в отношениях США с Саудовской Аравией, когда Эр-Рияд фактически отказал Вашингтону в просьбе нарастить поставки саудовской нефти на мировые рынки, выйдя за рамки квот, определенных в формате ОПЕК+.
Не слишком успешными оказались попытки политического давления США на индийского премьер-министра Нарендру Моди, чтобы заставить Индию отказаться от привилегированного стратегического партнерства с Москвой. Едва ли стратегию возрождения однополярного мира на базе либеральных ценностей легко совместить с нынешними попытками администрации Байдена восстановить отношения с венесуэльским лидером Николасом Мадуро, которого не так давно в Вашингтоне воспринимали исключительно как международного преступника.
Если же говорить о противостоянии США и Китая, то не совсем понятно, что именно Вашингтон готов противопоставить растущей экономической активности Пекина, скажем, в Латинской Америке или Африке.
Разумеется, главные потенциальные угрозы для международного лидерства таятся внутри самих Соединенных Штатов. Поэтому актуальные политические приоритеты, проявившиеся в ходе промежуточных выборов (инфляция, преступность, миграция и пр.) говорят скорее о здравом смысле и прагматизме американцев, чем об усилении изоляционистских настроений в обществе. Фундаментальная проблема США состоит даже не в каких-то конкретных проявлениях текущего экономического и социального неблагополучия, а в том, что американское общество остается расколотым: в Республиканской партии усиливаются правые группировки, а в Демократической – левые. Политический центр теряет былую устойчивость, правый и левый радикализм набирает силу. Даже если отбросить как полностью несостоятельные мрачные пророчества о неизбежности гражданской войны и последующего распада США, приходится констатировать, что страна с глубоким внутренним расколом не может претендовать на уверенное и долгосрочное лидерство в международных делах.
Первый среди равных?
Надо признать, что, несмотря на все свои очевидные слабости и ограничители, Соединенные Штаты по-прежнему остаются незаменимой державой, без участия которой (тем более при ее активном противодействии) решение многих региональных и глобальных проблем не представляется возможным. Уникальные позиции Америки в современном мире определяются не столько силой самих США, сколько слабостью или, точнее, незрелостью большинства остальных игроков мировой политики, пока не вполне готовых взять на себя трудную роль главных защитников глобальных общественных благ, а тем более основных архитекторов нового мирового порядка.
Тот же российско-украинский конфликт нельзя остановить без активного американского участия. При всех несомненных успехах в дедолларизации глобальных финансов именно американский доллар остается и еще надолго останется главной мировой резервной валютой. Большинство транснациональных технологических цепочек так или иначе проходят и будут проходить через Америку. Потенциал и использование американской «мягкой силы» еще долго будет вызывает зависть у союзников и противников Соединенных Штатов, относится ли это к продукции Голливуда или к научным программам американских университетов. Позиции США в международных институтах (особенно если речь идет о бюрократии этих институтов, представляющей своего рода глобальное глубинное государство) на данный момент в целом намного сильнее, чем позиции любой другой страны мира.
Тем не менее возвращения к былому гегемонизму США в международных отношениях не предвидится. Необязательно потому, что Америка неизбежно становится слабее и беспомощнее во всех областях, но потому, что другие игроки постепенно обретают силу, опыт и уверенность в своей способности влиять на будущее нашей общей планеты. А это значит, что Соединенным Штатам придется в большей степени приспосабливаться к складывающемуся миру, чем приспосабливать этот мир к себе.
Задача приспособления к новым реалиям стоит перед всеми без исключения странами мира. Но эта задача будет особенно сложной и болезненной для американского политического класса, привыкшего исходить из неизменности и безальтернативности глобального лидерства США. Чем дольше продлится процесс адаптации, тем более болезненным он в итоге окажется. Сегодня администрация Байдена фактически играет на удержание глобального статус-кво, а играя на удержание статус-кво, трудно рассчитывать на крупный выигрыш.
