Россия–НАТО: возможен ли выход из алгоритма противостояния

То, что Совет Россия–НАТО возобновился, уже позитив. Фото Reuters

Период драматического развития отношений между Россией и НАТО, которые в течение 30 лет прошли путь от холодной войны эпохи биполярной конфронтации до холодной войны эпохи глобализации и которые характеризовались как взлетами, так и падениями, а именно реальным практическим сотрудничеством и острыми кризисами, доходившими до замораживания отношений, минувшей осенью закончился.

В ответ на высылку восьми дипломатов из Постоянной миссии РФ при НАТО (плюс закрытие там же двух позиций) Москва приняла решение о закрытии двух офисов НАТО в Москве. Символически это обозначило рубеж в отношениях РФ и альянса, и тогда – в октябре 2021 года – казалось, что отношения «поставлены на паузу» и могут возобновиться еще не скоро.

Однако парадоксальным образом они были возобновлены очень быстро – а именно в тот момент, когда Россия сформулировала свои предложения, касающиеся гарантий безопасности страны, 17 декабря, то есть через два месяца после описанных выше событий. По форме эти предложения были обращены к США и НАТО, а по сути, в Москве рассчитывали прежде всего на серьезный диалог с Вашингтоном, полагая, что договоренности с США определят и решение альянса. Предложенный Россией проект договора предусматривает пересмотр основополагающих принципов Вашингтонского договора, а именно статьи 10, согласно которой «любому европейскому государству, способному развивать принципы настоящего договора и внести свой вклад в безопасность Евро-Атлантического региона», может быть предложено присоединиться в Вашингтонскому договору.

США и НАТО предлагалось взять на себя обязательство не расширять НАТО на восток, не рассматривать друг друга в качестве противников, закрепить договоренность мирно решать все споры и воздерживаться от применения силы, отвести всю инфраструктуру НАТО на позиции до 1997 года (то есть момента подписания Основополагающего акта РФ–НАТО), взаимно отказаться от размещения вооруженных сил и вооружений в районах, где такое развертывание рассматривалось бы другой стороной как знак агрессии, вернуться к прежнему отказу от развертывания ракет средней и меньшей дальности наземного базирования. Страны НАТО должны отказаться от ведения любой военной деятельности на территории Украины, других государств Восточной Европы, Закавказья и Центральной Азии.

После того как эти предложения были опубликованы МИД РФ, ряд политиков и политологов стали заявлять, что переговоры имеет смысл вести только с США, а не с их европейскими союзниками. Вместе с тем реакция Вашингтона сразу же была нацеленной на ведение переговоров, хотя и подчеркивалось, что они не могут начаться без консультаций с европейскими союзниками, а также было предложено использовать площадку ОБСЕ.

Москва в лице министра иностранных дел Сергея Лаврова среагировала позитивно на предложение США (касающееся и ОБСЕ, и созыва Совета Россия–НАТО) и, более того, накануне Нового года объявила об отводе 10 тыс. военнослужащих от границы с Украиной на места постоянной дислокации.

Вместе с тем следует отметить, что 7–9 января стороны обменялись довольно жесткими заявлениями по сути предстоящих переговоров, возможно, повышая ставки и предупреждая друг друга о последствиях их провала. Так, генсек НАТО Йенс Столтенберг по итогам видеоконференции министров иностранных дел стран – участниц альянса, с одной стороны, заявил, что в преддверии заседания Совета Россия–НАТО приветствует «необходимость дипломатии, диалога и деэскалации» с Россией, а с другой – не исключил «провала дипломатии», поскольку НАТО не может дать гарантий нерасширения. Госдепартамент США выступил с заявлением, что успех на переговорах может быть достигнут при реалистической позиции Москвы, и также отверг возможность предоставления гарантий нерасширения альянса. В ответ МИД РФ устами замминистра Сергея Рябкова раскритиковал подход США и НАТО к переговорам по безопасности и заявил, что Москва не пойдет на уступки. То есть накануне российско-американских переговоров в Женеве обе стороны продемонстрировали разочарование теми сигналами, которые были посланы друг другу.

Первый тур дипломатического марафона по гарантиям безопасности – российско-американские переговоры в Женеве 10 января – закончился, продемонстрировав различную трактовку ряда аспектов евро-атлантической безопасности. Обращают на себя внимание прямо противоположные комментарии со стороны руководителей российской и американской делегаций. Так, Рябков назвал переговоры очень профессиональными, глубокими и выразил оптимизм по поводу дипломатического решения проблем, в то же время замгоссекретаря США Уэнди Шерман заявила, что переговоры зашли в тупик, США и НАТО не смогут предоставить России юридические обязательства нерасширения альянса на восток. Вместе с тем представители США дали понять, что готовы договориться по вопросам перемещения ракет малой и средней дальности и иных типов наступательных вооружений.

Возникает вопрос: когда российская сторона выдвигает заранее неприемлемые условия другой стороне (а представитель российского МИДа неоднократно подчеркивал, что Россия не готова идти ни на какие компромиссы по вопросу нерасширения и требует от НАТО отзыва решения Бухарестского саммита альянса 2008 года, касающегося Украины и Грузии), предполагает ли она дальнейшую конфронтацию с Западом и эскалацию ситуации на российско-украинской границе, или же все-таки на первом этапе переговорного процесса это так называемая «запросная позиция», по которой возможен компромисс на следующих этапах?

12 января состоялось неформальное заседание Совета Россия–НАТО – первое за два с половиной года. Уже сам факт этой встречи следует рассматривать как позитивный, поскольку именно в периоды кризисов следует возвращаться к диалогу. Таким образом, можно считать, что российская «операция по принуждению к переговорам» завершилась успехом. Но, как и в случае с двусторонними переговорами РФ–США, стороны продемонстрировали различное понимание вопросов безопасности.

При этом крайне важно следующее: и Россия, и страны НАТО готовы продолжать переговорный процесс и обсуждать такие вопросы, как транспарентность военных учений, расширение каналов связи (как военных, так и гражданских), снижение рисков военной активности, контроль над вооружениями (неразмещение ракет малой и средней дальности и иных наступательных систем), открытие офисов НАТО в Москве и возобновление работы российского постпредства при НАТО в Брюсселе.

Глава российской делегации на переговорах с НАТО замминистра иностранных дел Александр Грушко обратил внимание на отсутствие позитивной общей повестки в сфере безопасности, а НАТО и Москва по-разному воспринимают принципы неделимости безопасности. По его словам, абсурдно возвращаться к схемам холодной войны в условиях, когда перед Европой и миром стоят качественно новые проблемы. Грушко подчеркнул, что российские предложения были своеобразной «встряской» для НАТО и позволили впервые серьезно обсуждать российские озабоченности, исключив тем не менее избирательное отношение к российским предложениям.

Хочется надеяться, что у обеих сторон хватит политической воли, мужества и ответственности продолжить переговорный процесс (хотя российские представители и не дали четкого ответа по календарю встреч), поскольку от этого напрямую зависит будущее европейской и международной безопасности.

30 лет между двумя холодными войнами (1991–2022) в отношениях Россия–Запад, Россия–НАТО можно считать периодом упущенных возможностей. В начале 90-х годов прошлого века обе стороны заявили, что более не считают друг друга противниками, а сейчас вновь находятся в парадигме сдерживания, тестирования обороны друг друга, говорят друг с другом на языке угроз и пытаются возложить ответственность за сложившуюся ситуацию на противоположную сторону.

А может быть, они обречены на противостояние, на конфронтацию, на восприятие друг друга в качестве врагов? Ответ автора – категорически отрицательный. Выступая против обреченности в воспроизводстве циклов конфронтации, позволю себе напомнить, что обе стороны доказывали способность к эффективному сотрудничеству, которое отвечало их взаимным интересам.

В настоящий момент стороны держат друг друга в напряжении и, как складывается впечатление, не знают, как выйти из ситуации «без потери лица».

Такой исторический шанс может быть представлен на площадке ОБСЕ в связи с приближающимся (в 2025 году) 50-летием со дня подписания Хельсинкского Заключительного акта. По имеющейся информации, Финляндия уже выступила с инициативой подготовки «Хельсинки-2», который мог бы стать саммитом, где будут определены как гарантии безопасности ряду государств – членов ОБСЕ, так и принципы взаимодействия в условиях становления нового биполярного или триполярного мира.

В последнее десятилетие отношения Россия–НАТО явились заложником конкуренции между Россией и Западом на постсоветском пространстве. Выход из этого замкнутого круга возможен только на основе принципа снижения конфронтации, реальной оценки и учета интересов безопасности друг друга. Ряд экспертов с обеих сторон считают, что этот «выход» может быть осуществлен только «через войну», которой никто не хочет и все опасаются, но которая может произойти как следствие дальнейшего обострения ситуации (имеются в виду прежде всего регионы Черного моря и Балтии).

Вместе с тем выход из кризиса может быть осуществлен и на пути переговоров, для чего необходимо реанимировать работу Совета Россия–НАТО, расширять каналы связи между военными для минимизации рисков военного столкновения, в переходный период принять своеобразный кодекс поведения государств в ходе информационных войн, которые ведутся без всяких правил, начать подготовку саммита ОБСЕ-2025.