Байден провозгласил эпоху «неустанной дипломатии»

В первом выступлении на трибуне ООН Джозеф Байден пообещал бороться за справедливость во всем мире. Фото Reuters

Недавнее выступление президента США Джозефа Байдена с трибуны Генеральной Ассамблеи ООН стало своего рода провозглашением новой внешней политики США с упором на коллективные усилия, решение проблем будущего, в котором его страна будет «с усердием состязаться с другими странами», а военная сила станет последним инструментом, к которому следует прибегать. Он объявил об окончании эры войн и наступлении эпохи «неустанной дипломатии».

Очевидно, что провозглашение новой политики проистекает из осознания того положения, в каком Америка оказалась на данном этапе. Да, она самая вооруженная держава, при ней самый многочисленный военно-политический союз в лице НАТО. Ее экономика еще первая, она имеет ряд технологических заделов, ее валюта остается мировой расчетной единицей. Но, похоже, Америка переходит в стадию primus inter pares – стадию, достаточно малоприятную для самоощущения. Сигналом стала неспособность решить военной силой ситуацию в свою пользу в Афганистане и невозможность вмешиваться подряд во все возникающие конфликты. Вдобавок пандемия и лидерство Соединенных Штатов по числу зараженных и скончавшихся обнажили накопившиеся внутренние проблемы общества.

Администрации Байдена предстоит ответить на ряд вызовов цивилизационного характера как внешнего, так и внутреннего свойства, которые будут предопределять место страны в мире. Начнем с экономики. США довольно успешно вынесли большинство производств в развивающиеся страны, сэкономив на оплате труда своих рабочих. Эти производства стали фактором бурного роста многих стран. Согласно данным ИМЭМО РАН, в 2019 году прирост ВВП США составил 2,2% (это выше, чем в ведущих европейских странах), а в КНР – 6,1%, во Вьетнаме – 7, на Филиппинах – 6, в Индонезии – 5, в Индии – 4%. В прошлом году этот показатель у США пошел в минус (–2,4%, по данным Всемирного банка), тогда как у Китая составил 3,4%. Это тенденция, перспективы переломить которую для Вашингтона пока слабо просматриваются.

Как противостоять Китаю, в Вашингтоне не знают. Пока избирается метод торможения в виде разного рода протекционистских мер и санкций, который не очень себя оправдывает. Создан тихоокеанский союз AUKUS по принципу «против кого дружить будем?».

У США сохраняется финансовое влияние. Однако и такого рода козыри постепенно уходят в связи с тем, что многие страны во взаимных торговых расчетах переходят на иные формы, в том числе в национальных валютах. Это движение ширится среди латиноамериканских стран – членов МЕРКОСУР: Бразилия и Уругвай ведут торговые расчеты в своих валютах. От доллара отказываются Китай, Иран, грозит отказаться и Турция. О таком намерении говорит и руководство РФ. Раз начавшись, процесс, очевидно, будет набирать силу.

Такой фактор, как использование военной силы, всегда играл огромную роль в судьбе великих держав. 20 лет пребывания США в Афганистане и 18 лет покорения Ирака не изменили природу обществ этих стран, не создали, как в США, устойчивую систему правления. В итоге американцы бежали из Афганистана, схожая перспектива маячит и в Ираке. Затрачены огромные ресурсы, по словам Владимира Путина, с нулевым вариантом. Самой финансово пострадавшей стороной в американских военных операциях оказываются… Соединенные Штаты, а точнее, их налогоплательщики. И что бы ни говорили о том, что большая часть долларов осела в карманах самих американцев – военных, бизнесменов, чиновников, удар по экономике и моральному состоянию общества нанесен серьезный. Так, за годы покорения Ирака США истратили примерно 1,7 трлн долл. При годовом бюджете Ирака в 2020-м в размере 106 млрд долл. это означало, что каждый год США «закапывали в землю» бюджет этой страны. В Афганистане, по признанию Байдена, США тратили 300 млн долл. в день. При этом напичканные электроникой современные боевые средства оказались бессильными против боевиков «Талибана» (запрещен в России).

Завершение этих малоперспективных кампаний снизило возможности США мобилизовать к своим военным акциям союзников. Кто сейчас готов будет встать под американские знамена в случае очередной кампании, за исключением разве что ретивой Польши, Украины и русофобского руководства стран Балтии? К тому же западные военные деятели понимают, кто стоял за наведением порядка в Сирии и ликвидацией «Исламского государства» (ИГ, запрещено в России) на территории Ирака и Сирии.

Еще есть проблема идеологического свойства. Арабские цветные революции, к поощрению которых в той или иной степени причастна администрация Барака Обамы, последующие события на Большом Ближнем Востоке с точки зрения демократизации восточных обществ по американским лекалам дали отрицательный результат. Эти общества остались такими же авторитарными, какими и были. Сложно также говорить о том, что Украина стала демократическим государством.

И в этом плане Америка откровенно наступает на советские грабли. СССР пытался, где только можно, нести свой образ жизни, и эти его построения мало где прижились, а где-то приняли откровенно уродливые формы. Схожая ситуация наблюдается и в отношении американских ценностей. США проигнорировали или не поняли важной вещи: в Афганистане сопротивлялись не навязыванию советской, а навязыванию чуждой им системы. Сегодня лидеры талибов заявляют, что не планируют вводить у себя демократию по американскому типу. Причем дело не только в особом мнении талибов, а в общем настрое общества. Вот почему навязываемые Вашингтоном административные органы и силовые структуры под напором талибов стремительно капитулировали, обеспечив им «триумфальное шествие» по стране.

Американская политическая система власти уже не выглядит столь привлекательной в глазах мирового сообщества. Все помнят, как на выборах 2000 года оба кандидата – Джордж Буш-младший и Альберт Гор – пришли на финиш ноздря в ноздрю с перевесом первого в несколько сот голосов. И проголосовавшая за Гора часть американского общества признала итоги выборов, что явилось своего рода апофеозом демократии. А прошлогодние выборы президента с массовыми вбросами «мертвых душ», подтасовками, лишением действующего главы государства права голоса ставят вопрос об их справедливости.

Вспыхнувшее в прошлом году движение BLM всколыхнуло страну, явилось результатом в чем-то прежней внутренней политики, а в чем-то – новых трендов. Меняется этноконфессиональный состав населения страны вследствие неравномерности роста численности отдельных групп и миграции. Согласно Ежегоднику иммиграционной статистики, на первом месте по притоку в США мигрантов представители Латинской Америки (450–490 тыс. человек в год), в основном из соседней Мексики (155–165 тыс.). За ними следуют выходцы из стран Азии (350–400 тыс.), за счет которых, видимо, заполняется технологическая среда, и на третьем месте мигранты с Черного континента (110–115 тыс. человек). В этих условиях привилегии, отдаваемые одной группе лиц, будь то этноконфессиональный или иной признак (BLM, LGBT), неизбежно начнут перекраивать сложную структуру американского общества и поднимать вопросы у других. А почему мало привилегий растущей прослойке испаноязычных? А где права коренного населения, которое обитало тут столетиями до прихода колонизаторов?

В условиях, когда толерантность ставится во главу угла, активное, а подчас и просто агрессивное меньшинство навязывает занятому собственными проблемами общественному большинству свою волю и свои ценности как некую новую норму жизни, и общество начинает деградировать. Удерживать планку лидерства на мировой арене в такой ситуации становится все труднее.

Не нам подсказывать Байдену решение проблем, но он оказался во главе государства на переломном этапе. С него многое спросится у себя в стране и в мире.