Киргизстенциальный кризис

В Киргизии не все хотят изменить Конституцию. Фото с сайта www.azattyk.org

В одной из дискуссий на российском телевидении депутат Госдумы Олег Морозов произнес интересную фразу про события в США, а именно то, что там происходит «киргизизация». Он связал события вокруг стихийного захвата Капитолия с регулярными (или почти регулярными) захватами правительственных зданий в Киргизии, которые, впрочем, всегда заканчивались сменой власти в отличие от США.

Итак, по состоянию на март 2021 года Киргизия имеет интересный набор за неполные 30 лет независимости. А именно: так называемые три революции (но с точки зрения истории и реального наполнения это, по сути, перевороты через насильственную смену власти, а не избирательные технологии узких слоев элиты) в 2005, 2010 и 2020 годах. Ходила даже шутка, что дата последних событий 05.10.20 мистически связана с некими внутренними циклами у народа.

Не вдаваясь в детали событий 2005 и 2010 годов, более-менее хорошо описанных, но до конца не изученных, хотелось бы кратко коснуться событий 2018–2020 годов.

В первую очередь речь идет о попытке «ехать на одном коне и есть другого коня» – так говорят монголы, близкие к киргизам по кочевому образу жизни. В данном случае мина замедленного действия была заложена в 2017 году президентом Алмазбеком Атамбаевым, который попытался мирно передать власть своему преемнику Сооронбаю Жээнбекову и, внеся изменения в Конституцию Кыргызской Республики (КР), премьер-министру Сапару Исакову с усиленными полномочиями. Однако что-то пошло не так, и с начала 2018 года страна попала в латентный политический кризис, когда часть элит признала нового президента, а часть осталась верна Атамбаеву. В итоге в апреле 2018 года Жээнбеков смог снять Исакова с поста премьера и развернуть ситуацию в свою пользу. Чрезвычайно разозленный этим шагом, экс-президент Атамбаев развернул нешуточную борьбу со своим преемником. Противостояние, казалось бы, закончилось в августе 2019 года, когда прямо перед очередным заседанием Евразийского межправсовета, который должен был пройти в Киргизии, произошел захват особняка экс-президента, а он сам был арестован. С осени 2019 года установилось относительное затишье, были арестованы также и сподвижники Атамбаева.

Однако все карты Жээнбекову спутал кризис, связанный с пандемией коронавируса.

Во-первых, правительство, выполнив абсолютно все требования ВОЗ, сразу загнало экономику страны в предынфарктное состояние, так как большую часть доходов бюджета давали внешняя торговля (в основном реэкспорт) и сфера услуг внутри страны. Однако именно их парализовали требования ВОЗ.

Во-вторых, правительство пошло по пути наименьшего сопротивления и сразу стало получать внешние займы для латания дыр в бюджете страны и медленно поворачиваться собственно к вопросу коронавируса. Вообще тема внешних заимствований очень болезненная для киргизского общества, и тяжелое наследие Атамбаева, а именно рост в 25 (!) раз долга перед Китаем, по сей день является важной для экономически слабой КР.

В-третьих, воровство гуманитарной помощи и грантов стало просто национальным видом спорта, и все это – на фоне роста заболеваемости и смертности, при очень сильном падении доходов населения и обесценивании национальной валюты.

В-четвертых, фатальная ошибка Жээнбекова заключается в том, что он не перенес очередные парламентские выборы, несмотря на предложения сдвинуть их на весну 2021 года (как это было сделано с выборами в местные советы). В условиях острого социально-экономического кризиса и ограничений, связанных с пандемией, проводить выборы было чрезвычайно рискованным мероприятием. И мина замедленного действия, заложенная Атамбаевым, рванула. Ему удалось вырваться на свободу, правда, на совсем на короткое время. Инстинкт самосохранения у Жээнбекова со товарищи (в киргизской версии можно говорить «собратья») остался, и он решил использовать принцип «враг моего врага – мой друг». Поэтому волшебное превращение радикального политика Садыра Жапарова, отбывавшего свой 11-летний (!) срок в исправительной колонии, должно было уничтожить в переносном, а может, и в прямом смысле Атамбаева, но джинн не захотел возвращаться в свой кувшин.

Дальше события развивались стремительно, и страна от требований пересмотра результатов парламентских выборов резко качнулась в сторону изменения Конституции КР и превращения Киргизии в суперпрезидентскую республику. А также досрочного проведения президентских выборов при (внимание!) пролонгации мандата действующего парламента, что мог бы сделать тот же Жээнбеков, если бы не поддался давлению лоббистов и партийных бонз.

Экономика страны от быстрых перемен в политическом плане редко выигрывает. Остается послевкусие, которое влияет не только на инвестиционный климат, но и на настроения тех предпринимателей, которые уже работают внутри страны. Короче, оно влияет на баланс их сбережений, накоплений и инвестиций.

С другой стороны, октябрьские события стали абсолютно логичным продолжением того, что диспропорции внутри государственной машины, которые, по сути, сформировались из-за политических компромиссов, во многом не были ликвидированы ни в период позднего Атамбаева, ни в период трех лет правления Жээнбекова. Все эти перекосы накапливались, эффективность государственной машины ухудшалась, что отчетливо показал кризис, связанный с коронавирусом. Там, где нужно было принимать оперативные решения по медикаментам, по средствам индивидуальной защиты, по больницам и т.д., они фактически принимались с опозданием, то есть обратная связь внутри госаппарата была очень и очень слабой, неявной и запутанной.

Принятое в феврале 2021 года решение по резкому сокращению количества министерств и ведомств – это на самом деле реакция на вопиющую неэффективность большой государственной машины. С одной стороны, с точки зрения проекции социально-экономической ситуации на управленческие решения это правильный шаг. С другой – министерства и ведомства нам все равно придется восстановить. К сожалению, это объективность, так как вряд ли мы сможем управлять рядом специфических вопросов без наличия специализированных госструктур. То есть управленческая реформа привела к серьезным проблемам, причем острая фаза паралича пришлась именно на две недели (!) перед рабочим визитом в РФ Садыра Жапарова как законно избранного президента КР. Увы, это сильно ослабило переговорные позиции и восприятие Жапарова как во время рабочего визита в РФ, так и во время сразу последовавшего за ним государственного визита в Республику Казахстан.

Вишенка на торте – это обсуждение нового варианта Конституции, которую оппозиция сразу прозвала «Ханституцией» из-за обеспечения невероятных полномочий президента при отсутствии реальных возможностей объявить ему импичмент. Уничтожение поста премьера, передача функций правительства в ведение руководителя администрации президента, сокращение полномочий парламента при уменьшении численности депутатов и множество иных нововведений привели страну к экзистенциальному кризису.

В итоге обсуждаемый вариант Конституции приближает Киргизию, имевшую статус «островка демократии» среди автократий Центральной Азии, к Туркмении, так считают некоторые эксперты по конституционному строю. Иными словами, самая свободолюбивая нация в регионе обсуждает цвет загона для скота, понимая, что этот загон – для нее. Но возможно, что усталость от политических экспериментов с широкими полномочиями парламента, приводящая к торжеству олигархата, все же перевешивает вольницу.

11 апреля пройдут одновременно выборы в местные советы областных и районных центров и референдум по новой Конституции. Так как местные выборы проходят по старым правилам, то здесь просто невероятная конкуренция партий и кандидатов. В частности, на 45 мест в горсовете Бишкека претендуют 59 партий и 2012 кандидатов! Самое забавное, что среди кандидатов в депутаты муниципальных советов зарегистрированы аж пять бывших кандидатов в президенты страны.

Так что Киргизию, так и не получившую обещанных кредитов от союзников по Евразийскому экономическому союзу и ОДКБ, ждут непростые времена. Общество потеряло ориентиры развития. Желание решить сложные проблемы легко и просто вкупе с резким ограничением маневра основных элитарных групп может привести к дальнейшей эскалации напряженности в стране.