ОАЭ и Израиль пошли на мир

Самолет компании «Эль Аль» с надписью «мир» на арабском, английском и иврите доставил из Тель-Авива в Дубай американо-израильскую делегацию.  Фото Reuters

Отойдя от дел, бывший министр обороны, а затем и глава МИД Израиля Моше Даян издал в 1981 году очередную книгу воспоминаний о своих тайных контактах с арабскими политиками для подготовки первого мирного договора – с Египтом (Кэмп-Дэвидские соглашения1979 года). В ней подробно описаны эпизоды, когда на территории ряда арабских стран ему приходилось маскироваться, иногда пользоваться черной женской накидкой (хиджабом), прикрывающей с головы до ног, чтобы скрыть слишком узнаваемое во всем мире лицо израильского министра – из-за черной повязки, выдававшей отсутствие у него одного глаза. С обеих сторон в ход пускалось немало ухищрений, дабы сохранить в тайне эти контакты и вывести арабских визави Даяна из-под всех видов атак экстремистов и террористов (от политических до вооруженных). Эта книга была озаглавлена одним словом – «Прорыв».

За миром с Египтом последовало аналогичное соглашение Израиля с Иорданией в 1994 году. Но уже без переодеваний и «тайных вечерь» участников переговоров. И вот теперь можно говорить о новом «прорыве» в установлении мира – на сей раз с одной из стран арабского консервативного сообщества (нефтяные монархии Персидского залива – Саудовская Аравия, Кувейт, Оман, ОАЭ, Катар, Бахрейн). В силу традиции и инерции эта группа арабских государств дольше других откладывала нормализацию с Израилем. Первым разорвать этот замкнутый круг решается руководство Объединенных Арабских Эмиратов. И тем самым оно совершает шаг, который, несомненно, повлияет на военно-политическую обстановку на Ближнем Востоке и особенно в Персидском заливе.

Почему Абу-Даби

Ответ на этот вопрос стоит искать не только в плоскости происходящего в регионе в последние годы. Особенности социально-политического развития ОАЭ отчетливо просматривались уже в конце прошлого столетия. Находясь в этой стране в качестве главы офиса сначала советской, а затем и российской прессы, автор этих строк мог непосредственно наблюдать многие важнейшие процессы там в 1990-е годы, чтобы ответить для себя на вопрос: чем же ОАЭ отличается от соседних с ними арабских монархий?

Действительно, с одной стороны, это такая же монархия, как и все остальные, с превалированием той же трактовки суннитской доктрины ислама, с запасами углеводородов как основного источника благосостояния. А с другой стороны – это федерация формально самостоятельных княжеств, что предполагает систему согласования интересов правящих в них семей, определение статуса и роли каждого княжества в едином государстве (в отличие от остальных монархий, где доминирует одна семья). Кстати, если в других монархиях правители носят титулы короля, эмира или султана, Эмираты возглавляет президент.

Другое отличие объясняется субъективным фактором, а именно – мировоззрением основателя ОАЭ шейха Зайеда ан-Нахьяна, который изначально (с 1970-х годов) объявил курс на экономическую модернизацию в сочетании с сохранением национальных и религиозных традиций. В результате именно ОАЭ суждено было стать первой из монархий Залива, которая максимально открылась миру, в том числе и начав принимать у себя иностранных туристов. Абу-Даби и Дубай стали престижными площадками для проведения крупнейших международных форумов (например, первая выставка боевой техники – IDEX – была проведена в Абу-Даби в 1993 году). Морские и воздушные порты страны стали важными транспортными хабами между Азией, Африкой и Европой. Западные компании, специалисты и эксперты с их передовыми технологиями и опытом наводнили Абу-Даби и Дубай.

Для поддержания эффективной работы «островков модернизации» на протяжении десятилетий в ОАЭ складывалась особая социально-психологическая атмосфера, при которой иностранцам дозволялось вести привычный для них образ жизни (в западном, либеральном стиле), но так, чтобы это не отражалось отрицательно на местном традиционалистском обществе. По сути, речь идет о сосуществовании двух цивилизационных пространств, что немыслимо в других монархиях Залива. Население ОАЭ пронизывается духом толерантности: несмотря на то что ислам остается важным культурно-образующим элементом, он не исповедуется в жестких формах и не является единственным императивом, определяющим повседневность граждан. Эксперимент вполне удался, и в результате именно ОАЭ становятся мостом между монархиями Залива и странами Запада, а также Россией. Можно сказать, что основанные на концепциях умеренного ислама государственная и общественная системы в ОАЭ начали представлять собой особый межцивилизационный феномен. Неудивительно, что этот пример вызывает отторжение исламских фундаменталистов в регионе.

Почему сейчас

Подобно Кэмп-Дэвидским соглашениям 1979 года, у нынешних договоренностей между ОАЭ и Израилем есть третья сторона – Соединенные Штаты, которые плотно патронируют начавшийся 13 августа процесс нормализации. Договор между двумя ближневосточными государствами, как ожидается, будет подписан 18 сентября в Вашингтоне. А 31 августа совместная американо-израильская делегация прибыла в ОАЭ для обсуждения деталей предстоящего события. Это был первый прямой авиарейс из Тель-Авива в Дубай, которым воспользовались участники переговоров: зять и советник Дональда Трампа Джаред Кушнер, а также помощник президента США по национальной безопасности Роберт О’Брайен.

Важнейший пункт, на котором настаивает руководство ОАЭ, – отказ правительства Биньямина Нетаньяху от аннексии части территории Западного берега реки Иордан и его согласие на формулу «два государства для двух народов». Пока израильский премьер говорит о приостановке объявленных ранее планов аннексии, а о согласии на палестинское государство он высказывался и раньше (например, в своей Бар-Иланской речи в октябре 2013 года). И здесь для Эмиратов важны гарантии Вашингтона, который, кстати, не исключает в рамках политической сделки с Абу-Даби поставки в эту страну новейших истребителей F-35.

Эти американские дары, несомненно, значимы для руководства ОАЭ. Но, как представляется, не только из-за них оно пошло на нормализацию с Израилем. Основания были и есть гораздо более серьезные. Прежде всего это угроза со стороны Ирана, которая только нарастала в последние годы, материализуясь в таких чувствительных для арабских монархий конфликтах, как в Сирии и Йемене. Действия Ирана там расцениваются монархиями и как подтверждение его экспансионизма, и как способность создавать им серьезные угрозы. Укрепив свои позиции в Сирии, а также возможности воздействия на ход гражданской войны в Йемене, Тегеран, считают монархии, перешел к прямым атакам на их интересы: взрывы нефтетанкеров в эмиратских портах в 2019 году, ракетный удар по саудовским нефтеперерабатывающим предприятиям в сентябре того же года. Заметно расширяется и контролируемое Ираном пространство в регионе – помимо Сирии и Ливана к нему теперь относят частично и Ирак. А ведь это арабские страны. Иными словами, политическое пространство арабского мира сокращается.

С другой стороны, неуклонно наращивает свое влияние в регионе Турция, руководство которой активно эксплуатирует религиозный нарратив, чтобы представить страну в качестве важного центра исламского пространства, контуры которого якобы были очерчены еще границами Османской империи. В этом ряду и недавний факт превращения храма-музея Святой Софии в Стамбуле в мечеть. В религиозном плане, заметим, как угрозу воспринимают арабские монархии становление Турции как регионального центра исламистской идеологии «Братьев-мусульман» (запрещены в России). К нему все отчетливее примыкает и эмират Катар, размывая былое единство арабских нефтяных монархий, формально объединенных в Совет сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ).

В этих условиях противостоять возрастающей военной мощи проиранской коалиции и катаро-турецкому тандему суннитским монархиям становится все сложнее. Особенно Ирану, которому также, как и монархии, активно противостоит Израиль – самое мощное в военном отношении государство в регионе. Планы объединения их потенциалов и усилий – во имя выживания – выглядят вполне реалистичными и в контексте отторжения ими ядерной сделки мирового сообщества с Ираном. Неудивительно, что уже давно и тайно налаживавшиеся связи между арабскими монархиями и Израилем сегодня выходят на поверхность. ОАЭ становится первопроходцем.

Все более положительно оценивает шаг Эмиратов осторожная и предельно контролируемая пресса Саудовской Аравии. Положительные оценки звучат из столиц Бахрейна, Омана, а также Судана. Словом, есть основания полагать, что за Эмиратами вскоре последуют и другие арабские страны. И вряд ли их остановят критика и угрозы со стороны Тегерана и Анкары. А с палестинцами монархии скоро наверняка договорятся.