Центральная Азия в эпоху пандемии

Президент Казахстана Касым-Жомарт Токаев взял на себя повышенную ответственность на период чрезвычайного положения в республике. Фото c сайта www.akorda.kz

Конечно же, реагирование государственных органов на распространение эпидемии в странах Центральной Азии демонстрирует как черты сходства, так и ряд отличий. Например, в Киргизии в условиях введенного комендантского часа были случаи, когда милиционеры развозили по клиентам женщин легкого поведения. А в Таджикистане школьники и студенты были вовлечены в многотысячные праздничные мероприятия с участием президента республики в конце марта, когда эпидемия во всем регионе была уже очевидностью.

Для Казахстана форс-мажорный период начался с обрушения нефтяных цен, эпидемиологическая ситуация стала только фактором усугубления кризиса. 15 марта президент Республики Казахстан (РК) Касым-Жомарт Токаев подписал указ «О мерах по обеспечению социально-экономической стабильности». Этим указом и введением в стране режима чрезвычайного положения была принципиально изменена вся внутриполитическая ситуация в стране. Токаев взял на себя право самостоятельно принимать все решения, касающиеся социально-экономической сферы, были ограничены рамками президентских указов границы самодеятельности правительства и акимов областей. Любое неисполнение указов президента позволяет ему в условиях ЧП провести серьезную фильтрацию и ротацию кадров государственного управления, заполнить ключевые должности своими назначенцами или установить полноценный контроль над уже работающими чиновниками. Фактически это означает возникновение сверхпрезидентского правления на вполне легитимной основе и позволяет Токаеву ответить на многие существующие в обществе запросы реформирования в стране.

При этом на протяжении всего чрезвычайного периода никак не проявил себя сенат парламента, включая председателя сената Даригу Назарбаеву. На этом фоне ранее обсуждавшийся конспирологический сценарий вероятных изменений в конфигурации власти, согласно которому Токаев якобы должен подать в отставку, а на должность президента будет избрана Дарига Назарбаева, стремительно утратил смысл даже для самых ярых адептов теории заговора. Точку в этих дискуссиях и перелом в процессе завершающегося транзита власти поставила 2 мая отставка Дариги Назарбаевой с поста спикера сената. Общественный и, что важно, внутриэлитный кредит доверия к президенту заметно возрос, хотя, конечно, имеет и определенные ограничения, связанные прежде всего с ростом проблем социально-экономического характера. В этом контексте важно, что предпринимаемые компенсационные социальные меры пока работают плохо – в основном из-за слабой подготовленности местных органов власти, – а также не могут быть многократно увеличены из-за ухудшающейся финансовой составляющей.

Первыми инфицированными коронавирусом в Киргизии стали паломники, вернувшиеся после малого хаджа (умры) из Саудовской Аравии. Еще более ситуацию усугубили миссионеры «Таблиги Джамаат», вернувшиеся из Пакистана, Бангладеш и Индии. Были случаи, когда местные общины силой препятствовали сотрудникам МВД и врачам в изоляции инфицированных. Существуют предположения, что в скрытой форме в этих общинах действуют и представители радикальных группировок, провоцирующие возникновение более острого конфликта между верующими и представителями государственных органов. И сразу после того как были зафиксированы первые случаи заражения, в обществе актуализировались две противоположные тенденции. У части общества резко возросло критическое отношение к действиям религиозных деятелей, активизировалась и менее образованная и более религиозная часть общества – те, кто не приемлет вообще такое понятие, как профилактические меры, полагаясь во всем на веру или, например, категорически отрицая использование спиртосодержащих веществ для дезинфекции.

Отдельно обсуждается вопрос о связях семьи президента Жээнбекова и «Таблиги Джамаат» (см. «НГ» от 24.07.17), в СМИ возобновились дискуссии о запрете этого движения. В последний раз такая дискуссия проходила в Киргизской Республике (КР) в октябре 2018 года, когда Парламентская ассамблея ОДКБ формировала общий список террористических и экстремистских организаций и киргизский парламент отказался внести в этот список «Таблиги Джамаат». Как усиливающуюся тенденцию можно отметить и рост активности ряда сомнительных арабских фондов, это уже в краткосрочной перспективе будет означать резкое усиление их влияния и тенденцию к росту конфликтогенности в религиозной сфере.

Режим чрезвычайного положения значительно снизил общую политическую активность, как, впрочем, и в других странах региона. В этой ситуации 1 апреля появился законопроект депутата парламента Курманкула Зулушева о назначении референдума по конституционному изменению формы правления. По сути, этот проект направлен на концентрацию всех основных властных полномочий в руках президента и на сведение роли парламента к управляемому законотворчеству. Сложность состоит в том, что, согласно действующему законодательству, в условиях ЧП не могут проводиться какие-либо выборы и вноситься изменения в Конституцию. В то же время Сооронбай Жээнбеков не готов к проведению парламентских выборов, прежде всего в силу отсутствия пропрезидентской партии или сильного блока таких партий. Отказ от проведения 4 октября 2020 года плановых парламентских выборов был бы для него тактическим выходом из ситуации. Но, с другой стороны, отмена выборов автоматически означает и невозможность проведения референдума. Скорее всего решение о проведении или отмене выборов будет откладываться и может быть принято только в августе 2020 года (за два месяца до даты проведения), общее решение по выборам и по референдуму – исходя из развития ситуации. Особенно учитывая резкий рост протестных настроений, связанных с эпидемиологическими ограничениями.

17 апреля мэр Душанбе и сын президента Республики Таджикистан (РТ) Рустам Эмомали на первом заседании нового состава верхней палаты парламента был единогласно избран спикером. На предстоящих осенью президентских выборах можно легко предполагать очередное продление полномочий Эмомали Рахмона – передача сыну данных полномочий не вполне готова, этот плавный сценарий формирования семейной династии скорее нужно оценивать как заготовку на среднесрочную перспективу. Без малого 30-летний срок нахождения Эмомали Рахмона у власти порождает латентные противоречия даже в том кругу элиты, которая все эти десятилетия допущена к участию во власти и, главное, в зависимом от власти бизнесе. Рахмон должен еще провести соответствующую ротацию в силовом блоке, обеспечив сыну его уверенную подконтрольность. Этого пока нет, напротив, как раз в этом блоке зреют противоречия с семейным кланом действующего президента, и в этих условиях уходить на положение «лидера нации» – даже со всем объемом возможностей – было бы неосторожно. Поэтому спикер верхней палаты Рустам Эмомали – это просто очередной плановый этап не самого транзита, а его подготовки.

Реализация сценария подготовки к транзиту власти (парламентские выборы и избрание Рустама Эмомали) является главной причиной того, что в Таджикистане до 30 апреля 2020 года официально не было признано распространение коронавирусной инфекции. Если бы руководство РТ признало наличие инфекции, было бы необходимо вводить чрезвычайные меры (чрезвычайное положение, режимы изоляции и карантина и т.д.) и формально юридически выборы было бы проводить нельзя.

Информационная закрытость Туркмении резко усугубилась сразу после первых сообщений о коронавирусной инфекции уже в январе 2020 года, несмотря на то что руководство страны устойчиво продолжает утверждать, что случаев проявления этой инфекции в стране нет. Тем не менее с 20 марта были введены ограничения на передвижение граждан между велаятами, для поездки из одного региона в другой необходимо получить разрешение местных государственных органов и справку, подтверждающую отсутствие коронавируса. Выдача справок и разрешений сразу стала основой для массовых коррупционных действий местных чиновников и медицинских работников и вызывает сильное социальное раздражение.

На фоне ограничения возможности передвижения населения и сокращения импорта в Туркмении резко обострился продовольственный дефицит, нехватка иностранной валюты сделала еще больше разрыв между официальным обменным курсом и курсом черного рынка, что привело к росту цен на импортные товары, к которым относится и значительная часть продовольственных. Одновременно в Туркмении обостряется кризис с нехваткой наличных денег. Выговоры, объявленные президентом Гурбангулы Бердымухамедовым вице-премьеру по вопросам агропромышленного комплекса Эсенмураду Оразгелдиеву и министру сельского хозяйства и охраны окружающей среды Магтымгулы Байрамдурдыеву, косвенно свидетельствуют о неблагополучной ситуации в производстве продовольственных товаров и в сфере продовольственной безопасности в целом.

Независимо от реальной ситуации, связанной с наличием или отсутствием заболеваний коронавирусной инфекцией в Туркмении, сам этот факт оказывает критически важное влияние как на общественно-политическую, так и на социально-экономическую ситуацию в стране и в совокупности может серьезно усилить протестные настроения. В последние месяцы в регионах уже было несколько случаев стихийного сопротивления действиям государственных органов, например попытки блокирования автодорог в Марыйском велаяте, массовые побеги из карантинных зон в Лебапском и Дашогузском велаятах.

Строго де-юре никаких мер карантина или чрезвычайного положения в Туркмении нет, динамичные кадровые изменения продолжаются в рамках традиционного уже волюнтаризма, усугубляя и далее кризис в туркменской политической элите. Эти настроения по-прежнему существуют в латентном виде, отсутствуют какие-либо прямые признаки того, что они могут быть использованы как недовольной частью политической элиты внутри страны, так и внешними акторами, включая радикальные. Отсутствие же связей между группами элиты и населением только усугубляет негативные процессы, при которых протестные действия граждан могут проявляться хаотически.

В целом принятые в Узбекистане меры по сохранению деловой активности в условиях ограничений, связанных с коронавирусной инфекцией, в сравнении с другими странами Центральной Азии можно считать максимальными и беспрецедентными. Естественно, что они не будут выполняться идеально органами исполнительной власти на разных уровнях в силу традиционных бюрократизма и коррумпированности, но даже частичное выполнение этих мер создает для бизнеса (особенно малого и среднего) и населения важный ресурс выживаемости в период особой ситуации. Принимаемые меры важно оценивать и с учетом сложной финансово-экономической ситуации в Узбекистане в предшествующий период. Экстремальная эпидемическая ситуация лишь ускоряет для Узбекистана необходимость поиска таких внешних взаимодействий, которые выполнили бы функцию ускорителя развития.

Сравнительный анализ воздействия текущей ситуации на процессы политического характера во всех странах региона, за исключением, пожалуй, Узбекистана, демонстрирует стремление правящих политических элит использовать ситуацию в своих узких интересах. В Казахстане – для завершения транзита, в Таджикистане – как условие для подготовки к транзиту, сходный процесс в более ранней стадии происходит и в Туркмении. В Киргизии рост протестности может напомнить и о существующей там традиции силовой смены власти. Ну и для всех без исключения происходящее становится тестом на государственную состоятельность.