Центральную Азию активно вовлекают в мировую торговлю

Россия готова и дальше нести бремя гаранта политической стабильности региона. Фото с сайта www.mil.ru

Изобилие в некоторых случаях хуже дефицита, а повышенное внимание доставляет больше беспокойства, чем равнодушие. Поскольку в этом случае возникает серьезная проблема – что выбрать, как правильно отреагировать. И сопутствующие этому переживания: не продешевил ли, не поторопился ли с этим самым выбором, возможно, стоило чуть подождать – и получил бы больше. И не нужно думать, что подобная проблема касается только конкретного человека – для государств целого региона она тоже может стать источником всяческих волнений.

Как, собственно, и произошло в уходящем 2018-м для всей постсоветской Центральной Азии. Мало было хлопот с «евразийской интеграцией», продвигаемой Москвой, мало было переживаний из-за китайского «Пояса и пути» – а не обернется ли этот пояс удавкой? – как обозначились в придачу к ним и «турецкий марш» Анкары, и усилия по расширению соседства из Нью-Дели.

Что в Душанбе и Бишкеке, Ашхабаде, Астане и Ташкенте создает некоторую, скажем так, нервозность. Поскольку, с одной стороны, устремления внешних игроков направлены на активное вовлечение региона в мировую торговлю и определение его места в геоэкономике. Что само по себе можно было бы только приветствовать: и торговля – дело хорошее, и как-то обидно оставаться наблюдателем на обочине дороги, по которой мимо тебя пролетают шикарные и дорогие мировые тренды, оставляя в воздухе запах не просто больших, а очень больших денег.

Но ведь есть и другая сторона – во всех, даже самых сладких и соблазнительных, предложениях внешних игроков есть неприятная горчинка. Место, которое они предлагают, весьма беспокойное. Поскольку расположено на острие новой политической и экономической конкуренции, причем конкуренция эта, простите за невольный каламбур, только обостряется. И внезапно можно обнаружить, что ты-то рассчитывал на кресло, а вместо него тебе подсунули стул, исполненный в стиле «дорого-богато», вполне себе «лакшери», вот только под обивкой из дорогой кожи набиты гвозди.

Одной из самых горячо обсуждаемых в экспертном и политическом сообществах вопросов традиционно остается вопрос о том, как отразится обилие внешних предложений государствам региона на их отношениях с Россией. И нет ничего более увлекательного для иных толкователей от политики, чем рассматривать под микроскопом любое телодвижение политиков центральноазиатских республик в поисках коварного антироссийского замысла. А то и присутствия крошек от госдеповских печенек на одежде, галстуке и прочих местах очередного оратора, делающего громкие заявления.

По нынешним временам подобная бдительность вполне объяснима. Но представляется совершенно излишней. Поскольку за все последние годы при самых драматичных поворотах ситуации в регионе ни одно из расположенных здесь государств, ни один из вменяемых представителей политических элит ни разу всерьез не заявляли о необходимости решительного разрыва с Москвой и смены внешнеполитической ориентации.

И есть все основания полагать, что в обозримом будущем и не заявят. И речь здесь не о какой-то особой привязанности и лояльности элит региона к России, чего нет того нет. Есть более существенные и вполне прагматичные соображения, изменить которые не в состоянии ни одно из самых выгодных предложений внешних игроков.

Во-первых, для Центральной Азии Москва с ее весьма своеобразными нынешними взглядами на окружающий мир и свое место в нем является для государств региона просто идеальным партнером. Российский подход к затратам на внешнюю политику лишен присущего его оппонентам прагматизма, а потому Москва готова и дальше оплачивать лояльность местных элит, пусть даже это порой и влетает ей в копеечку.

Во-вторых, что важнее, Россия готова и дальше нести бремя гаранта военно-политической стабильности региона. Опять же – не предъявляя особых политических и экономических требований к местным партнерам по увеличению их вклада в производство безопасности. Кто же в здравом уме будет оказываться от такого, по сути, подарка? Такой подход вполне устраивает не только местные элиты, но даже внешних игроков, тот же Пекин. Им это вполне выгодно.

А из вышеизложенного и еще ряда моментов, перечисление которых заняло бы слишком много времени, вытекает и в-третьих. Разрыв государств Центральной Азии с Москвой возможен только в одном случае – если внешние игроки предложат столь же затратные и не накладывающие на местные элиты политических ограничений условия партнерства. Чего они делать в ближайшее время совершенно не собираются. Прежде всего потому, что помимо затрат их нынешняя игра на расширение присутствия и закрепления в регионе требует осторожности и деликатного обращения с теми, кого необходимо вовлечь в конкурентную борьбу.

Что, в свою очередь, создает определенный дискомфорт и в рядах центральноазиатских элит. Раньше ведь было куда как проще – вся «многовекторность» внешней политики заключалась по большому счету в том, чтобы умело изображать либо заинтересованность, либо неодобрение. Либо готовность к сотрудничеству, либо неприятие внешних инициатив, и этого было вполне достаточно для повышения цены за позицию.

Но эти времена прошли, к сожалению или счастью – совершенно другой вопрос. Чтобы не остаться на обочине, мало рассчитывать только на свое географическое положение, в той или иной мере стратегическое. Нужны не просто понимание интересов внешних игроков и игра на их противопоставлении – нужно активно участвовать в их проектах самим, прогнозировать, оценивать, сопрягать те или иные проекты со стратегическим вектором развития государства, в котором ты являешься частью элиты.

Внезапно оказалось, что принадлежность к правящему классу – это не только бонусы и преференции, которые ты получал от внешних игроков, но и ответственность. Согласитесь, одного этого вполне достаточно, чтобы создать внутренний дискомфорт. Но вот реакция на него – после того как турки, китайцы, индусы и остальные не только сформулировали свои предложения, но и начали их реализацию – оказалась в государствах региона весьма разнообразной.

Ташкент увидел в новых условиях даже не «окно возможностей», а целые ворота, за которыми находятся блестящие перспективы, позволяющие ему создать сверхнадежный экономический фундамент лидерства в регионе. Наплыв внешних предложений создал узбекской стороне только одно неудобство: распределение их по кластерам, определение приоритетных направлений развития, с продукцией которых не стыдно выйти на внешний рынок, если не международный – узбекская сторона здесь очень четко понимает границы, за которыми амбициозность становится фантазиями, – то уж на региональный-то без проблем.

Душанбе оказался к требованиям новой ситуации, обилию предложений, предполагающих новые подходы, мягко говоря, не готов. Торговля лояльностью, использование населения и географического положения как ресурсов для извлечения местными правящими элитами доходов представляются ему гораздо более надежными, чем все эти новации. «Жили мы хорошо без промышленности и технологий – и дальше прекрасно проживем, на наш век тех, кто готов платить ханам за благожелательное к ним отношение, хватит», – рассуждают в кругах, близких к «лидеру нации и основателю всего» Рахмону.

Но интереснее всех поступает сейчас Бишкек. Причем столь нестандартно, что у его партнеров руки просто так и тянутся поаплодировать. В момент, когда стремительно меняется привычная система сдержек и противовесов в мировой политике и экономике, когда происходит оформление новой роли региона – местный политический класс самозабвенно ударился в выяснение отношений внутри себя, в смакование прошлых огорчений, в воспоминание того, кто, кому, когда любимую мозоль оттоптал и вообще охально изобидел. «И пусть весь мир подождет», – говорилось в одной рекламе, которую политики в Бишкеке, судя по всему, избрали своим девизом на ближайшее время.

Про Астану и Ашхабад традиционно умолчу – поскольку столь же традиционно в их позиции есть масса нюансов. Из-за которых они вроде как и остаются в рамках присущих региону закономерностей – но вместе с тем слегка из них выбиваются. Так что кратко не напишешь – слишком уж плоско и поверхностно выйдет.

Впрочем, реакции реакциями, но проблема для политических элит Центральной Азии заключается в том, что у них по большому-то счету не такой уж большой выбор в новых, связанных с обилием предложений от внешних игроков, условиях. Привычная для нас картина мира и схемы сдержек и противовесов стремительно меняются, и этот процесс никак не может обойти регион, оставив его в прежней роли. Обладание им становится жизненно необходимым условием формирующейся на наших глазах новой карты глобальной конкуренции. И отсидеться на обочине, лелея традиционные подходы и уклоняясь от выбора, попросту не получится. Поскольку в этом случае выбор сделают уже вместо и без тебя. Такие вот наступили для Центральной Азии времена, с такими вот хлопотами.