Россия как стратегический вызов для США

Збигнев Бжезинский предугадал мотивы политики США в отношении России. Фото со страницы Центра стратегических и международных исследований в Flickr

Калейдоскоп событий порой не позволяет разглядеть в них главное. Наблюдения за мировыми процессами неизбежно обращают нас к явлениям недавнего и далекого прошлого, отголоски которых дают о себе знать сегодня.

Под влиянием этих явлений более 20 лет назад и была написана книга патриарха внешнеполитической мысли США Збигнева Бжезинского (1928–2017) «Великая шахматная доска». Представляющая собой емкий анализ евразийской геостратегии, которой автор был одержим после распада СССР, она помогает понять мотивы американского поведения.

Убежденность в том, что контроль над Евразией означает контроль над всем миром, не покидала Бжезинского никогда. По его мнению, не с Западным полушарием, а именно с центральным, наиболее крупным на земном шаре Евразийским мегаконтинентом, связано будущее Америки. Но именно из Евразии, как утверждал автор, исходят и потенциальные вызовы американскому доминированию. Это именно та шахматная доска, на которой продолжается борьба за глобальное превосходство, которую ведут не два, а сразу несколько игроков. Один из них Россия.

Встраивание постсоветской России в постбиполярный мир, предпринятое Борисом Ельциным в последнее десятилетие ХХ века, оказалось неудачным: потеря былого величия, экономической мощи и геополитических позиций, сужение суверенитета государства привели к краху надежд, разочарованию и неудовлетворенности, вызвав чувство национальной фрустрации, охватившее часть политической элиты страны. Следствием этого стали пересмотр государственного курса и стремление вернуть утраченное, поиски своего места в новой конфигурации мира – поворота, предпринятого президентом Владимиром Путиным в XXI веке.

Неприятие и демонстративный отказ от неудачного внешнеполитического опыта 1990-х вывел Россию на дорогу поиска собственного места в мире. Поиск этот связан с попытками формулирования постоянных величин внешнеполитического поведения, формирования новых экономических интеграционных структур и иных объединений, альтернативных энергетических, финансовых и оборонительных коалиций, наконец – создания собственных геополитических полей на Евразийском континенте, в его восточном направлении (Китай, Индия, Япония, Республика Корея, Турция).

Все это не только организует новое геополитическое пространство России, но и, провоцируя ответные действия, порождает еще большую неупорядоченность и хаотичность в остальном мире, за которыми следуют новые вызовы и риски. В связи с этим напомню пророчество Бжезинского о том, что рано или поздно США должны будут искать ответ на вызов со стороны региональных коалиций, стремящихся вытолкнуть Америку из Евразии, тем самым создавая угрозу ее статусу мировой державы. По его мнению, потенциально самым опасным для США сценарием развития событий может быть создание «антигегемонистской» коалиции с участием Китая, России и, возможно, Ирана, которых будет объединять не идеология, а взаимодополняющие обиды.

Распад СССР многими воспринимался как геополитическая победа Запада, главным призом в которой стала Евразия, доставшаяся, по утверждению Бжезинского, Соединенным Штатам. Используя Европу как плацдарм для продвижения демократии и получив уникальный шанс распространить свое влияние на весь Евразийский континент, США могли бы и дальше осуществлять свое глобальное превосходство. Однако препятствием этому могло стать «внезапное появление успешного соперника», что привело бы к общей международной нестабильности. Кажется, подобный сценарий Бжезинского стал сбываться спустя десятилетие. Россия, занимающая большую часть Евразии, превратилась не просто в потенциальную стратегическую угрозу, а в настоящего постоянно действующего геополитического провокатора Запада.

Использование торговли, энергетического фактора и интеграционных инициатив в качестве инструментов собственного геополитического влияния, смелые и порой даже дерзкие методы, принятые ею на вооружение в развернувшейся борьбе за советское наследство, дополненные обвинениями во вмешательстве в президентские выборы – 2016 в США и в отравлении Скрипалей, лишь усилили ту конфронтационную направленность, которая стала определяющей в отношениях между двумя государствами. И, судя по всему, всерьез и надолго.

Нынешние отношения между Россией и США развиваются в рамках асимметричной (пока еще не ярко выраженной биполярной и не четко очерченной глобальной) конфронтации, которая носит откровенно взаимопровоцирующий и нерегулируемый характер.

Сегодня США и Россия оказались всего лишь двумя державами в мире, которые открыто декларируют и целенаправленно реализуют собственные и несогласованные друг с другом геополитические программы. С одной стороны, США с программой глобального доминирования, к формированию которой они шли всю свою историю. С другой – Россия, расширяющая радиус своих геополитических интересов именно в Евразии, делающая попытки сформулировать и воплотить свое глобальное видение эпохи XXI века и определить собственное место в ней. Столкновение двух альтернативных геополитических курсов и привело к блокированию отношений между их носителями.

Именно в процессе этого столкновения проявилось повышенное внешнеполитическое поведение России, которое воспринимается американской политической элитой как вызов давним константам внешней политики США: их неоспоримому первенству и глобальному доминированию, их мессианизму и исключительности. Стремление Путина создать в лице России противовес Соединенным Штатам было расценено ими как дерзкий демарш, сопоставимый с самой серьезной угрозой глобального масштаба – терроризмом.

Именно поэтому впервые после окончания холодной войны, встретившись с подобным, в качестве ответной меры США вынуждены были прибегнуть к нацеленному на сдерживание России и поддержанному более 40 государствами режиму масштабных экономических санкций. Сегодня в российско-американских отношениях слишком много иллюзий, противоречивой риторики и совершенных ошибок, взаимной настороженности и предубеждений, обид и упреков, домыслов и обвинений, завышенных ожиданий и неоправданных надежд и главное – взаимного глубокого недоверия – того, что никак не располагает к желаемым прорывам.

Собственно внешняя политика Дональда Трампа представляет собой причудливое сочетание осовремененного изоляционизма с примесью явной демагогии, типичного неприкрытого американского унилатерализма, старых и порядком надоевших идей глобального доминирования и, казалось бы, забытого протекционизма. При всех очевидных отличиях Путина и Трампа объединяет одно: они – те мировые лидеры, которые бросили открытый и демонстративный вызов привычному течению жизни и сложившимся устоям мирового порядка, лидеры, которые сегодня привлекают наиболее пристальное внимание в мире.

Несмотря на публичные заверения президентов об их стремлении к налаживанию двусторонних контактов, признаки какого-либо заметного движения навстречу друг другу тем не менее отсутствуют. Пока что отношения эти развиваются в рамках нереализованного партнерства с явной тенденцией к их полной или частичной деградации. В силу того, что расхождения между двумя странами формируются в поле их стратегических интересов, ждать быстрого выхода из нее не стоит.

Сложившаяся ситуация неизбежно ставит вопрос, превратившийся в неразрешимую дилемму. Как, сохраняя национальное достоинство и суверенитет, вести самостоятельную геополитическую линию, формулировать и отстаивать собственные приоритеты внешнеполитического поведения и вместе с тем формировать отношения конструктивного партнерства с США, которые подобное поведение не приемлют?

Иными словами, возможны ли такие перемены, которые позволили бы двум странам наладить постоянный диалог и одновременно каждой из них держаться твердого суверенного внешнеполитического курса? Наконец, какую политику должны проводить Россия и США, чтобы соответствовать интересам друг друга?

Это вопросы, на которые сегодня вряд ли кто может дать исчерпывающий ответ. Но тем не менее это именно те вопросы, от разрешения которых действительно зависит многое.

В связи с перераспределением сил в мире и формированием новой полицентричной модели его архитектура претерпевает ускоренную трансформацию. Впервые за десятилетия «великая шахматная доска», о которой писал Бжезинский, перевернулась и снова пришла в движение. Сегодня Китай и Россия, Япония и Корея, Турция и Индонезия, Индия и Пакистан, Иран и Средняя Азия формируют новый пейзаж Евразии. Застывшие на ней прежде фигуры стали совершать стремительные ходы, казалось бы, подтверждая тем самым многие аналогии прошлого и пророчества будущего.