TTП умерло, да здравствует ВПТТП!

Церемония подписания Всеобъемлющего и прогрессивного соглашения для Транстихоокеанского партнерства состоялась в столице Чили. Фото Reuters

Когда 23 января 2017 года только что вступивший в должность президента Дональд Трамп подписал указ о выходе США из Транстихоокеанского партнерства (TTП), многие поспешили де-факто похоронить это соглашение. Действительно, без США оно казалось обреченным. Тем не менее 8 марта 2018 года в Сантьяго-де-Чили соглашение возродилось в виде обновленного TTП с измененным названием – Всеобъемлющее и прогрессивное соглашение для Транстихоокеанского партнерства (ВПТТП).

Его подписали все, кроме США, участники TTП – Австралия, Бруней, Вьетнам, Канада, Малайзия, Мексика, Новая Зеландия, Перу, Сингапур, Чили и Япония. Из них половина уже ратифицировала первоначальное соглашение о партнерстве, а вторая половина должна завершить ратификацию в 2019 году. Одновременно заинтересованность в присоединении к ВПТТП проявили Южная Корея, Таиланд, Индонезия, Тайвань, Филиппины, а также Великобритания.

Новое соглашение практически идентично документу, подписанному в Атланте в ноябре 2015 года. Отличие заключается в том, что в рамках ВПТТП действие нескольких статей было приостановлено. Для их введения в действие потребуется согласие всех участников. Речь идет прежде всего о временном урезании прав инвесторов в судебном преследовании государств, а также о приостановке статьи о продлении срока действия авторских и смежных прав до 70 лет.

Эффект неожиданности от воссоздания TTП был во многом связан с тем, что несколько наиболее значимых участников соглашения ранее как будто склонялись к участию в продвигаемом Китаем Региональном Всеобъемлющем экономическом партнерстве (РВЭП). Его костяк, помимо Китая, должны были составить 10 стран – членов АСЕАН, к которым с разной степенью вероятности могли присоединиться Индия, Южная Корея, Австралия, Новая Зеландия и Япония.

Следует напомнить, что TTП было сформировано не как обычное торговое соглашение, регулирующее в основном обмен товарами и услугами. Сфера деятельности партнерства выходит за привычные рамки и распространяется на вопросы инвестиций, трудовых отношений, экологии, правительственных закупок. Уже мало кто не соглашается с мнением, что в его рамках были заложены правовые основы для уравнивания прав корпораций с правами суверенных государств (пресловутый механизм ISDS – Investors States Dispute Settlement).

Подписание соглашения о TTП совпало с заявлением Барака Обамы о том, что правила международной торговли будут писать США, а не Китай. Таким образом, администрация США прямо обозначила Китай в качестве главного торгового соперника. Но это стало также важным аргументом в пользу мнения о том, что соглашение задумывалось в качестве одного из шагов в направлении формирования будущей системы наднационального регулирования, объектом которого становится не столько экономический обмен между государствами, сколько межфирменный и внутрифирменный оборот хозяйствующих субъектов независимо от того, на чьей территории они находятся. В свою очередь, в рамках этого подхода предполагаемый переход от многостороннего к наднациональному в сфере регулирования международной торговли подразумевает размывание суверенных прав государств.

Но имеет ли вся эта аргументация отношение к ВПТТП, если США больше не являются участником соглашения? Если следовать логике ведущих западных СМИ, то ответ будет отрицательным, поскольку США, вступив при Трампе на путь протекционизма (введение пошлин на целый ряд товаров, угрозы в адрес Североамериканской зоны свободной торговли и подталкивание брекзита), отказались от роли лидера глобальной экономической системы, которая основывается на принципах свободы торговли и интеграции национальных экономик. В рамках этой же логики формирование партнерства без участия США продемонстрировало, что свободная торговля может иметь будущее и без поддержки США, то есть развитие глобальной экономики не обязательно опирается на принцип преемственности. Особо подчеркивается роль Японии, которая, настояв на перезаключении соглашения о ТТП, продемонстрировала способность взять на себя функции лидера в Азиатско-Тихоокеанском регионе без спонсорства США, попутно развеяв миф о том, что она оплот протекционизма.

В то же время имеются определенные аргументы, которые могут поставить под сомнение состоятельность приведенной логики. Прежде всего трудно представить, что США, будучи архитекторами соглашения о ТТП, откажутся от использования его механизма в своих интересах. Ведь не зря некоторые американские эксперты еще год назад предвещали, что выход США из ТТП означал лишь старт нового этапа торговых переговоров. Механизм, заложенный в соглашении, вполне может использоваться американскими корпорациями без официального участия в нем США. В то же время США не берут на себя обязательства по доступу на свой рынок товаров из стран-участниц, что было предусмотрено в первоначальном соглашении. Кроме того, сам подход, в соответствии с которым создание данного партнерства рассматривается как движение в направлении развития свободы торговли, представляется несколько противоречивым, поскольку основной отличительной чертой ВПТТП является достижение глубинной интеграции через формирование механизмов наднационального регулирования в интересах более сильных участников, а не дальнейшая либерализация торговли в традиционном понимании.

В этой связи можно предположить, что решение США о неучастии в ВПТТП является уловкой, позволяющей прежде всего пользоваться выгодами соглашения без дополнительного открытия своих рынков, не связывая себе руки формальными обязательствами. Партнерам американцев пришлось пойти практически на односторонние уступки в ответ на беспрецедентный нажим со стороны США, который стал фирменным стилем новой администрации. Сложившаяся конфигурация стала отражением общего американского курса на пересмотр торговой политики, важнейшей составляющей которой стало использование или угроза использования различных ограничений по доступу на рынок США.

В свою очередь, пересмотр торговой политики связан с набирающим обороты в последние месяцы ужесточением денежной политики. Происходящее сжатие денежной массы, сопровождаемое усилиями администрации США по возвращению американского капитала из-за границы, требует создания более благоприятных условий внутри страны, что среди прочего подразумевает меры по защите целого ряда производств от иностранной конкуренции. Или, по крайней мере, отказ от предоставления доступа на американский рынок в компенсацию за формирование за границей благоприятной для американских корпораций регулятивной среды. Нельзя не учитывать и тот факт, что ограничение под разными предлогами доступа на американский рынок, провоцируя сокращение доходов иностранных производителей, должно стать важным фактором перераспределения ресурсов в пользу США и таким образом способствовать смягчению угрозы обвала финансовых рынков.

Но наиболее существенной выгодой, которую могут извлечь США из возрождения ТТП, является создание в регионе серьезных трудностей для своего главного конкурента – Китая. В этом контексте выдвижение на передний план Японии позволяет вбить дополнительный клин между Пекином и Токио, в то время как Китаю для реализации своих проектов евразийской интеграции важны конструктивные отношения с Японией. Кроме того, формирование ВПТТП должно продемонстрировать преимущества западной модели интеграции, направленной на создание наднациональных структур управления, по сравнению с продвигаемой Китаем евразийской моделью, ориентирующейся на традиционные формы сотрудничества и сохранение субъектности всех участников.

Остается подождать, чем ответит Китай.