Валерий Кистанов
В Токио Фумио Кисида и Сергей Лавров продолжат диалог о мирном договоре. Фото Reuters
В Москве и Токио недавно вышла коллективная монография ученых двух стран под названием «Российско-японские отношения в формате параллельной истории». В ней изложены взгляды со стороны как российских, так и японских иccледователей на сложные проблемы этих отношений. «Формат параллельности» можно с полным основанием отнести и к характеристике ряда других областей нынешних российско-японских связей. Так, экономики наших стран, несмотря на наличие общей границы, существуют как бы в параллельных мирах. Здесь единственная серьезная «сцепка» образовалась в области добычи энергоресурсов, куда в основном и направляются капиталы Японии, абсолютно лишенной собственных углеводородов. «Сцепка» вылилась в то, что в импорте Японией газа на долю России приходится 10%, а нефти – 9%.
Несмотря на то что Япония является третьей экономикой мира, в соседнюю Россию инвестировано микроскопические 0,3% всех японских зарубежных вложений. Доля Японии во внешнеторговом обороте России, по данным на 2014 год, составляет скромные 3,7%, а России в японском обороте и того меньше – 2,2%. Да и сами объемы торговли между Россией и Японией по международным меркам невелики и сильно подвержены конъюнктурным колебаниям: в 2013 году они достигли пика в 34,8 млрд долл., а затем продемонстрировали стабильное падение и, по предварительным оценкам, в прошлом году снизились примерно на 40% в связи с падением цен на нефть.
Но особенно ярко параллельность двусторонних отношений проявляется в подходах Москвы и Токио к наиболее острой проблеме – спору по территориальной принадлежности южнокурильских островов Итуруп, Кунашир, Шикотан и гряды Хабомаи (для удобства считается четвертым островом), на которые претендует Япония, называя их своими «северными территориями». В частности, здесь параллельность хорошо просматривается в расстановке акцентов в отношении этой проблемы в официальных документах и заявлениях представителей России и Японии, а также в подаче ее в СМИ обеих стран.
Разница в подходах, видимо, проистекает из того удельного веса, который занимает территориальная проблема в российской и японской дипломатии. Так, в концептуальном внешнеполитическом документе Токио – дипломатической Голубой книге за 2015 год – говорится о том, что проблема «северных территорий» сдерживает развитие японо-российских отношений, а правительство Японии усиленно работает, чтобы решить эту проблему и заключить мирный договор с Россией. В Голубой книге также отмечается, что проблема «северных территорий» является самой беспокоящей в отношениях двух стран. В ней четко обрисовывается позиция Токио, которая состоит в том, что четыре острова южных (южных писать с маленькой буквы. – В.К.) Курил принадлежат Японии. В дипломатической Голубой книге за 2016 год, которая будет опубликована в конце апреля, также говорится, что премьер-министр Синдзо Абэ стремится продвинуть вперед переговоры с Россией, чтобы решить насчитывающий несколько десятилетий спор относительно удерживаемых Россией островов вблизи Хоккайдо. Для этого в очередной раз ставится цель осуществить визит президента Владимира Путина в Японию в возможно более ранние сроки.
Базовый же российский документ – Концепция внешней политики Российской Федерации (утверждена Путиным 12 февраля 2013 года) в пункте 85 лишь абстрактно констатирует: «Российская Федерация намерена проводить курс на динамичное развитие добрососедских многоплановых отношений с Японией. На фоне продвижения всего комплекса двустороннего сотрудничества и взаимодействия на международной арене Россия будет продолжать и диалог о путях взаимоприемлемого решения неурегулированных вопросов».
Параллельные картины вырисовываются соответственно и на сайтах посольств двух стран в столицах друг друга. На сайте посольства Японии в Москве отмечается: «И сегодня самой главной задачей японо-российских отношений остается решение вопроса о принадлежности четырех островов: Итуруп, Кунашир, Шикотан и Хабомаи».
А далее разъясняется позиция Токио: «Япония готова проявить гибкий подход к решению вопросов о сроках и конкретных условиях фактического возвращения четырех островов, если будет признан факт их принадлежности Японии». Кроме того, на сайте можно найти ссылку на брошюру на русском языке, где содержится богато иллюстрированное картами и фотографиями подробное изложение трактовки японской стороной истории и нынешнего состояния территориального вопроса.
В то же время на сайте посольства РФ в Токио самая острая проблема двусторонних отношений упоминается вскользь: «Между двумя странами не подписан мирный договор по причине необоснованного выдвижения со стороны Токио территориальных претензий на южные Курильские острова. Однако состояние войны было прекращено с подписанием советско-японской межправительственной Декларации в 1956 году, на основе которой в том числе восстановлены дипломатические отношения». При этом информация о российско-японских отношениях заканчивается 2012 годом. И ничего не говорится о том, что в указанном году Путин заявил о необходимости добиваться в территориальном споре с Японией «приемлемого компромисса» и даже употребил знакомый ему по дзюдо термин «хикивакэ» – «ничья». Видимо, это вызвано тем, что российские официальные лица, несмотря на запросы и домыслы японской стороны, до сих пор так и не пояснили, что этот термин подразумевает.
Тем более неожиданным прозвучало заявление министра иностранных дел Сергея Лаврова в сентябре прошлого года после встречи в Москве с японским коллегой Фумио Кисидой о том, что обсуждение «северных территорий» не является предметом диалога с Токио. По его словам, на повестке дня был вопрос мирного договора. Этот же тезис министр озвучил 26 января 2016 года на пресс-конференции, сказав: «Мы не считаем, что мирный договор – это синоним решения территориальной проблемы». Решение указанной проблемы Москва предлагает искать на основе признания Токио итогов Второй мировой войны. В японской столице же, указывая на территориальную проблему в отношениях с Россией, продолжают считать, что не все итоги войны подведены.
Судя по всему, «диалог на параллельных курсах» продолжится и во время намеченного на середину апреля визита Лаврова в Токио. К тому же переговоры с Кисидой будут проходить на фоне ситуации, осложненной рядом факторов. К ним следует отнести официальный визит в Японию президента Украины Петра Порошенко, демонстративно проведенный за неделю до приезда Лаврова и за месяц до намеченной встречи Путина и Абэ в Сочи. Как и следовало ожидать, в Токио Порошенко разразился водопадом критики в адрес России. Этот визит, а также включение «украинского вопроса» в повестку саммита G7 в Японии в конце мая вряд ли добавят позитива в атмосферу российско-японского диалога. Тем более что свои санкции в отношении Москвы при всей их «облегченности» в Токио отменять не собираются.
Очевидно, что японский премьер вынужден балансировать между своими двумя сильными побудительными мотивами: с одной стороны, продемонстрировать собственные лидерские способности в качестве председателя саммита «семерки», в том числе по части порицания России за политику в отношении Украины. А с другой – все же зазвать Путина к себе для обсуждения территориальной проблемы, которую Абэ в формате «договоренности двух сильных национальных лидеров» надеется решить до конца своего премьерского срока, истекающего в сентябре 2018-го. Однако не стоит рассматривать визит Порошенко в Японию как инструмент давления на Путина с целью сделать его сговорчивее по этой проблеме. Скорее этот визит – «откупные» президенту США Бараку Обаме, который неоднократно напрямую высказывал Абэ недовольство по поводу его намерения видеть Путина у себя дома.
Еще одним заметным событием стало заявление министра обороны Сергея Шойгу об укреплении оборонительного потенциала Курильских островов, включая план создания на них базы Тихоокеанского флота. Эти вызывающие неприятие в Японии шаги России обусловлены усилением напряженности в регионе, наращиванием военных потенциалов соседних стран, а также резким укреплением японо-американского военного сотрудничества на основе только что вступившего в силу пакета законов, расширяющих географическую сферу деятельности японских Сил самообороны. В связи с этим напрашивается очередная параллель с 1960 годом, когда по причине перезаключения японо-американского договора безопасности Москва в одностороннем порядке аннулировала свое обещание, записанное в советско-японской декларации 1956 года. Оно предусматривало передачу Японии в качестве жеста доброй воли островов Шикотан и Хабомаи, но только после подписания мирного договора.
Однако Абэ, несмотря ни на что, сохраняет приглашение Путину посетить в этом году Японию. Тем самым он хотел бы также несколько «оттянуть» Москву от Пекина, в отношениях с которым Токио никак не удается сбить градус напряженности. Настойчивое желание Абэ сдвинуть территориальный вопрос в свою пользу обусловлено и его стремлением заработать внутриполитические очки в связи с падением собственного рейтинга из-за пробуксовки экономической политики, известной как «абэномика». Похоже, надежду реализовать свое заветное желание японскому лидеру дает волатильность позиции Москвы по этому вопросу.
Дарья Гармоненко 
