Шанс на независимость

Подавляющее большинство курдов проживает в Турции, Ираке, Иране и Сирии. Карту подготовил Павел Романенко. По информации M.R. Izady, The Kurds: A Concise Handbook

Все более значимую роль в калейдоскопе ближневосточных событий играет курдский фактор – политический и силовой потенциал более чем тридцатимиллионного народа, разделенного границами между несколькими государствами региона. Центральные власти этих стран традиционно рассматривали курдов как национальное меньшинство, склонное к сепаратизму, и временами бывали не очень разборчивы в выборе методов, призванных сдерживать их. Так, Саддам Хусейн применял против курдов химическое оружие. Курды заявляют о 180 тыс.  жертв этих атак. В довоенной Сирии положение курдского меньшинства также оставляло желать много лучшего. Поэтому едва ли стоит удивляться тому, что при первой же возможности курды восстали против Хусейна и выступили в качестве союзников коалиции во главе с США. Схожим образом они поспешили выйти из-под опеки Дамаска, как только началась дестабилизация в Сирии, а Башар Асад утратил способность влиять на события на большей части территории страны.

Иначе дело обстояло в Турции, где подавленное положение курдов начало меняться в результате политических преобразований. Здесь сошлись сразу несколько причин. Во-первых, Реджеп Тайип Эрдоган пришел к власти под лозунгами исламской солидарности, что предполагало более широкий диалог с единоверцами. Во-вторых, в тот период активизировались переговоры Анкары с Брюсселем о присоединении к Евросоюзу, и, делая жест в сторону курдов, новый премьер пытался продемонстрировать хорошее отношение к национальному меньшинству, что стало одним из ключевых вопросов в повестке дня переговоров. Но главной причиной все же было то, что игнорировать курдскую проблему и дальше уже не представлялось возможным. Происходила очевидная радикализация курдов, набирало силу партизанское движение, все чаще случались столкновения отрядов Рабочей партии Курдистана (РПК) с подразделениями армии и полиции.

Как бы там ни было, инициированные Эрдоганом перемены стали шагом вперед по сравнению с более ранним подходом Анкары. Еще сравнительно недавно курдский язык находился под запретом и господствовал тезис о том, что курдов нет, есть горные турки, а сегодня прокурдская партия контролирует 80 мест в парламенте Турции. При этом, заменив из тактических соображений кнут пряником для «своих» курдов, Анкара никогда не переставала исходить из того, что сирийские и иракские регионы, населенные их соплеменниками, должны управляться соответственно из Дамаска и Багдада, а создание независимого Курдистана недопустимо. Причина – опасение, что новое государство будет не очень дружественно настроено по отношению к Турции и станет ее политическим конкурентом. Плюс, что еще опаснее, это усилит сепаратистское настроение среди курдов Турции.

Если поимку лидера РПК Абдуллы Оджалана и трансграничные операции против иракских курдов Анкара объясняла борьбой с терроризмом, то на вопрос о том, почему Турция препятствовала проходу курдских добровольцев (кстати, необязательно военных) на север Сирии, когда боевики запрещенной в РФ группировки «Исламское государство» (ИГ) бесчинствовали в Кобани, турецкие официальные лица давали очень невнятные ответы.

Предположение о сотрудничестве Анкары с ИГ звучало и ранее. В качестве аргументов приводились сделки по поставкам нефти и тот факт, что едва ли не 100% желающих присоединиться к исламистской группировке попадают на контролируемые ею территории через Турцию. Многие наблюдатели отмечают, что причина интереса Анкары к радикалам заключается как раз в их слепой ненависти к курдам, которые изначально выступили против ИГ, а также к шиитам, в частности алавитам, к которым принадлежит Асад. Так или иначе, в обоих случаях антипатии ИГ совпадали с турецкими: в Сирии Анкара последовательно делает ставку на суннитскую оппозицию и настойчиво заявляет о том, что сирийский лидер должен уйти.

Однако заигрывания с ИГ сослужили туркам плохую службу. Страна оказалась на грани гражданской войны после организованного 20 июля смертником из ИГ теракта в лагере на территории Турции, где собрались курдские волонтеры, стремившиеся пробраться на помощь соплеменникам в сопредельный Кобани, но вынужденные остановиться из-за нежелания турецких властей пропустить их через границу. Этот инцидент привел курдов в ярость. Обвинения в сотрудничестве турок с ИГ зазвучали с новой силой, а отряды РПК возобновили нападения на армейские объекты.

Такая реакция, в свою очередь, вывела из себя турецких радикалов. Не секрет, что в Турции существует давняя традиция этнических погромов. В апреле с.г. отмечалось 100-летие со дня начала геноцида армян, греков и ассирийцев, в котором курды-сунниты принимали самое активное участие на стороне османских властей. А летом по Турции прокатилась волна нападений на курдов.  Параллельно с этим турецкие силовики проводят постоянные рейды против отрядов РПК в Турции, в том числе с применением боевой авиации. 

Примечательно, что сразу после взрыва в лагере поднятые по тревоге турецкие истребители нанесли авиаудары в Сирии не по позициям ИГ, что, казалось бы, было логично, а по сражающимся с ними отрядам курдских повстанцев.

В то время как в Турции курды стремятся обеспечить соблюдение своих интересов в рамках унитарного государства, их соплеменники в постсаддамовском Ираке имеют статус автономии, лишь формально подчиняясь центральному руководству. На деле Багдад не препятствует проводимой ими самостоятельной внешней и внутренней политике. Сирийские курды фактически также независимы, хотя это и не подтверждено их официальным статусом.

Недавно безопасность этих двух образований оказалась под угрозой из-за наступления отрядов ИГ. Однако положение выправили прямые поставки вооружения из США и Европы, активная работа иностранных военных специалистов и авиаудары по позициям ИГ. На этом фоне в мире не прекращаются дискуссии относительно шагов, которые следует предпринять для борьбы с ИГ. Несмотря на признаки того, что наступательный ресурс группировки значительно ослаб, в обозримой перспективе ИГ, безусловно, будет оставаться очень серьезной угрозой для безопасности курдов. Но, имея в виду сложившийся баланс сил, в том числе серьезную международную поддержку, шансы иракских и сирийских курдов отстоять занимаемые позиции представляются весьма высокими.

С другой стороны, очевидно, что только ударами с воздуха группировку не разгромить, и в этой связи все чаще на различных площадках говорится о необходимости проведения наземной операции. Вероятно, наиболее приемлемым вариантом было бы создание некоей коалиции, состоящей из местных сил при самой широкой военно-технической и финансовой поддержке международного сообщества. Курдские подразделения стали бы важной составной частью таких войск, что означало бы их еще более тесное сотрудничество с международным сообществом, которое можно было бы со временем конвертировать в нечто качественно новое, например, признание независимости иракского и сирийского Курдистана. Запад в целом настроен на поддержку независимости, но не прямо сейчас. Сначала курды должны доиграть свою роль, касающуюся нейтрализации ИГ.

Если на карте мира появится независимое курдское государство, это сильно изменит баланс сил в регионе. На территории Сирии и Ирака проживает около 10 млн курдов, еще не менее 23 млн – в Турции и Иране. Так что Анкара и Тегеран едва ли будут в восторге от такого соседства. Зато подобное развитие событий обещает выгоду США. В этом случае Вашингтон получит лояльно настроенное мусульманское государство в столь непростом регионе, обязанное американцам самим фактом своего возникновения. При необходимости его можно будет использовать в качестве инструмента воздействия на Иран и иногда чересчур своенравную Турцию. Помимо этого на протяжении последних лет происходит наращивание политического и экономического сотрудничества курдов с главным ближневосточным союзником США – Израилем, несомненно, заинтересованным в появлении влиятельного партнера в регионе.

О необходимости поддержки курдов заявляли и представители высшего руководства России. Просматривается перспектива консенсуса между Москвой и Вашингтоном по вопросам противодействия ИГ, и сотрудничество по курдской проблематике может стать еще одной точкой соприкосновения.