Могло ли быть иначе?

Встреча Владимира Путина и Джона Керри в Сочи должна была дать новый импульс двусторонним связям. Фото Reuters

Российско-американские отношения пребывают в ужасном состоянии. Оценка решений, принятых после окончания холодной войны, может помочь нам понять, что же пошло не так и был ли у Соединенных Штатов другой путь.

Можно ли утверждать, что Запад провалил выстраивание отношений с Россией после холодной войны? Был ли иной путь? Этому спору уже почти четверть века – и, очевидно, он будет продолжаться еще не один десяток лет. Не меняются ни спорящие стороны, ни их аргументы. Те, кто осуждал расширение НАТО в 1990-е годы, используют войну в Украине как доказательство своей правоты. По их мнению, безумием было покушаться на базовые интересы российской безопасности. Сторонники расширения не отстают – по их мнению, агрессия Путина лишь подтверждает правильность принятия новых членов в альянс. Они считают, что включение в него Украины позволило бы избежать сегодняшнего кризиса.

Обе стороны предлагают разные политические рецепты, но они едины в оценке России. Они считают, что великие державы не меняются. Не так-то просто расстаться с привычкой покорять и властвовать, поэтому будьте готовы к масштабным проблемам в будущем и думайте заранее, как с ними справиться.

Оценка американской стратегии, принятой после окончания холодной войны, – не просто повод покопаться в прошлом. Выводы, которые мы сделаем из прошлого, повлияют на политику в будущем. Критики НАТО считают, что переоценка прошлого позволит избежать новых ошибок, а сторонники расширения альянса намерены помешать сомнениям сорвать успешную стратегию. Оба лагеря правы относительно актуальности прошлого: часто сегодняшние и завтрашние решения принимаются под влиянием оценок действий 10- и 20-летней давности. Нам есть чему поучиться, рассуждая о них.

Языком чисел

Серьезный разговор о последствиях холодной войны следует начать с отрицания неполной (если не сказать придуманной) версии истории, которая предлагается некоторыми исследователями. Критики НАТО описывают расширение альянса как бездумное окружение России. Сторонники же говорят, что всего лишь хотели создать сообщество наций, связанное друг с другом разделением демократических ценностей. Ни тот ни другой взгляд не описывает европейские события последних 25 лет.

Рассмотрим заявления Москвы и ее союзников. Для них первородным грехом западной политики было расширение НАТО на восток. Расширение было наступлением. По словам Путина, военный альянс располагался на на российском заднем дворе, как у себя дома.

Эта картина оставляет за скобками одно фундаментальное изменение: случившуюся в прошлом и до сих продолжающуюся демилитаризацию европейского континента после окончания холодной войны. Политологи считают этот регион «зоной мира». Путин может говорить о гонке вооружений в Европе, однако после 1990 года США и их союзники постоянно и в больших масштабах сокращали свои возможности по проведению там военных операций. Десятки лет на территории Западной Европы были расквартированы сотни тысяч американских военных более чем в 800 гарнизонах. Сегодня их осталось всего лишь 28 тыс. (причем большинство из них в семи постоянных гарнизонах, ни одного из которых нет на территории новых членов НАТО). EUCOM, европейское командование американских военных, имеет в своем распоряжении на 75% меньше самолетов, чем в 1990 году, причем многие из них мало где используются, за исключением перевозок грузов для нужд военных на Ближнем Востоке или заправок других грузовых самолетов. Что касается танков, последние тяжелые бронетанковые соединения США были выведены из Европы в 2013 году.

Особенно показательны изменения в ВМФ США. Путин неоднократно повторял, что путем аннексии Крыма он не дал США установить контроль над исторической русской военной базой на полуострове. Он предупреждал, что Вашингтон мог выдвинуть свои силы для изменения баланса в Черном море. На это можно спросить: какие силы, откуда, для достижения какой американской цели? Сегодня Соединенные Штаты не держат авианосной группы даже в Средиземном море – хотя делали это на протяжении полувека. Откуда российскому военному стратегу пришла в голову мысль об интересе США к Черному морю?

Такая же философия радикальных сокращений коснулась и стратегических ядерных сил. По совокупности трех договоров о сокращении вооружений, заключенных после окончания холодной войны в 1993, 2002 и 2009 годах, американский ядерный арсенал был сокращен на 75%. Великобритания и Франция так же разительно сократили свои ядерные арсеналы. Что касается безъядерной Германии, соглашение «два плюс четыре» 1990 года ограничило численность вооруженных сил до 370 тыс. человек. Впоследствии самостоятельные решения ФРГ сократили и это число еще более чем наполовину. Во время прошлогодних учений немецкие части вместо тяжелых пулеметов использовали метлы.

В мире национальной безопасности факты вроде этих – о бомбах, бюджетах, базах, метлах – позволяют нам увидеть, что действительно происходит. Они не оставляют сомнений, что к лучшему или к худшему, но в течение десятков лет у американской военной машины было очень мало работы в Европе или России.

Американские войска в апреле прошли маршем по европейским странам, чтобы продемонстрировать своим союзникам решимость защищать их границы. Фото Reuters

О чем же мы думали?

Глубинной целью расширения НАТО могла стать консолидация западных идей, но это лишь одна сторона медали. Для США победа идей всегда была трудноотделима от распространения влияния и власти. Сегодня над последним десятилетием XX века легко шутить как над «геополитическими каникулами», однако в то время такого ощущения не возникало. Наоборот, многие угрозы европейской стабильности казались очень реальными. Одной из таких угроз был возврат Германии в качестве влиятельной международной силы. Другой было обострение этнических конфликтов на Балканах и в Восточной Европе. Еще был страх, что в случае коллапса российской экономики к власти в Москве «верхом на коне» может прийти какой-нибудь ультранационалист. И это не исчерпывающий список. На каждую из этих проблем у Вашингтона был один и тот же ответ – активное вмешательство во все подряд. Лишь американская сила – и, в случае необходимости, военная сила – была призвана спасти регион, которому грозила беда.

Решение сохранить НАТО после окончания холодной войны в качестве инструмента американской стратегии трудно критиковать. Если теоретики и практики политологии в чем-то сходятся, так это в убежденности, что создание институтов для решения важных проблем безопасности чрезвычайно сложно. Страны – члены НАТО сомневались в будущем альянса в начале 90-х, однако каждодневные события доказывают этот урок. ООН, как и более новый и многообещающий Европейский союз, показала свою неспособность справиться с хаосом, вызванным развалом Югославии.

Не желая отправить НАТО на свалку истории, американские политики надеялись, что ОБСЕ станет важным – даже жизненно важным – институтом. ОБСЕ предполагала продуктивный диалог в рамках форума, где Москва и Вашингтон находились на равных позициях. При таких больших ожиданиях результат получился плачевным: организация стала даже большим провалом, чем кто-либо предполагал. К концу 1990-х годов российские дипломаты практически бойкотировали ее, а впоследствии, кажется, вообще хотели упразднить. Этому отчуждению послужило несколько факторов, среди которых были и несогласия по Чечне, и споры по поводу прозрачности выборов. Но очевидным было одно: формат ОБСЕ – не тот формат, в котором была заинтересована Москва. Когда российские политики оказывались в меньшинстве, особенно по вопросу о демократических практиках, они не пытались выяснить, как можно исправить ситуацию, они предпочитали полностью прекратить участие.

Что пошло не так

Американские политики верили, что стабильные и продуктивные взаимоотношения возможны. Они надеялись, что внимательная и постоянная работа – то, что в администрации Клинтона называли «игрой на обеих сторонах поля», – позволит избежать больших конфликтов между двумя странами. Оценивая 20-летнюю реализацию этого плана, не стоит представлять американскую сторону безвинной. Со временем политики США стали менее чувствительными к проблемам, которые сопровождали двусторонние отношения. В 1990-х годах многие из тех, кто выступал за один пакет помощи России за другим (зачастую не получая важных реформ взамен), решили, что с них хватит. Лучше всего это охарактеризовал Ларри Саммерс: «Не может быть так, что нам это нужно больше, чем им самим». В последнее время американские дипломаты, очевидно, устали от обвинений в том или ином заговоре против интересов России.

Иными словами, с течением времени американская политика в отношении России становилась все менее направленной на решение конфликтов между двумя странами. Однако если выяснить, где глобальная стратегия установления взаимного доверия потерпела крах, то станет ясным, что дело не в двусторонних отношениях, а во внутренней политике и личном мнении Владимира Путина.

За прошедший год во время ключевых событий украинского кризиса действия Путина были направлены на укрепление его положения внутри страны. Свержение Януковича явилось для него громадным политическим провалом и личным унижением. Обвинение Запада было способом смягчить удар. Захват Крыма дал шанс превратить почти катастрофу в по крайней мере временную победу.

Если о чем-то можно судить из истории действий Путина, так это о том, что ему не нужно настоящее наступление на российские интересы, чтобы обвинить в этом наступлении Запад. Все, что ему нужно, – проблемы внутри страны. Это его modus operandi.

Самый яркий пример лежит за гранью нынешних разногласий. После атак 11 сентября одним из самых ярких проявлений благосклонности Вашингтона к Москве было согласие с оценкой Путина по вопросу угрозы из Чечни. США согласились с его доводами, что в Чечне действуют те же террористы, которые атаковали башни-близнецы. И после этого, когда чеченские повстанцы захватили школу в северокавказском городе Беслане, а потом сотни детей погибли из-за неудачной попытки спецслужб провести спасательную операцию, Путин все равно обвинил в случившемся американцев.

Были ли мы правы?

Отношения России и США в ближайшем будущем останутся плохими. Европе придется хотя бы частично отказаться от демилитаризации. В Восточной Европе придется разместить солдат НАТО, а Украине понадобится оружие.

Чтобы построить европейский порядок, который США себе представляли, им нужно было рискнуть возможностью отчуждения самой большой страны Европы. Но если бы они сосредоточились на России как на своей основной цели, у них могло бы вообще не получиться никакого порядка. Американские политики четко видели дилемму: они решили построить, что могли и когда могли и справляться с последствиями по мере их появления.

Было ли это правильным подходом? По итогам – да. Мы увидели слабость российских демократических институтов, легкость, с какой лидеры страны могут вызвать националистическую истерику в стране, сложность помощи Украине в вопросе защиты, учитывая отсутствие налаженных связей в вопросах безопасности. Западная политика могла несколько усугубить эти проблемы, но вряд ли она создала их.

Зато остальную Европу теперь легче защищать. На всем континенте меньше горячих точек и нестабильных «серых зон». Она более едина и уверенна в себе, потому что 20 лет назад западные политические объединения открыли для нее свои двери. В этой тактике были свои риски, но отчуждение новых европейских стран было бы еще более рискованным. Америке нужно было выбирать. И она сделала правильный выбор.