Юрий Тавровский
Диалог «без галстуков» не обошелся без споров. Фото Reuters
Китайские эксперты предпочитают пока не заострять внимание на словах и делах новой администрации США, подтверждающих верность стратегии «поворота к Азии». Речь идет о первой же после возвращения в Белый дом заграничной поездке Обамы на Восточноазиатский саммит, где он ратовал за расширение «Транстихоокеанского торгового пакта» без участия Китая, о стараниях Вашингтона «перевербовать» еще недавно прокитайское руководство Мьянмы, о перевооружении американских сил в Японии и Южной Корее, об увеличении числа противоракет, размещенных на Аляске, в Калифорнии и на Гуаме и т.д.
Политику умиротворения Вашингтона, проводимую новым китайским руководством, можно объяснить несколькими причинами. Это взаимозависимость и взаимопроникновение торговых и экономических систем США и КНР, огромные авуары Китая в американской федеральной резервной системе (1,265 трлн. долл. на конец января 2013 года). Это способность американцев повлиять на отношения китайцев с другими важнейшими торговыми партнерами. Но есть и субъективные причины: проамериканские настроения среди китайских элит, особенно многочисленной «офшорной аристократии», стремление влиятельных кругов в партийном руководстве продолжать придерживаться наказа Дэн Сяопина «не выходить из тени, накапливать силы».
Весьма важна, на мой взгляд, психологическая неготовность новых хозяев Чжуннаньхая к навязываемой им Белым домом конфронтации «один на один». С начала военно-политической конфронтации Поднебесной с Западом в середине ХIХ века она проигрывала подобные противостояния – с Англией и примкнувшей к ней Францией в ходе Опиумных войн (1840–1842 и 1856–1860), с Японией (с первой войны 1894–1895 и череды объявленных и необъявленных войн в первой половине ХХ века), с Вьетнамом в 1979 году. Зато Китай всегда умело играл на противоречиях между своими противниками, уменьшая потери от столкновений с коалициями «варваров» во времена экспансии империалистических держав в конце ХIХ – начале ХХ века, «сидя на горе, наблюдал за схваткой двух тигров» в период обострения холодной войны между СССР и США.
Можно ли избежать схватки «двух тигров»?
В нынешней обстановке «отсидеться на горе» вряд ли удастся. Америке обязательно нужен «главный противник», оправдывающий астрономические военные бюджеты, объединяющий союзников и сателлитов. Ослабленная Россия больше не воспринимается американским военно-политическим истеблишментом как реальная угроза жизненным интересам США. Зато продолжающий быстро наращивать свою экономическую, финансовую и военную мощь Китай явно становится таковым. По недавно опубликованной оценке ОЭСР, экономика КНР (по паритету покупательной способности) уже в 2016 году обгонит США и станет крупнейшей в мире. К 2025 году, по оценке Международного института стратегических исследований, Китай обгонит США по величине военного бюджета. Пекин явно намеревается превратить свой юань в региональную и даже глобальную валюту, способную конкурировать с долларом, захватывает традиционные рынки сбыта и источники сырья.
«Поворот к Азии» является ответом на вызов Китая. США не хотят делить место глобального гегемона с любой другой державой. Доллар не может сосуществовать с любой другой валютой в качестве главного общемирового платежного средства. Вышедшие на поверхность противоречия между Китаем и Америкой становятся антагонистическими вне зависимости от настроений нынешних хозяев Белого дома и Чжуннаньхая. Глобальная и региональная конфронтация КНР и США неизбежна и будет нарастать, принимая самые разные формы – от торговых конфликтов до «войн по поручению» с использованием стран-союзников, от кибервойн и дуэлей «мягкой силы» – вплоть до ограниченных вооруженных столкновений в точках высокого напряжения. В надвигающейся конфронтации более выгодную позицию занимают американцы, накопившие огромный военный и политический опыт в эпоху холодной войны с Советским Союзом и за минувшие два десятилетия непрерывных локальных войн. У китайских лидеров такого опыта нет, и это вызывает у них желание избежать или хотя бы отсрочить конфронтацию с США. Возможно, им известна историческая статистика, приведенная недавно в журнале «Форин полиси»: из 15 случаев соперничества поднимающейся и господствующей держав за период с 1500 года 11 случаев заканчивались войной.
Российский рикошет «поворота к Азии»
Концентрация военных усилий США в западной части Тихоокеанского бассейна в первую очередь нацелена на сдерживание Китая, но рикошетом бьет и по интересам России. Она создает новые вызовы российским Вооруженным силам в этом регионе, особенно базам ВМС в Приморье и соединениям стратегических подводных лодок на Камчатке. Наращивание мощи 7-го флота, модернизация американских военных баз в Японии и Южной Корее, начавшаяся дислокация американских судов береговой охраны в Сингапуре, блокирующих «бутылочное горлышко» Малаккского пролива, создают угрозу свободе передвижений торгового и военного флота России. Форсирование системы АзияПРО нацелено на девальвацию российских МБР в той же степени, что и китайских. Активизация военно-политических союзов с Токио и Сеулом способна снизить активность японского и южнокорейского капитала, весьма желательных в деле модернизации Сибири и Дальнего Востока. Активно расширяемый Вашингтоном «Транстихоокеанский торговый пакт» не подразумевает членства в новой зоне свободной торговли не только Китая, но и России, что подрывает усилия Москвы расширить торгово-экономическое присутствие России в АТР. Но главное – стремление сохранить гегемонию в наиболее динамично развивающемся регионе мира – не предусматривает появления в нем новых независимых акторов, каковым наряду с Китаем в результате успешной реализации восточной стратегии Путина может стать Россия.
Панда и медведь против белого орлана?
Не только стратегические планы, но также текущие антироссийские и антикитайские действия Америки должны сильнее подталкивать Москву и Пекин друг к другу. На самом деле этот процесс уже идет и проявляется в координации на международной арене, в росте двусторонней торговли. Однако с обеих сторон действуют мощные тормоза на пути к дальнейшему расширению объема и улучшению качества взаимодействия. Взаимное недоверие правящих кругов проявляется в самых разных формах – от отсутствия режима безвизового посещения до ограничений в экспорте ряда видов вооружений, от замалчивания роли советской помощи в создании Компартии Китая и войне сопротивления японской агрессии до ограничений на деятельность Русской православной церкви. В российском обществе до сих пор распространен миф о «китайской угрозе», а в китайском, наряду с отсутствием интереса к современной России, сохраняются фантомные боли «отторгнутых царем китайских земель». Однако все эти явления имеют корни в прошлом и не учитывают новой реальности, возникшей с провозглашением стратегии «Поворот к Азии».
Эта реальность уже в скором будущем способна замедлить или вовсе сорвать реализацию рассчитанной до 2049 года стратегии «китайской мечты о великом возрождении китайской нации», навязать Китаю гонку вооружений и форсирование военных приготовлений по периметру границ вместо переориентации экономики на нужды внутреннего рынка, повышения уровня жизни населения, устранения накопившихся социальных и экологических диспропорций. Эта реальность способна замедлить реализацию выдвинутой Владимиром Путиным стратегии модернизации Сибири и Дальнего Востока, которая может стать не только мощным ускорителем всей отечественной экономики, но также новой национальной идеей.
Оформленный в виде стратегии «Поворот к Азии», натиск Америки на Китай и Россию требует уже на нынешнем, начальном этапе ее реализации если не совместных действий этих двух стран, то хотя бы их обсуждения. Сама возможность скоординированных ответных действий Москвы и Пекина способна повлиять на темпы и направления реализации стратегии Вашингтона, предотвратить некоторые конфликтные ситуации. Осознание общей опасности может повлиять на планы развития сопредельных районов России и Китая, углубить и расширить сферы экономического взаимодействия. Кроме того, совместные действия перед лицом вырисовывающейся опасности могут поднять стратегическое партнерство Москвы и Пекина на новый уровень, повысить степень взаимного доверия в обществе и руководстве обеих стран.
