Анна Белоглазова
Турецкие войска переброшены к границе с Сирией.
Фото Reuters
В последние месяцы отношения между Россией и Турцией приобрели настолько натянутый характер, что это привело к переносу запланированного официального визита президента Владимира Путина в эту страну с октября на декабрь. Поводом для этого решения стали откровенно недружественные высказывания и действия турецкого руководства в отношении России.
Выступая с программной речью на состоявшемся 30 сентября съезде правящей Партии справедливости и развития, ее лидер Реджеп Тайип Эрдоган назвал Россию в числе стран, которых «история не простит за содействие кровавому сирийскому режиму». Вслед за этим турецкие ВВС принудили к посадке пассажирский самолет, следовавший 10 октября из Москвы в Дамаск.
Причину подобных демаршей, вероятно, следует искать в той тупиковой ситуации, в которой оказалась Анкара вследствие недальновидной политики, проводимой Турцией по отношению к Сирии, а также в наблюдающемся в последнее время политическом сближении Турции с США и Саудовской Аравией.
Взяв курс на безусловную поддержку сирийской оппозиции, Анкара рассчитывала на быстрое падение режима Башара Асада и усиление экономических и политических позиций в постасадовской Сирии. Однако эти ожидания не оправдались. Режим Асада проявил способность к сопротивлению, а твердая позиция, занятая Россией в отношении Сирии, не оставила возможностей для вооруженной интервенции западных стран.
Все попытки турецкого руководства склонить Россию к компромиссу по сирийскому вопросу, в том числе предложения об альтернативных Асаду кандидатурах, которые могли бы устроить Москву, закончились безрезультатно. Это и не удивительно, так как суть так называемых «компромиссов» всегда сводилась к единой формуле – сначала Россия соглашается на отстранение от власти Асада, а затем ей дают мифические «гарантии» сохранения ее влияния в Сирии.
Между тем политика правительства Эрдогана значительно обострила ситуацию в самой Турции. Количество сирийских беженцев на сирийско-турецкой границе, по турецким оценкам, уже превысило 100 тыс. человек, что ведет к росту напряженности в приграничных районах Турции. Еще одним фактором дестабилизации обстановки в этих районах является усиление террористической активности боевиков Рабочей партии Курдистана, которые действуют с северо-восточной территории Сирии.
Причем эта территория уже де-факто является независимым районом, находящимся под контролем курдов, которые на фоне ослабления центрального правительства сумели взять под свой контроль основные государственные институты и сформировать здесь отряды самообороны. Кроме того, Высший курдский совет уже заявил о намерении создать на этой приграничной территории независимую курдскую автономию. Реализация подобного сценария, пожалуй, станет основным вызовом безопасности для Турции, которая может получить на всем протяжении своей южной сухопутной границы курдский автономный ареал, граничащий с районом компактного проживания турецких курдов.
Не удивительно, что политику турецкого руководства в отношении Сирии, согласно социологическим опросам, не поддерживает 82% населения Турции, а правящая Партия справедливости и развития все больше теряет популярность. Это не может не беспокоить турецкие власти, а также лично премьер-министра Эрдогана, проявляющего амбиции баллотироваться на пост президента Турции на предстоящих в 2014 году выборах.
Объективно говоря, Анкара не хочет в одностороннем порядке начинать военные действия против Сирии, осознавая, что это приведет к еще большему обострению внутриполитической ситуации в стране и падению популярности Турции в арабском мире, которой турецкое руководство так тщательно и весьма успешно добивалось в течение последнего десятилетия. Однако недавнее обострение на турецко-сирийской границе с обстрелами турецкой территории и гибелью мирных граждан на фоне приведения турецких вооруженных сил в повышенную боевую готовность по сути дела ставит Турцию на грань войны, практически не оставляя вариантов для маневра. При этом в стране проходят многотысячные митинги против военного вмешательства в Сирию, а НАТО не спешит давать твердые гарантии военной поддержки своему южному партнеру, ограничиваясь неопределенными заявлениями.
Видимо, в сложившемся положении официальная Анкара посчитала лучшим решением проблемы обострение отношений с Россией. Вряд ли турецкие лидеры могли всерьез рассчитывать, что подобные действия заставят Москву изменить свою позицию по Сирии. Политика российского руководства, проводимая на протяжении последнего десятилетия, однозначно показала, что разговаривать с нашей страной с позиций силы бесперспективно и контрпродуктивно.
В нынешней непростой ситуации российское руководство, не желая дальнейшего обострения двусторонних отношений, пока проявляет выдержку, на официальном уровне воздерживаясь от резких заявлений. Однако от Турции ожидают ответных действий, демонстрирующих желание урегулировать конфликтную ситуацию. Вопрос в том, имеется ли подобное желание у турецкого руководства.
Охлаждение отношений между двумя крупными региональными державами не отвечает интересам ни России, ни Турции. Особенно принимая во внимание ту позитивную динамику, которой характеризовались двусторонние экономические и политические связи между странами на протяжении последнего десятилетия, а также тот фундамент, который был заложен сотрудничеством между странами в целях укрепления региональной безопасности.
Следует также заметить, что ухудшение отношений между Москвой и Анкарой, безусловно, играет на руку западным странам. Стравливание крупных региональных держав вполне вписывается во внешнеполитическую стратегию Соединенных Штатов, давно с опасением наблюдающих за политическим и экономическим усилением России, желающей играть более весомую роль на мировой арене. Не случайно, согласно информации турецких СМИ, сведения о якобы имеющемся вооружении на борту задержанного самолета Турция получила именно из США.
Смогут ли российские и турецкие власти в этой непростой ситуации избежать дальнейшего обострения отношений и не стать пешками в чужой игре? Думается, ответ станет ясен в ближайшее время.
