Александр Шустов
Жанаозен показал, что не все в Казахстане так благополучно, как казалось ранее.
Фото Reuters
31 января в казахстанском Жанаозене, где в декабре произошли самые масштабные за весь постсоветский период беспорядки, унесшие жизни не менее 17 человек, было отменено чрезвычайное положение. Официально город вернулся к нормальной жизни. Однако внутриполитическая ситуация в Казахстане вряд ли в скором времени вернется к докризисному состоянию, предшествовавшему событиям в Мангистауской области.
Власть и оппозиция
Беспорядки в Жанаозене активизировали оппозицию, предоставив ей удобный повод для критики властей. То обстоятельство, что события в Мангистауской области произошли незадолго до намеченных на 15 января внеочередных парламентских выборов, лишь обострило политическую ситуацию.
Главные опасения властей были связаны с тем, что беспорядки в Жанаозене негативно скажутся на ходе и результатах голосования. Однако пессимистические ожидания не оправдались, и выборы прошли спокойно. 17 января Центризбирком обнародовал окончательные результаты голосования, согласно которым в нижнюю палату парламента (Мажилис) прошли «Нур Отан» (81% голосов), «Ак Жол» (7,5%) и Коммунистическая народная партия Казахстана (7%). В результате контролируемый властями «Нур Отан» получил 83, «Ак Жол» – 8, а КНПК – 7 депутатских мест. По сравнению с предыдущим составом Мажилиса, в котором был представлен только «Нур Отан», новый парламент стал многопартийным. А это позволит минимизировать постоянные упреки в недемократичности со стороны стран Запада и международных организаций.
Однако «непримиримая» оппозиция признавать результаты выборов отказалась. Общенациональная социал-демократическая партия Казахстана «Азат» (ОСДП), за которую, по данным Центризбиркома, проголосовали всего 1,7% избирателей, заявила о массовых нарушениях и необходимости провести в августе повторное голосование. 17 января ОСДП провела в Алма-Ате митинг протеста, на который собралось всего 250 человек. Препятствовать проведению митинга власти не стали, и он прошел спокойно. Однако через два дня его организаторы, включая сопредседателей ОСДП Болата Абилова и Жармахана Туякбая, были приговорены к административному штрафу.
Гораздо жестче оказалась на этот раз оценка выборов со стороны ОБСЕ, ранее относившейся к казахской демократии более снисходительно. Представители Бюро по правам человека и Парламентской ассамблеи ОБСЕ заявили, что выборы были хорошо организованы в техническом плане, но не соответствовали стандартам организации и фундаментальным принципам демократических выборов. С этой оценкой солидаризировались США. Представитель Госдепартамента Марк Тонер заявил, что США согласны с оценкой ОБСЕ, но готовы работать с новым парламентом «в рамках широкого стратегического партнерства». Критика Запада оказалась для официальной Астаны довольно неожиданной и вызвала резкую ответную реакцию. Выступая 18 января на заседании бюро политсовета партии «Нур Отан», президент Нурсултан Назарбаев заявил, что приглашать на выборы «нанятых кем-то экспертов, которые критикуют наши выборы», Казахстан больше не будет.
Вскоре после выборов были задержаны несколько радикальных оппозиционеров. 23 января арестованы активисты движения «Халык Майданы» («Народный фронт») Владимир Козлов, Айжанкуль Амирова и Серик Сапаргали, которых в связи с событиями в Мангистауской области подозревали в разжигании социальной розни. Кроме того, был задержан главный редактор оппозиционной газеты «Взгляд» Игорь Винявский, обвиненный в призывах к насильственному свержению конституционного строя. С Болата Атабаева и руководителя молодежного оппозиционного клуба «Рух пен Тил» Жанболата Мамая была взята подписка о невыезде.
Реакция на митинг оппозиции, состоявшийся в Алма-Ате 28 января, оказалась более жесткой. Разрешения провести его на расположенной в центре города площади Абая власти не дали. Но оппозиция заявила о своем праве митинговать там, где посчитает нужным. К моменту прибытия демонстрантов площадь была заблокирована полицией, и митингующие переместились на площадку у гостиницы «Казахстан». Число участников митинга на этот раз составило около полутора тысяч человек, и в целом он прошел спокойно. Однако его организаторы были приговорены к 15 суткам ареста.
В объективе – Интернет
В центре внимания властей после Жанаозена оказалась не только деятельность оппозиционных политиков и общественных движений, но и средства массовых коммуникаций, и прежде всего Интернет. Именно социальные сети оказались главным средством политической мобилизации населения в ходе событий арабской весны на Ближнем Востоке, и перспектива повторения подобного сценария в Казахстане явно вызывает у властей тревогу.
30 декабря 2011 года правительство утвердило новые правила оказания услуг доступа в Интернет, которые позволяют взять его под более плотный контроль. Правила предписывают операторам установить технические средства для проведения оперативно-разыскных мероприятий, хранить информацию обо всех без исключения абонентах в течение двух лет, а также предоставлять ее органам правопорядка. Владельцы интернет-кафе теперь обязаны установить камеры слежения и вести два специальных журнала, в один из которых заносятся паспортные данные посетителя, а во второй – сведения о посещавшихся сайтах и IP-адрес компьютера. Основной причиной принятия новых правил эксперты считают тот факт, что после беспорядков в Жанаозене в Сети появилось большое количество видеороликов, на которых были представлены действия полиции по пресечению беспорядков. Выложить такой ролик анонимно проще всего из интернет-кафе или клуба, где данные о посетителях до недавнего времен не фиксировались. В оценке эффективности новых правил эксперты расходятся, считая, что анонимное размещение видеоматериалов предотвратить не удастся. Однако сделать это из интернет-кафе станет сложнее.
Новая военная доктрина
Перспектива наступления в Казахстане арабской весны повлияла и на новую военную доктрину, текст которой был опубликован военным ведомством 10 января. Ссылки на то, что документ был подписан президентом в октябре прошлого года, то есть еще до событий в Жанаозене, в данном случае не вполне оправданны, так арабская весна в Египте и Тунисе началась гораздо раньше и, безусловно, учитывалась при разработке доктрины.
Ее главной особенностью стало повышенное внимание к внутренним угрозам. Военные конфликты рассматриваются в документе не только как силовое столкновение двух государств, но и как военное противоборство между народами и социальными группами. Помимо военного доктрина оперирует понятием вооруженного конфликта, который отличается от военного тем, что государство не переходит в состояние войны. Основным признаком вооруженного конфликта считается столкновение, вызванное обострением национальных, этнических, религиозных и других противоречий.
Одной из ключевых задач вооруженных сил в документе объявлена «демонстрация готовности к решительным действиям по стабилизации внутриполитической обстановки в любом районе страны» и «участие в обеспечении режима чрезвычайного положения», что легитимизирует привлечение армии для ликвидации внутренних конфликтов. Впрочем, чем-то особенным подобная практика не является. В России, например, армия активно использовалась в ходе двух войн в Чечне. Недавний опыт использования армии во внутренних конфликтах есть и у самого Казахстана. В ходе беспорядков в Жанаозене в город были введены 1500 морских пехотинцев и бронетехника. Поэтому новая военная доктрина скорее закрепляет сложившееся положение, чем вводит что-то новое.
В целом определенное ужесточение внутренней политики в Казахстане после событий в Жанаозене налицо. Однако политический режим в республике выглядит более стабильным, чем, скажем, в России. В Казахстане не так рельефно выражены признаки раскола элит, социальные и этнонациональные противоречия, способствующие возникновению «революционной ситуации». Дестабилизации в Казахстане не ожидают и западные аналитики. В ежегодном прогнозе фонда «Стратфор», например, утверждается, что, несмотря на ряд внутренних проблем, ситуация в республике является стабильной. Главным дестабилизирующим фактором остается вопрос о том, кто возглавит Казахстан после Назарбаева. Но ответ на него, способный придать политической и экономической жизни определенность, пока неизвестен.
