Милитаризм с американской спецификой

Бронзовых генералов приходится регулярно чистить.
Фото Reuters

Не так уж много городов в мире, где поставлено столько памятников военным, как в американской столице – Вашингтоне. На лошадях и на собственных ногах, в полный рост и вполтуловища красуются генералы, знаменитые и начисто забытые, офицеры и солдаты, участники великих сражений и мелких стычек. Ту же самую картину можно наблюдать почти в любом другом городе Америки. Внешнее впечатление такое, что Соединенные Штаты – милитаристское государство под стать Пруссии при Фридрихе Великом. Но есть факты, которые противоречат такому выводу.

В истории американской столицы бывали моменты, когда там насчитывалось почти столько же военных в бронзе, сколько и в натуре. Вызывающе немилитаристский облик Белого дома говорит о том же: это не неприступный замок Фридриха на горе и даже не Кремль, опоясанный стенами. Это обычное здание, похожее на дачу какого-нибудь успешного зубного врача или хозяина супермаркета. Факт и то, что любой американский военный, будучи избранным на высокий пост, немедленно прячет свой китель в нафталин и переодевается в гражданскую одежду. Так поступили президенты США генералы Джексон и Грант, полковник Трумэн, генерал Эйзенхауэр. Собственно, после Эйзенхауэра ни один военнослужащий действующей службы не баллотировался в президенты. А вот Клинтон, который прятался от призыва в армию в период вьетнамской войны, пробыл главой государства целых восемь лет.

До Первой мировой войны американцы вообще оставались к армии равнодушными, не воспринимая ее слишком серьезно. Профессионального солдата считали неполноценным гражданином, а офицера – довольно странным существом. Вооруженные силы насчитывали менее 100 тыс. человек, большая часть которых дислоцировалась в отдельных районах Запада (отголосок войн с индейцами) и на еще более отдаленных Гавайях, Филиппинах, в зоне Панамского канала. Для обывателя армия выглядела каким-то загадочным, малопонятным институтом. Она оставалась на обочине национальной жизни. Это была одна из многих профессий, не очень выгодная и престижная. Только на Юге к военным относились чуть лучше.

Первая мировая война резко изменила ситуацию. Военные продемонстрировали и свою необходимость, и свои навыки. Страну захлестнула волна патриотизма, в порыве которого немецкую кислую капусту (зауэркраут) официально переименовали в «либерти кэббидж» – «капусту свободы», а заодно запретили музыку Моцарта и Баха. Лиц немецкого происхождения дразнили и избивали. Но не успел глобальный конфликт закончиться, как патриотическое возбуждение утихло и испарилось. Вместо него в обществе нарастало ощущение, что американские парни погибли понапрасну, что вообще не надо было воевать. И это при том, что потери США в Первой мировой были гораздо ниже тех, что имели место в Гражданскую войну, и уступали числу ежегодных жертв автомобильных аварий на дорогах Америки. Наконец, любой город средней руки в Англии или Шотландии потерял в ту войну больше людей, чем любой американский штат. В США развилось отвращение к заморским войнам, вообще к войнам. Мода на армию сошла на нет.

Во Вторую мировую войну ситуация повторилась. Популярность военных взметнулась вверх. Нация почувствовала, сколь они нужны, сколь сложна их доля и сколь умелыми оказались профессионалы, на которых никто не обращал внимания.

День Победы в очередной раз все поменял. Америка в мгновение ока заразилась пацифизмом, стала стремительно демобилизовываться, предвкушая жизнь в новом поумневшем и успокоившемся мире. Военнослужащие мчались со всех концов света домой, чтобы побыстрее сбросить с себя доспехи и с головой окунуться в мирные заботы. Умиротворение укреплялось появлением грозной атомной бомбы, которая поставила на колени Японию и должна была оградить США от любых других напастей.

Вскоре, однако, выяснилось, что уверенность американцев в своем превосходстве, в том, что весь мир вот-вот начнет кроиться по их лекалам, не соответствует действительности. Советское руководство совсем по-иному смотрело на мир, преследовало другие цели и готово было всерьез посоперничать с США за гегемонию. Началась холодная война, в Корее она вылилась в «горячую». И здесь обнаружилось, что вооруженные силы США не готовы воевать. Американцы терпели жестокие поражения от китайских добровольцев.

Сталин в беседе с премьером КНР Чжоу Эньлаем (20 августа 1952 года) дал такую беспощадную оценку ратным способностям США: «...Война в Корее портит кровь американцам... Она показала их слабость... Американцы вообще не способны вести большую войну, особенно после корейской войны. Вся их сила в налетах, атомной бомбе. Англия из-за Америки воевать не будет. Америка не может победить маленькую Корею... Американцы – это купцы. Каждый американский солдат – спекулянт, занимается куплей и продажей. Немцы за 20 дней завоевали Францию. США уже два года не могут справиться с маленькой Кореей. Какая же это сила? Главное оружие американцев – это чулки, сигареты и прочие товары для продажи. Они хотят покорить весь мир, а не могут справиться с маленькой Кореей. Нет, американцы не умеют воевать. Особенно после корейской войны потеряли способность вести большую войну. Они надеются на атомную бомбу, авиационные налеты. Но этим войну не выиграть. Нужна пехота, но пехоты у них мало, и она слаба. С маленькой Кореей воюют, а в США уже плачут. Что же будет, если они начнут большую войну? Тогда, пожалуй, все будут плакать».

Шокированные своими неудачами в Корее американцы оправдывались тем, что враги китайцы, а также северокорейцы ни в грош не ставили человеческую жизнь, воевали как «океан муравьев». Но война в 1953 году закончилась, американцы постепенно преодолели комплекс неполноценности, их военная машина принялась расправлять плечи. Вашингтон учел корейский урок и начал всерьез раскручивать маховик милитаристских приготовлений.

Вскоре экономическая мощь, помноженная на вновь приобретенную военную и сдобренная верой в моральное превосходство американской демократии перед коммунизмом и любой другой политико-идеологической системой, породила пафос имперского блеска и жажду сделать Вашингтон великим Римом новейшего времени. Как следствие, уже в середине 1960-х годов Соединенные Штаты ринулись наводить порядок во Вьетнаме – сдерживать там коммунизм и отбрасывать его. На первой стадии хвастливые заявления звучали одно за другим. Мы, обещали американские генералы, заасфальтируем весь Вьетнам ковровыми бомбардировками и к Рождеству вернемся в свои семьи. Не вышло. Вашингтон сдался и ушел из Вьетнама. Было решено сократить американское военное присутствие в Азии в целом. Отменили призыв в армию, переведя ее на профессиональную основу. Военное строительство, впрочем, не прекратилось.

Вскоре Соединенные Штаты в немалой степени благодаря давлению со стороны военно-промышленного комплекса вновь активизировали гонку ядерных вооружений. Пришедший к власти в 1980 году президент Р.Рейган провозгласил курс на «удушение советской империи зла».

Но американский военно-промышленный комплекс поджидала новая напасть. Стал меняться Советский Союз. Джордж Буш-старший и Михаил Горбачев объявили об окончании холодной войны. А затем СССР распался. Исчез главный противник, а с ним и смысл содержания в США огромной военной машины. Начались массовые увольнения из вооруженных сил, резко сократились военные заказы.

Впрочем, кризис терзал американских военных недолго. В 1990-е годы окрыленные своим беспрецедентным экономическим взлетом и абсолютным мировым лидерством по всем параметрам Соединенные Штаты возобновили имперские помыслы. А империи нужна мощная армия, и Вашингтон перестал жалеть на нее деньги. Террористическая атака на американские города 11 сентября 2001 года еще больше подхлестнула милитаристские настроения и военные расходы. Жажда мести, абсолютной безопасности, безраздельного лидерства – такие настроения американской элиты способствуют реализации чаяний военно-промышленного комплекса расширяться, укрепляться и находить своей мощи практическое применение.

Тем не менее властям США не стоит, наверное, забывать национальные особенности американского общества. Оно по-прежнему не желает нести бремя человеческих потерь и вести несправедливые войны. Да и сами военные к таким войнам не очень готовы. Американцы любят парады, военную форму, салюты, флаги и все, что связано с военными ритуалами. Но реальные вооруженные конфликты, особенно затяжные, воспринимаются ими как тяжелое бремя.

В завершение разговора на военную тематику нельзя не похвалить американцев за следующее. Во-первых, за то, что они чтут память сложивших голову на поле брани. Военные кладбища в США – образец ухоженности, чистоты, порядка. Не предается забвению ни один пропавший без вести воин. Специальные представители Пентагона до сих пор, полвека спустя, разыскивают останки и отслеживают судьбы своих воинов по всему миру от Вьетнама до России. Ради получения одной крупицы информации тратятся годы усилий и огромные средства. Во-вторых, бросается в глаза всепоглощающее, не знающее преград стремление вызволить своих военнослужащих из плена. В-третьих, похвалы, несомненно, заслуживают условия, в которых живут военные.