Юрий Тавровский
По рукам – так возник новый интеграционный проект.
Фото Reuters
Евразийская инициатива Владимира Путина привлекла повышенное внимание в России и мире. Предсказуемые энтузиазм отечественных «государственников» и скептицизм «евроатлантистов». Безоговорочную поддержку руководителей Белоруссии и Казахстана, готовых вместе с Россией стать ядром Евразийского союза (ЕАС). Примитивные обвинения западных аналитиков в «попытках восстановить империю, пока это еще возможно», предупреждения о том, что «мощь России во всей Евразии – это прямая угроза способности США поддерживать свое глобальное влияние» (Stratfor.com). Поддержка и критика ЕАС будут нарастать по мере того, как станут проясняться, говоря словами Путина, «контуры этого проекта» и делаться необходимые разъяснения. Одно из необходимых разъяснений касается роли Китая.
В статье Путина о Евразийском союзе он назван «мощным наднациональным объединением, способным стать одним из полюсов современного мира и при этом играть роль эффективной «связки» между Европой и динамичным Азиатско-Тихоокеанским регионом. О желательности взаимодействия с Европой в статье говорится не раз и в весьма решительных выражениях. «Евразийский союз будет строиться┘ как неотъемлемая часть Большой Европы, объединенной едиными ценностями свободы, демократии и рыночных законов». При этом «экономически логичная и сбалансированная система партнерства Евразийского союза и ЕС способна создать реальные условия для изменения геополитической и геоэкономической конфигурации всего континента и имела бы несомненный позитивный глобальный эффект».
Ничего подобного наш «стратегический партнер» Китай не удостоился, хотя именно эта страна является локомотивом экономического развития «динамичного Азиатско-Тихоокеанского региона», а также главным торговым партнером России.
На евро-азиатском пространстве, если под ним понимать весь материк Евразия, просматриваются три интеграционных центра. Мощный европейский центр, добившись впечатляющих успехов с введением единой валюты и единого пространства свободных передвижений, переживает трудные времена. Второй центр на наших глазах возникает на постсоветском пространстве, где тяга к интеграции, воплощенная в структуры СНГ, ЕврАзЭС, ОДКБ, Союзного государства, Таможенного союза, перейдет в новое качество – Единого экономического пространства и затем в Евразийский союз.
Третьим и очень мощным центром, бесспорно, является Китай. Он не может и не хочет отгораживаться новой Великой стеной и проводить политику экономического изоляционизма. При этом повышенное внимание уделяется сопредельным и соседним странам. Характерно, что первая международная экономическая организация, созданная при участии Китая в ХХI веке, называется Шанхайская организация сотрудничества (ШОС). Включая еще Россию, Казахстан и три других государства Центральной Азии, она занимается в первую очередь экономической интеграцией региона. Второй масштабный многосторонний проект – Зона свободной торговли КНР–АСЕАН.
К новым интеграционным проектам Пекин подталкивает, в частности, неудовлетворенность финансовыми и политическими дивидендами от размещения валютных резервов Китая в Казначействе США. Руководитель Китая Ху Цзиньтао на Азиатском экономическом форуме в Боао (остров Хайнань) минувшей весной в докладе о гармоничном развитии Азии изложил концепцию инклюзивного азиатского экономического развития.
Нетрудно заметить, что планируемые границы ЕАС и китайских проектов частично накладываются друг на друга, что может в перспективе создать конфликты. Именно для того, чтобы избежать взаимного противодействия и, напротив, создать эффект синергии совместного продвижения вперед, Москве и Пекину стоит уже сейчас разъяснить друг другу свои интеграционные проекты.
Очевидная размытость контуров ЕАС на восточном направлении связана, вероятно, с имеющейся не только у обычных людей, но и в элитах России некой настороженностью. Хотя навязчивая идея «поглощения Сибири и Дальнего Востока» в последние годы сходит на нет, а число въехавших и выехавших торговцев и рабочих в этих регионах примерно совпадает. Но более живучи стереотипы «разграбления природных богатств». Коррумпированность местных, таможенных и пограничных властей – это наша, а не китайская проблема. То же самое можно сказать о еще одном стереотипе – «тотального воровства технологий». Китайцы, как, кстати, и японцы, действительно «не пронесут ложку мимо рта» при возможности присвоить чужую интеллектуальную собственность. У них для этого существует даже красивый термин «интегрированные инновации». Но ведь кто-то из нас эту самую собственность им за бесценок продает.
Возможно, что причины настороженности таятся гораздо глубже. В русском «коллективном бессознательном», вероятно, до сих пор хранится память о нашествии монгольских полчищ, которые ассоциируются с Китаем, в действительности первой жертвой Чингисхана. Точно так же как в «коллективном бессознательном» европейцев русские связываются с пришедшими на Запад из тех же монгольских степей гуннами. Не в этом ли была причина активного участия народов Европы в походе Наполеона на Россию в 1812 году и гитлеровском «натиске на Восток» в 1941 году? Не тут ли стоит искать причины холодной войны против Советского Союза, а после его развала отталкивания новой России, которая искренне стремилась втиснуться в «общий европейский дом»?
Россию, считающую себя европейской нацией, граждане и руководители государств Старого Света и по сей день таковой не признают и ставят ее на одну доску с Турцией. Не отрицая важность наращивания взаимодействия с нашими западными соседями, рискну посоветовать хотя бы синхронизировать эти усилия на восточном направлении. Ведь Китай на сегодняшний день представляет собой уникальное «окно возможностей» для России. Именно он может стать источником средств как для собственного развития, так и для масштабных проектов интеграции в рамках ЕАС. При этом Пекин вряд ли будет стремиться войти в состав ЕАС или влиять на него дистанционно. Его интересы, думается, совсем в другом.
Китай и США все ближе подходят к началу торговой войны. Принятый недавно Сенатом Конгресса США билль о санкциях за отказ быстро и существенно поднять курс юаня ради уменьшения дефицита в двусторонней торговле пока не стал законом. Но тенденция к обострению отношений просматривается четко. В Пекине помнят, как в похожей ситуации с непомерным дефицитом в торговле с Китаем Англия развязала две Опиумные войны (1840–1842 и 1856–1860).
Китайцы видят, что претендующая на роль «властителя мира» Америка не останавливается перед применением вооруженной силы ради обеспечения интересов своего бизнеса в банановых республиках Латинской Америки или в нефтеносных странах Ближнего Востока. Есть основания считать, что уже не только аналитики «мозговых трестов» готовят планы перехода от курса администрации Обамы по сдерживанию Китая мирными средствами (strategic reassurance) на следующий уровень. В этих условиях стабильная, уверенная в себе Россия жизненно важна Пекину как гарантия спокойствия на северной границе.
Евразийский союз, в который наряду с сопредельными Россией и Казахстаном могут в перспективе войти Киргизия и Таджикистан, мог бы прикрыть западную границу. Безусловно, очень важны поступающие из России и стран Центральной Азии товары, особенно углеводороды, металлы, сельскохозяйственное сырье. Но стратегические расчеты перевешивают.
Похоже, премьер Путин, в неформальных беседах именуемый китайцами «Лао Пу» («почтенный Пу»), в отличие от президента Дмитрия Медведева, называемого «Сяо Ме», «молодой Ме», хорошо разобрался в сути стратегических игр, которые будут вестись в годы его грядущего президентства. Об этом говорит, в частности, его беседа с руководителями трех российских телеканалов 18 октября этого года. «Вы знаете, я тем, кто нас пытается пугать китайской угрозой, много раз говорил (а это, как правило, наши западные партнеры): ведь в современном мире, как бы ни были привлекательны минеральные ресурсы Сибири и Дальнего Востока, все-таки главная борьба идет не за них. Главная борьба идет за мировое лидерство, и здесь мы с Китаем спорить не собираемся. Здесь у Китая другие конкуренты. Вот пусть они между собой и разбираются».
2012 год станет временем смены хозяев не только Кремля, но и Чжуннаньхая. В пекинском руководстве уже развернулась полемика о необходимых корректировках развития страны, в том числе и во внешней политике. Очень важно в этот период уточнить контуры новых российских стратегических планов, затрагивающих интересы Китая. Обе державы могут много выиграть от синергии развития и немало потерять из-за недопонимания и недоверия.
